Любовь до потери пульса.

      Сегодня Гук снова репетирует со своей группой, он просто не может смотреть как Юнги контактирует с другими мемберами. Он им так сладко улыбается, обнимает их такие же не менее теплые тела, как и его. Сразу можно заметить, что он замечает всех, но только не его. Всё-таки Чонгук подходит к тому самому желанному человеку и дотрагивается до его руки, Юнги смотрит на Гука и грубо спрашивает: — Чего тебе, Гук? — Юнги сам по себе просто грубый, Но Чон уже готов провалиться сквозь землю и разреветься. — Я. Я ничего., — он опускает голову и готов рыдать. — Юнни, я люблю тебя… — Прости, но я не гей, — Юнги переводит взгляд от макне и уже готов уходить.       Чонгук тут же начинает его обнимать и уже готовится поцеловать того, но получил в ответ только сильный кулак в лицо. Юнги толкает его к стене и смотрит как на отродье. — Юнни, я же люблю тебя… Почему ты не понимаешь этого? Я люблю тебя больше чем кого-либо, — слезы крупными каплями катятся по щекам. — Я так давно хотел признаться… — Отвали от меня, идиот, — после этих слов он молча уходит, оставив Чонгука одного у стены. Младший начинает истерически смеяться, приговаривая «Хахахаха, Юнни, ты ещё будешь моим!»       Проходит несколько дней с момента инцидента, они с Юнги совершенно не пересекаются, но Чонгук всё равно всегда находится рядом; крадёт его нижнее бельё; впитывает каждой клеткой своего тела прекрасный запах пота старшего после тренировок. Но сложно осознавать, что это рельефное шикарное тело не его; эти прекрасные глаза не смотрят на него. Они слишком далеки друг от друга и после признания всё стало только хуже: Чонгук плакал и смеялся каждый день, делал себе приятно в душе, думая о своём возлюбленном.       Даже дошло до того, что он достал его фото и развесил по всей комнате. Его жизнь — это Юнги. «Какой ты всё-таки извращенец, Гуки» — с этими мыслями он целует фотографию Мина и довольно сильно возбуждается. Гук и так был морально болен, но случайно споткнувшись, он падает и ударяется об угол стола, и кое-что понимает: если он убьёт Юнни, то тот всегда будет с ним, смотреть только на него и не будет даже сопротивляться. Тёплое чувство расходится по всему телу. И даже боль в голове не так ощущается, ведь он понимает, что у него есть шанс присвоить Мина. «Сахарок будет только моим. Если я убью его, то смогу целовать всегда, когда захочу. Я буду согревать его холодное тело своим» — Чонгук улыбается и чувствует прилив сил и бодрости. Чон приходит на тренировку и всё так же как и всегда: репетиция, шуточки мемберов и Шуга. Чонгук решает, он должен убить Юнги именно сегодня, ведь такой возможности больше не будет. Чёрноволосый смело подбегает к Юнги и уверенно говорит: — Юн, я слышал ты сегодня свободен. Давай выпьем вечером? За мой счёт! Я знаю одно прекрасное место! — Чонгук старается не подавать видимость. — Странно, ты обычно так не уверен, а сейчас явно в духе. Наш макне кажется становится храбрее, молодец, — Юнги хвалит Гука за уверенность и треплет того за волосы. — Давай после тренировки сразу же и поедем. На самом деле, Мину очень давно нравится Чонгук, но он старается всем своим видом не подавать этого. То, что Гук становится таким открытым с ним, это очень удивляет и сильно радует. Возможно ему получится сблизиться с Чоном, ведь они так редко общаются, а тут удастся открыться друг другу.       Чонгук также нереально счастлив, что пойдёт на свидание с тем самым. Но тут же улыбка сходит с его губ, и он понимает, что должен убить, чтобы старший стал только его и ничьим больше. Юнги перед ним просто сияет от счастья. «Неужели он снова смеется надо мной? . Он ненавидит меня. Н.но скоро точно полюбит» — Гук снова улыбается и идет тренироваться дальше. Проходит полтора часа и тренировка закончивается. Юнги и Гук идут в раздевалку, когда все уже закончили, было довольно тихо и в раздевалке никого не было. Юнги стоит спереди Гука и только расстегивает рубашку как чёрноволосый юноша, достав нож, вставляет острой стороной прямо в спину. Юнги моментально падает на пол и громко вскрикивает. Острая Боль чувствуется по всему телу.       Он хватается за место удара и старается встать, чтобы защититься, но Гук тяжело ставит ногу на его ослабшее тело и немного придавливает. Шуга и не думал, что добрый и милый макне может быть таким жестоким. Лицо младшего искажается в какой-то странной гримасе. Губы трогает странная полуулыбка: — Юнни, неужели тебе больно? — Сука! Сдохни, мразь. — Ой как грубо то, а я хотел помочь тебе. Ты же любишь спать, малыш., а я тебе хотел предоставить вечный сон, — Чонгук улыбается, его глаза не отражают ничего кроме жестокости. — До встречи любимый.       Чонгук садится на колени и, придерживая плоть любимого хёна, с жестокостью выдирает нож. Сумасшедшими глазами смотрит на капли крови, спекающие по ножу, и еще шире улыбается: — Гори в аду! — Юнги не успевает это вскрикнуть как одним резким движением руки лезвие ножа прокалывает нежную кожу шеи и проходит насквозь. -Кххх, — старший издает звуки, которые говорят о его скорой смерти. В глазах Юнги всё размыто звук искожается, а дышать становится всё сложнее и сложнее. Он больше не чувствует боли. Он ничего не чувствует. Юнги просто прикрывает глаза, отпуская, скопившиеся в уголках, слезы в путь по щекам. Красная сладкая кровь течет по его губкам, Юнги тянется к своей шее, чтобы остановить кровь, но умирает быстрее, чем дотрагивается до нежной кожи, от кровоизлияния. Чонгук сидит рядышком с Юном и поглаживает по красивым мятным испачканным в крови волосам: — Всё будет хорошо, любимый. Я с тобой, теперь навсегда, — Гук наклоняется над бездыханном телом и для чего-то решает проверить пульс. — Мой малыш ещё жив, Я буду любить тебя любым. И живым, и мертвым. Думаю, если я прямо сейчас вызову врачей. Ты будешь жить, но я этого не сделаю. Потому что ты уйдёшь от меня. Прости, любимый.       Гук наклоняется над окровавленным телом и целует его красные губы, они полностью в крови, но Гука это только заводит. Он и сам перепачкался кровью Юнни. Веки Мина до сих пор дрожат и Чон их мягко целует, потом спускается к шее и целует место удара ножом: — Болит наверное… Но ничего, теперь ты ничего не будешь чувствовать Юнни. А ты знал, что это я крал твои трусики? Это из-за меня пропадали твои фоточки, но ты должен понять, что я люблю тебя.       Юнги уже не дышит, но он пока может размыто слышать голос Гука, хоть и не чувствует его прикосновения. У него некое сожаление от того, что не сделал то, что так давно хотел. Он прожил слишком мало, и мало повидал в жизни. Но теперь всё кончено.       Чонгук болтает с ним примерно около часа, тело Юнги уже остыло и полностью холодное. Младший лезет под его майку и нащупывает ещё пока что тёплую жидкость, Чон прекрасно знает что это такое и сладко улыбается, стягивая с того футболку. — Юнни такой холодный. Я согрею тебя малыш, — он раздевает полностью Юнги и обнимает мёртвое тело. — Твой запах перебивает запах крови. Я никогда не чувствовал такого.       Тело Юнги и правда возбуждает Чонгука, оно полностью бледное, но не теряет своей шикарной формы: шикарный пресс, эти нежно розовые соски, ярко выраженные ключицы. Чон сладко покрывает труп поцелуями и ставит засосы на местах, которые наиболее ему нравятся.       Он расстегивает свои брюки и достает возбуждённый половой орган. Немного ласкает его, делает его влажным и проход Юнги и тихонько вставляет. — Прости, Юн, я тебя даже не разработал, но так хорошо, что ты полностью расслаблен, мне легче входить в тебя, — он нежно двигается и замечает как от туда идет кровь кровь, — Айщщ, неужели я порвал тебя? А ты даже и не сказал, что тебе больно… Какой шалун.       Мягкие шлепки доносятся по всей раздевалке, Чонгуку кажется это самым прекрасным время провождением, ведь его любимый прямо перед ним. Тело Шуги с лёгкостью принимает член Гука. Но оно не реагирует, как живое: нет стонов и возбуждения. Даже грустно, что Юнни не реагирует на Чона. — Ну же, Юнни, почему у тебя до сих пор не встал? — он изливается в труп и поудобнее устраивается между ножек и пристально смотрит на без эмоциональное лицо Шуги. Проводит по его губкам и понимает, что живого Юна не вернуть. Принимается ласкать половой орган Юнги, но он так и не встает, это небольшой удар для Чонгука, но он только смеется. — Что бы мне сказал живой Юнги? Что я его не возбуждаю? Или то что я извращенец? Но в любом случае живой Юнни меня не простит, а мёртвый всегда будет принимать.       Тут входит Хосок и бледнеет от шока. Ужас, который он чувствует всем телом нельзя передать. Глядя на Чонгука моментально вызывает полицию: — Стой. Н. на месте Чон Чонгук! — он вооружается шваброй, которая стоит рядом с ним, его руки жутко дрожат. Глядя на своего друга он плачет. — Юнги, господи. Что ТЫ с ним сделал? — Я… Я люблю его, не забирайте его у меня! — Чонгук обнимает обнажённый труп Юнги, давая знать, что не отпустит. Хосок только смотрит на труп Мина, и приступ тошноты подходит к самому горлу. Он хотел зайти в раздевалку, чтобы забрать свои спортивки, в которых занимался, но теперь это последнее о чём он думал. Продолжая держать швабру, старается задержать Гука, пока полиция не приезжает.       Гук понимает, что совершил большую ошибку, что не увёз Юнги сразу к себе домой.       Через полчаса приезжает полиция и арестовывает Чонгука, перед уходом Чон Хосок тихо прошепчет Гуку: — А ведь Мин Юнги очень любил тебя — ЧТо? Да он НЕНАВИДЕЛ меня! Он отказал мне! — Он стеснялся. Гук. Прощай, — Хосоку грустно, что всё так вышло. Ведь Юнги любил Гука всем своим сердцем, а тот просто этого не видел.       Чон Чонгук сильно плачет, ведь он знает. Знает, что Юнни, его обожаемый человек, любил его. Шуга, оказывается, всегда показывал «свою» любовь к Гуку, а он всего-навсего этого не замечал. «Но он же говорил, что ненавидит меня. Что он не гей. А теперь нас снова разделяют. После того как получил его» Чонгук продолжает рыдать. Единственное, что он чувствует — вина, которая будет преследовать его всю жизнь. Однако парень резко успокаивается и начинает сильно хохотать. Он ведь всё-таки поимел Мин Юнги, так зачем ему реветь сейчас, как баба?       Через несколько дней поставлен диагноз. Ф.И: Чон Чонгук; Возраст: 21 год; Болезнь: Шизофрения, Некрофилия       Чонгука посадили лечиться в психиатрической больнице. Спустя пять лет он вышел на свободу. Но так и не смог долго прожить с этой ношей.       Он захотел быть ближе к своему любимому хёну. Всегда.