Если бы...

Я тихонечко открываю калитку и на носочках прохожу в сад. Несколько секунд рассматриваю многообразие цветов и искренне восхищаюсь. «Все до единого расцвели этой весной! Как же я рада, что наконец-то она вырастила все, о чем мечтала». Открываю входную дверь. Ручка издает несильный шум, если на нее надавить, но дом большой, этого не должно быть слышно из других комнат. Время 6:30 утра. Надеюсь, не разбудила. Прохожу в гостиную и сразу слышу шум из кухни. Точно. Она всегда рано встает. Интересно, что на завтрак? Посмотрю немного позже. Я хочу прогуляться по дому. Посмотреть, что изменилось, а что осталось как прежде. И первой комнатой будет ее спальня. Как много статуэток кошек! Эту дарила ей я, когда приезжала в последний раз, эту дарил отец, кажется, на день рождения. О! А эту ей подарили еще когда я даже не родилась. Кровать по прежнему застелена ее любимым покрывалом, в центре по прежнему лежит ее лев. На пуфике рядом замечаю плед, подаренный мною. Ах, как я долго выбирала самую лучшую, мягкую, приятную ткань, самый приятный цвет. Надеюсь, этот плед еще долго будет ее любимым. Нет, надеюсь, никто не подарит ей лучше. А как там детская? Все так же ли ее стены такие розовые, а шторы такие оранжевые? Все так же ли все игрушки улыбаются? Не утратила ли она своей солнечности, яркости? Не утратила. И игрушки все на месте, все в целости. Все улыбаются. Когда я приезжала сюда ребенком, я жила здесь и брала с собой спать вон тех двух котов. Вернее, рыжий в полоску - кот, а персидской окраски - кошка. Я так считала. Да и она тоже... Пойду проверю, как там кабинет, а потом можно и на завтрак. В кабинете я начала жить, когда стала постарше, была вся в учебе, книгах и потихоньку начинала работать. Тогда я с утра до поздней ночи делала дела и все, на что оставались силы, это сделать пару шагов в сторону дивана, рухнуть на него и провалиться в глубокий сон ровно до семи утра. А вот и этот диван. Все здесь же. Все та же мини-библиотека. Я осматриваю полки с многочисленными книгами. Да... Я всегда называла это достоянием. Да здесь огромное количество книг с прошлого века! А сколько изданий, больше не существующих! Всегда говорила ей: «Это твоя личная коллекция. Храни и береги ее!» Она прочитала почти все из них. Поэтому они и не поменяли своего расположения. Разве что на центральной полке... Та книга, которую она читала в мой последний приезд сдвинулась на две вправо. Оборачиваюсь и смотрю на шторы. Этот материал, этот цвет, эти узоры - весь дизайн она делала сама. Помню, как мы вместе ходили заказывать их, потом забирали... Как серьезно она тогда выглядела! Как она мечтала обустроить свой дом в точности как дом ее мечты. И ведь она сделала это. Провожу рукой по столу, за которым потратила часы... Нет, дни своей жизни! Грустно посмеиваюсь. Ну все, не хочу, чтобы она завтракала в одиночестве. Нужно идти. Захожу в просторную, светлую кухню и сразу приветствую всех четверолапых друзей. Брат и сестричка уселись за стол и, шевеля ушками и хвостиками, терпеливо ждали, когда же хозяйка присоединится к ним. Самый младший лег рядом со столом. Он всегда был уверен, что с его позиции лучше всего видно, когда она режет для них колбасу, а значит он самый первый сможет подойти к миске. Старшая породистая шелковистая серая кошка сидела прямо рядом с ней, наблюдая за каждым движением, будто следила, чтобы она не сделала ничего неправильного. - Доброе утро, бабушка! Что на завтрак? А-а-а, блинчики, вкуснятина! Ничего себе, как много! Мы же не съедим все! Я подошла поближе. Она как обычно в своем синем халате. Рядом с раковиной все та же чашка от утреннего кофе. Никогда не откажется от своих привычек! Все такая же стройная, такая же милая. Ее бы и сейчас путали с моей мамой, это точно! Вот, она ставит тарелку с блинчиками в центр стола. Наливает себе чай. Не разбавленный, без сахара. Ставит себе отдельную тарелку, но не садится. Сначала она нарежет кошкам колбасы и немного рыбки и только потом примется за завтрак. Я сажусь напротив. Слежу, как она перекладывает по блинчику к себе на тарелку, поливает их сверху абрикосовым вареньем и медленно ест. - Это то, которое ты сама делаешь? - я присматриваюсь к розетке с вареньем. - Оно очень вкусное! И все-таки она поменялась. Голова ее теперь чаще наклонена вниз, под глазами появились небольшие мешки, кожа побледнела, маленьких морщинок стало побольше. А глаза... Как они потускнели! Я никогда не понимала как это: тусклые глаза. А теперь вот сама вижу. Как из картины все краски убрать. В них пустота. Она застыла с кусочком блина в руках. Я наклонилась, чтобы лучше увидеть ее лицо. По щеке моей любимой бабушки текла слеза. Я осознала свою ошибку. - Прости меня. - Я подошла и прикоснулась к ее руке. - Я говорила, что никогда не допущу слез своего самого дорогого человека. И я подвела тебя. Я бы сейчас же вытерла твои слезы, я бы подбодрила тебя, принесла бы тебе цветы и свежие фрукты, попила бы с тобой кофе, помогла бы приготовить завтрак, а после него, я бы еще час говорила с тобой обо всем. Я бы бросила любую работу, перенесла бы ее на ночь, если бы ты хотела поговорить или тебе нужна была бы помощь. Я бы рассказала тебе кучу новых рецептов, которые сама я никогда в жизни бы не приготовила и мы бы вместе попробовали сотворить что-нибудь, или сделали бы наш любимый пирог с капустой. Мы бы делились друг с другом рассказами о жизни наших поколений, о том, какие фильмы и мультфильмы мы смотрели, какую одежду покупали. Мне всегда казалось, что во время таких разговоров настоящее и прошлое встречаются лицом к лицу. Это всегда было невероятно для меня. А ночью, после чаепития с конфетами и пирожными, я бы пожелала тебе спокойного сна, ты бы сказала мне не ложиться поздно и побольше отдыхать, тогда я бы ответила: «обязательно» и вспомнила бы об этих словах в 3 часа ночи, в момент, когда плюхалась бы на диван. А на утро мы бы встали в одно время и, выходя из комнат, увидев друг друга, мы бы радостно улыбнулись. Как всегда было, помнишь? После сказанного, я бы, наверное, сглотнула или пустила слезу. - Если бы я была жива.