сломанный

Нерешение. Вздох. Запись — В-вс-всем привет… *помехи на заднем фоне*, вы, наверно меня не знаете, или з-зна-знаете, н-но я все равно представлюсь. Слышны чьи-то отчетливые шаги, медленный разворот на каблуках и чей-то резкий недовольный возглас. — Вот же, Джеймс! Я его потерял! Кто-то ударил палкой о стену так, что у Шрама затряслись руки. Его грудь вздымалась все чаще, а сам он закрыл рот рукой, дабы не создать шума. — Алекс! Успокойся, иди, выпей со всеми! — донесся голос из дальней комнаты. — Молоко? — с нетерпением выкрикнул Алекс, предугадывая ответ. — А ты как думаешь? Бегом к нам! — подзадоривая, Джеймс все-таки сумел утихомирить пыл Алекса, пусть даже после этого, тот будет продолжать искать Шрама, ради своего «Ультра насилия». *глухой стук* Шаги стали едва слышны, что дало Шраму продолжить. — Ой. Извиняюсь. Д-ди-к-тофон у-уп-ал. В-все хорошо. — голос выдавал нервное состояние парня и его настороженность. — М-ме-ня зовут Шрам и я, наверно *шум* самый жалкий член команды. — в голосе послышались нотки расстройства, разочарования, ненависти. — Ит-ак, запись первая, день первый, т-точ-нее, пятое сентября две тысячи тридцать девятого года — «день, который будет всегда». Слышны всхлипы, возня и шмыганье на заднем фоне. — Т-так, вот, мой дневник. Д-доро-гой дневник. Сейчас, девять часов вечера и, как всегда, я прячусь от Алекса или же Перца, как он себя называет, не особо хочется попасть под «горячую руку» его «ультра насилия». Джеймс занят выпивкой, впрочем, как и весь остальной день. Эль, впрочем, как и Флэш, давно отрубился, видимо, перебрал. Шизо то и дело кричит что-то нечленораздельное, видимо пытаясь развлекать прочую толпу: Бойца и Пеля, которые так же заняты выпивкой. — Бо-е-ец! — слышится вой Алекса, который, опираясь на трость, искал что-то, прошаривая каждый угол. — Где-е т-твои пе-е-рчатки? А? Перед Шрамом кто-то со всей силой впечатался в дверце шкафа, в котором он сидел, чуть открыв его и издав при этом удивленное — «Ох!» — В шка-а-фу! На-а-против комнаты-ы Крас-но-го! — слова Бойца расплывались в разуме парня, который в перчатках уже боле не нуждался. — Уже-е на-шел! — довольно провозгласил Алекс, вглядываясь в щелку, через приоткрытую дверцу. Перец вглядывался в неподвижные зрачки Шрама и нагло ухмылялся ему, буквально плюя тем самым тому в душу, не выражая в своих действиях ни капли равнодушия к своему объекту. — А я-я тебя на-шел! — довольно высказал Алекс, продолжая улыбаться. Шрам быстро засунул диктофон в карман, успевая тем самым спасти свой маленький секрет, особенно скрыть его от Перца. — А-алекс… — невольно произносит Шрам, тем вызывая насмешку в глазах парня. — Может, не-не-на-до? А? — Шрам слегка улыбнулся, сам не зная, что творит. Страх. Ненависть. Ненависть, Алекс испытывает отвращение, смотря в эти красные, словно яд, удушающие его каждый раз — глаза. Он не выдерживает и силой вырывает Шрама прямо на пол, швыряя его, ставя свои ботинки прямо на лицо, заставляя лизать подошву, говорить и просить, умолять, плакать. Алекс смеется, как смеялся и в прошлые дни, каждый раз швыряя и ударяя красного, после показывая свою работу остальным, Джеймсу. Удовольствие, он испытывал наслаждение. Страх, Шрам ощущает нетерпимое желание умереть, раствориться, может, проснуться? Он каждый раз надеется, что это все лишь сон. Кошмар, но… каждый раз он просыпается лишь в своей комнате, на полу, после избиения. Издевательств. Нет, он больше не сможет! — Нет! — выкрикивает он, что есть силы. — Джеймс! — А? Чего это ты? — кажется, Алекса это только раззадорило, и он с новыми идеями кидается прямо на Шрама, сажаясь прямо на него, прижав руки парня своими ногами, не позволяя тому много дергаться. — Поболтать вздумалось? — сказал он, облизав свой палец. Шрам нервно сглотнул. — Джеймс! — дышать было тяжело, Алекс сидел прямо на грудной клетке, вдавливаясь в нее все сильнее и больнее. — Чшш… — сказал Перец, сжав обе щеки Шрама левой рукой, намекая на окончание «пищания». Взяв какую-то ткань и проржавевшую железку, он наклонился над лицом Шрама, выдыхая на него и любуясь «кривляньями парня» на этот жест, смотря в глаза, которые взирали на него с отвращением, ненавистью, что Алексу было не по нраву. Шрама окатил мгновенный страх и рвотных позыв, когда Алекс резко схватил его за язык и пытался вытянуть, поднося железку к лицу все ближе. — Ну же, Шрам! — он смотрел на него издевательски, с диким желанием в глазах. — Будь же ты послу-шным… — резко повернув его голову вправо, он наконец вытянул непослушный язык, мгновенно отрезая большую часть. Истошный крик разнесся по всей базе, доходя уже и до Джеймса, который вот-вот должен был уснуть. — Да! — выкрикивал Алекс. — Больше, Шрам! Больше! — выкрикивал он постоянно, как молитву, не вдаваясь в дикие конвульсии парня, ни глазом. Подняв руки вверх и сильнее сжимая сопротивлявшегося всеми силами Шрама, он вертел железку в руках, облизывая ее, чуть пораня свой язык, после чего опять же резко сжал щеки лежащего. — Так ведь, лии-де-ер… — Перец наклонился, а после, облизнув засохшие губы лидера, не отстраняясь, поднес тряпку к лицу, вытирая слезы и каждый раз повторяя. — Ну-у, чшш… не стоит лидеру такой команды реветь. Не стоит. — его пьяный голос лишь ухудшал состояние, а отвратительное дыхание вызывало рвотный позыв. Быстрые шаги начали слышится на лестнице, после чего Перец увидел перед собой его, Джеймса. — Вы что тут? — Джеймс подходил ближе, смотря прямо Алексу в глаза, будто не замечая дергающего в конвульсиях Красного, который с мольбой в глазах вглядывался в ботинок Джеймса, так как на лице Шрама красовалась подошва Перца, пытаясь обездвижить брыкающегося. — Ооо, Джеймс. — протянул Перец с угрозой в голосе. — Зачем ты пришел? — его терпение, казалось, было на исходе. — Я, я, мне надо проведать Флэша, он обычно пло-охо спит, лунатит, опасно так, лунатит. — и мигом развернувшись, побрел в другую сторону, что-то бурча себе под нос и чуть оглядываясь, обращая свой взор на лежащего, который так низко был прижат к полу. — Ли-ии-дер! Вы почти были спасены, но ты знаешь, что когда железяка пьет, то у него апатия ко всему, абсолютно? М? — и вновь облизнув засохшие губы, он резко повернул голову его голову к себе. — Не знали… — меделенно произнес он, вглядываясь в лицо, подмечая, что можно еще сделать. Шрам брыкался, не переставая надеяться на что-то, на кого-то. — Слушай, ли-ии-дер — в нем снова что-то заиграло, желание так и рвалось наружу.- Так, Шрам, но шрам один. Забавно, неправда ли? М? — и, взяв свою трость, он открутил ручку, вытаскивая спрятанный там нож. Придавив горло тростью, он медленно вырисовывал новый шрам на лбу. — Ну вот, теперь ты — Шрам! — говорил Перец, снова и снова вдавливая трость в горло лежащего. Шрам задыхался, перед глазами поплыли черные точки, а Перец все давил и давил, опираясь на трость ногой, пока тот не перестал сопротивляться и кажется, дышать, на что Перец, не стал проверять, а лишь встал и медленно поплелся на первый этаж, где Шизо до сих пор что-то кричал, смеясь и воя что-то протяжное. — Вот же… — равнодушно произнес Агент, который только вышел из комнаты Флэша, подойдя к телу вплотную, что было в крови и бесхозно валялось на полу. Руки были раскинуты в разные стороны, а в приоткрытом рте, не наблюдалось языка, который лежал здесь же, на лбу. — «Ультра насилие» Алекса. Он взял Красного на руки и быстро донес до комнаты. Заметив, что тот еще дышит, накрыл одеялом и подобрав выпавший магнитофон, прослушав перед тем запись, положил тому под подушку. — Вряд ли он тебе понадобится…