Больно

Что может быть хуже расплаты за свою ошибку? Казнь? Наказания? Нет, пытка. Черт меня дернул полезть в дела правительства и дотронуться до заветной казны. Сейчас же два бугая тащили меня в комнату судьи. Мой мозг дико протестовал и сомневался насчет того, какого хрена меня вели к нему, а не к палачу, например? Или в колодец бы посадили. С поличным же взяли, где логика этих дибилоидов необразованных? Длинный коридор со множеством дверей и с абсолютным отсутствием окон был сплошь засыпан костями и гниющими телами. Лишь в самом конце ярким пятном выделялась массивная деревянная дверь. Земля, пока меня волокли по полу, который отсутствовал, засыпалась везде, куда только можно. Это не люди, а черти пойми что. Вообще, с какого перепуга за годы пребывания на службе они становятся такими жестокими? Неужели, они сами без грехов? Да по ним же виселица плачет. Открыв дверь ногой, меня выбрасывают прямо к письменному столу, и тут же дверь захлопывается, а носильщики тел остаются по ту сторону. Я пребываю в неком шоке от происходящего и с опасением осматриваю помещение. Это единственное место, где есть окно, да? Ведь, как я понял, все остальное - комнаты пыток. И доставляет же этому мужику находиться здесь. На стенах висят какие-то чугунные щипцы с шипами, кляпы, кожаные ремни с железными вставками, зажимы, лезвия и еще целая куча всякой херни. - Уважаемый, извольте встать, - голос незнакомого мне человека заставил все мурашки переместиться в область паха. Проще говоря, он был настолько прекрасным, что, если бы не мое положение, у меня бы встал. Я пытаюсь осторожно подняться, ибо все тело избито землей и ужасно ноет. Также аккуратно поворачиваюсь и натыкаюсь на судью, да какого... Белые волосы кудряшками уложены на голове; чуть пухлые, плотно сжатые губы; в глазах яркий огонек, наверняка в предвкушении чужой смерти; черная мантия свисает с плеч, как бы я хотел оказаться на ее месте; под мантией белая рубашка с поясом, который подчеркивает его талию; на худых ногах странные брюки с пятнами крови на правой стороне. - Имя Ваше спросить посмею, сударь, - говорит он и проходит за стол, дабы сесть на положенное место. - Александром кличут. А Вас как, позвольте узнать? - почти шепотом проговариваю я, но остаюсь стоять на месте, оглядывая стену, расположившуюся предо мной. - Димитрий. Не слыхали о судье, милостивый? - да слыхал. Слышал, что жестокий и самовлюбленный атеист. А что? - Нет. Что со мной теперь будет? - спросил я и решился-таки подойти к столу. - Да я вот думаю, как лучше тебя убить. Раз тебя привели сначала сюда, значит, есть за что помучить, - он сделал паузу, потом посмотрел в какую-то бумагу, а за тем продолжил. - Тебе что больше по душе? Распятие или повешение? Кол или лошади? Гильотина или гаррота? А, может, тебя сварить? - судья, сейчас больше похожий на священника, встал с "трона" и подошел ко мне. - А ты ничего. - Спасибо, конечно, но... Наказанием не обойдется, да? - и тут я понял, какой же я все-таки глупый. Ну кто меня дернул лезть за этими деньгами? Меня ж теперь убьют... - Я придумал. Иди за мной, - он двинулся в сторону шкафа, который был заставлен какими-то книгами, чуть толкнул его и он отодвинулся в сторону. Моему взору предстала темная комната с огромным деревянным устройством, усыпанным шипами, и непонятными предметами. - Раздевайся, - Димитрий взял в руку кнут и попытался меня ударить, но я ловко увернулся. - Раздевайся не медля, сукин сын. И что мне оставалось делать, кроме того, чтобы раздеться и отдать свое тело в распоряжение этому извергу? Назад пути не было еще с момента, когда меня затащили в это тухлое здание. Я снял с себя рубаху, штаны из затрапеза и чуть попятился назад, но кнут догнал меня и оставил на ребре кровавую полосу. Больно. - Ближе! - судья снял с себя мантию и откинул в сторону. Я подошел ближе, он толкнул меня в середину комнаты к свисающей с потолка цепи. Так как он был выше меня, ему не составило труда связать мои руки цепью так, чтобы я оставался в подвешенном состоянии и не мог согнуться. Он умело работал кнутом, рассекая мою спину, грудь, живот и ноги. Кровь стекала на пол, там ее было уже достаточно, целая лужица. Неудачно ударив меня, он попал по щеке, но тут же приблизился и зализал рану. Больно. После пятидесяти ударов он остановился и направился в комнату, из которой мы пришли. Когда он вернулся, в руке у него был длинный кожаный предмет. Взяв мой член в руку, он начал вводить колючую ветвь в мочеиспускательный канал. Я не подозревал, что это настолько больно, поэтому непроизвольно вскрикнул. Димитрий чуть дернулся, из-за чего сделал мне еще больнее. Он вводил ветвь все глубже и глубже, пока я не крикнул "Хватит". Он остановился, вынул ветвь и поцеловал меня, чтобы заткнуть, наверное. Неужели, нужно было сказать всего одно слово? Больно. Он освободил меня от цепей, и я с грохотом свалился в смесь грязи и крови. Судья приказал сесть мне на на то самое деревянное устройство в дальнем углу. Мое тело изнывало от боли. Казалось, еще чуть-чуть и я потеряю сознание, однако, этого не происходило. Шипы... Они врезались в спину, ноги и задницу. Он привязал меня толстой веревкой, поэтому я даже не мог пошевелиться. Больно. Непонятно откуда у него в руках появилась анальная груша. Я много слышал про нее, но даже не представлял, что она настолько большая. Он закинул мои ноги на специальные подставки, чтобы открыть путь к заветному. Давя на шипы всем своим весом, они разрывали раны от кнута, впивались в кожу до костей. Он начал вводить грушу в анальное отверстие, повреждая стенки кишки и кожу острыми концами. Но самое ужасное меня ожидало в конце, когда он максимально глубоко ввел грушу и начал раскрывать ее. Судья развел сегменты на двадцать сантиметров, разрывая все внутренности, и начал вращать аппарат пыток. Из анального отверстия струилась кровь, я кричал, срывая голос, через несколько минут я потерял сознание, но судья окатил меня ледяной водой из ведра и продолжил. Кричать я больше не мог, ибо голоса просто напросто не было, я лишь открывал рот, пытаясь издать хоть какие-то звуки. Больно. Наверное, ему надоело это занятие, потому что он выдернул из меня это орудие убийства и вновь за чем-то удалился. Судья вернулся со стальным шприцем, имеющим огромных размеров иглу. Если бы он мне смертельную сыворотку ввел, все бы было хорошо, но эта инъекция была предназначена для мочевого пузыря. Вставив кончик иглы в уретру, Димитрий начал аккуратно вводить ее глубже, чтобы не выпустить содержимое мимо пункта назначения. Он вводил до тех пор, пока у меня не прорезался голос, и я дико завопил на все помещение. Судья начал выпускать содержимое в мочевой пузырь. Это была кислота, которая разъедала мои внутренности. Я был мертв. И не чувствовал боли.