Симбиоз

-- Какой сегодня день недели, Ал? -- Это имеет значение? -- По четвергам обычно веселее, чем по вторникам, -- раздраженно ответила я и потянулась до хруста костей. Это действительно не имело никакого значения, ведь каждый день был похож на предыдущий. Я поднялась с обветшалого дивана и стала размеренным шагом мерить комнату от стенки до стенки. -- Чего тебе неймется? -- Скучно, - сказала я, не прекращая в уме считать одни и те же цифры. -- Так помоги на кухне, -- с издевкой ответил он и широко улыбнулся. Он прекрасно знал как меня воротит от вида пищи. Я вздохнула и направилась к выходу. У входа на рыжем гвозде висело пальто Профессора. Латанное местами, но все еще довольно приличное на вид. Виктор всегда хорошо следил за состоянием своей одежды. Мы все тут со старыми привычками. Я уткнулась лицом в шерстяную ткань и стояла так, словно пальто могло вдруг шелохнуться, сорваться с крюка и явить из-под широкой полы своего владельца. -- Я спрашивала, потому что он ушел в субботу. Вдруг с ним что-то случилось? Кажется, Алистер не услышал. Или сделал вид, ведь ему все равно нечего было бы ответить. Все они переживали за Виктора. Движимая каким-то отчаянным порывом я схватила пальто и толкнула скрипучую дверь. Наружу. В мир пыльных руин и смрада притворства."Так было всегда" витало над сколоченными наспех лачугами. "Мы и раньше жили так. А может и хуже". Из земли торчали бетонные позвонки -- обломки многоэтажных зданий. Но смотреть на них не стоит. Не во избежание ностальгических чувств, а потому что никому не дозволено вспоминать о прошлом. Кто-то схватил меня за плечо и с силой потянул обратно в дом. -- Ты с ума сошла? Он ведь сказал, что никому нельзя за ним идти! -- "Тем более Марлен" -- прошептала низкорослая девушка. Она протирала окна от пыли. Без толку, к вечеру слой пыли вновь вырастет с толщину большого пальца. Давно нужно было вообще к чертям заколотить эти окна. -- Это же абсурд, -- запротестовала я, -- среди всех вас только я могла бы отыскать его и защитить! Жаннет молча отвернулась обратно к окну, размазывая пыль грязной тряпкой. Это были шторы? А Алистер смерил меня укоризненным взглядом и скрестил руки на груди: -- Ты себя переоцениваешь. Или недооцениваешь профессора. В любом случае тебе там делать нечего, тебя поймают как только ты переступишь порог. Я заглянула в глаза Алистера. Не затем чтобы что-то в них углядеть. Скорее, показать. Но он был непреклонен. И я не могла сказать, что он был не прав. Пререкаться больше не имело смысла, поэтому я молча и спешно направилась в свою каморку, прихватив с собой пальто. Никто не произнес ни слова мне вслед, но я знала, что они не судили меня за эту минутную слабость. Или мне хотелось так думать. Как бы там ни было, они не имели права на это. Я пришла сюда с Виктором, а без него мне едва ли тут есть место. Я весь вечер провела над тетрадями. Моими, с школьным округлым почерком и профессорскими -- исписанными какой-то неразборчивой рунической вязью. Сколько бы я не пыталась, его почерк мне было не разобрать. -- Ты специально так пишешь? Это такой способ защитить свои знания? Из кухни раздался шум. Кто-то уронил что-то тяжелое. И снова тишина. -- Я не смогу ничего сделать, если ты не вернешься, -- продолжала я говорить, словно обращаясь к колбам и тетрадям. На подносах были аккуратно разложены зловещие скальпели и пинцеты разных калибров, а книги плотно сомкнули свои страницы, в ожидании, когда кто-то снова начнет исписывать их поля заметками. Всё здесь ждало вместе со мной. Ждало одного. Поэтому тут мне было не так одиноко. День тянулся за днем, но они не сменяли друг друга, казалось, а тянулись, как пасть уробороса тянется к кончику хвоста. -- Может, вы зря меня остановили? -- спросила я за столом. Алистер закатил глаза, остальные, казалось, просто проигнорировали. -- Прошла почти неделя. Молчание. Тяжелое и противное. Оно длилось не меньше двух минут, но что такое две минуты молчания против недели неведения? -- Если ты не вернешься за неделю, одна или с ним, мы не пойдём тебя искать. Если ты не вернешься спустя месяцы, то мы забудем твоё имя. Поступай как хочешь. Это было сказано хладнокровно и без каких-либо колебаний в голосе. Только Жером мог так говорить. Наверное поэтому он наш негласный лидер, а не Ал, пусть тот и является основным источником всех наших идей. -- А, ну... Ладно! Всем спокойной ночи и... -- я обвела взглядом ребят вокруг меня. Хотелось сказать что-то умное, как-то заставить их поверить в целесообразность такого поступка, но на ум ничего не приходило. Я просто вышла из-за стола и принялась собираться в путь. Я почти закончила, когда дверь медленно отворилась. Не обращая на это внимания, я продолжала бормотать под нос свой нехитрый список снаряжения, внимательно всё проверяя по второму кругу. -- Алистер, если ты пришел меня отговорить... Запах? Это не Алистер. За моей спиной кто-то сделал несколько тихих шагов и опустился на скрипучую металлическую койку. Я не могла найти в себе силы повернуть голову. Не найдя ничего лучше, как продолжать начатое, я, как ни в чем не бывало, раскладывала предметы по карманам рюкзака и клетчатого пальто. -- Я, признаться, разочарован в Жероме. Прозрачный пакет с красной жидкостью. Раз, два, три. Руки тряслись так сильно, что я едва могла удержать их. -- Я был более высокого мнения о его лидерских качествах... Бинты. Шприцы и ампулы. Я не знаю что в них, а он знает. Если бы я нашла его мертвым, они все равно бы ему не пригодились. -- ...А он и недели не может с вами управиться. Я встретил Веронику прямо на пороге. Собиралась идти в соседний район, потому что от них уже два дня ничего не слышно. Нужно повернуться. А если я просто задремала и проснусь сейчас, головой на рюкзаке и с затекшей шеей? -- Ты совсем исхудала. Ты хоть что-то ела? Ладно, хорош уже сопли разводить. Металлическая решетка скрипнула снова. Я сидела в кругу из всякого барахла, которое еще минуту назад мне виделось снаряжением для спасательной экспедиции. Закрыв лицо ладонями я ждала гневных тирад и воспитательных лекций. -- Так, посмотрим. Что у нас тут... Судя по твоему набору, ты ожидала найти меня тяжело раненного, агонизирующего. И ты взяла йод. Я отняла ладони от лица и гневно вперилась в Профессора: -- Ты выбрал превосходное время для своих буффонад. Но еще немного и Жером выбрал бы прекрасное место для мемориальной доски. -- Мне казалось это ты уже подбираешь мне обивку для гроба, разве нет? Я больше не хотела спорить. Мне хотелось только уснуть, а потом проснуться и жить до следующих вылазок так, словно их никогда и не случалось. Я рухнула на больничную койку и закуталась в пальто с головы до пят. И не сомкнула глаз до тех пор, пока не услышала привычные звуки скребущей по бумаге ручки и шелеста страниц.