Четыре слова

Шион отодвигает сёдзи* с тихим шелестом и полночной тенью прокрадывается в комнату, где лежит Шишигами. Она задвигает за собой полотно и садится прямо на пол, а затем негромко спрашивает: – Ты в порядке? Хиро не отвечает, крепко зажмурившись, и усиленно притворяясь спящим. Лишь бы Шион купилась на этот дешёвый нелепый трюк и поскорее бы ушла, а то... он убьёт её прямо здесь и сейчас. В голове не проносится ни одной более-менее связной мысли: только до сих пор звенит страшным эхом кусок сухой фразы из экстренных новостей. "... покончила жизнь самоубийством..." В ночной темноте эта комната, где находятся они вдвоём, становится вдруг невероятно тесной: будто весь мир сжимается до размеров этих стен, и дальше за ними нет ничего. Хиро так думает и молчит, хотя хочется кричать и уничтожать всё вокруг. Вынужденное мнимое спокойствие злит ещё больше. – Бабуля очень волновалась. – немного погодя говорит Шион, опустив голову так, чтобы вьющиеся, почти чёрные в ночной темноте, волосы скрыли покрасневшее лицо. – И я тоже. Шишигами молчит, не двигаясь и имитируя спокойное дыхание. Как у нормального спящего человека. – Хиро... – Шион впервые зовёт его по имени, и от этого внутри поднимается нечто странное. "Волнение" – так решает Шишигами, не открывая глаз. – Ты... спишь? "Вот и конец разговора" думает Хиро "Сейчас она уйдёт, убеждённая, что я сплю". И не отвечает. Шион ждёт в тишине несколько долгих мгновений, но ничего не происходит. За окном мигает фонарь, в соседнем дворе мяукает и тут же затихает кот. Но Шишигами молчит и неподвижно лежит под одеялом прямо перед ней. Синие в лунном свете волосы разметались на подушке, причудливо поблёскивая, длинные ресницы отбрасывают острые тени на бледные щёки. Шишигами сейчас похож на прекрасную, но безжизненную статую, как думает Шион. Но, даже лишённые яркости губы манят её, притягивают взгляд словно какой-то необыкновенный магнит. Шишигами слышит, как она тихо встаёт, и уже собирается облегчённо выдохнуть, но Шион, неожиданно, вместо того, чтобы уйти, мягко подходит к его футону*. Хиро внутренне напрягается, но внешне сохраняет мнимое спокойствие: продолжает притворяться спящим. Шион приподнимает его одеяло, ложится рядом с ним: Шишигами чувствует, как постель под ней чуть прогибается, принимая вес её тела. Шион нерешительно ложится ближе к нему. Хиро не двигается. Она, видимо решив, что не потревожила его сон, скользит рукой под одеялом и совсем невесомо обнимает его за талию. Шишигами шокирован, но заинтересован, что же ещё выдаст эта бесстрашная девочка. Жить ей всё равно осталось недолго. Шион кладёт руку на его живот, обнимая со спины, а вторую руку пропускает под его телом: пальцы смыкаются в замок, и теперь Хиро чувствует вес её тёплых слабых рук, её дрожь... от страха ли? от трепета?.. от холода?.. сегодня холодно?.. Он молчит. Шион молчит. И кажется время издевательски замирает на часах, тоже принимая игру в молчанку. – Жаль, что ты меня не услышишь, Хиро. – негромко произносит Шион, но в ночной тишине звучит оглушающе отчётливо. – Хотя, я всё равно не смогла бы сказать тебе это, глядя в глаза. Хиро, уже открывший рот, чтобы подать голос и сказать, что он не спит, тут же закрывает его, так и не проронив ни звука. И весь обращается вслух. Она молчит несколько секунд, видимо подбирая слова, утыкается носом ему в спину. И Хиро не может видеть – он скорее чувствует, что Шион снова краснеет. – Ты – хороший человек, я знаю. – произносит она наконец, немного приглушённо. – Но ты... – она молчит ещё мгновение. – ... запутался. Хиро чувствует неприкрытой ненастоящей кожей горячий жар её дыхания на своей спине. И от этого ему совсем не по себе: слишком странные и необычные, противоречивые чувства. Шион этого, впрочем, не знает и знать не может. Она чуть ёрзает позади него, прежде чем продолжить. – Я хочу верить тебе, а не тому, что говорят все вокруг. – Шишигами с некоторой задержкой воспринимает её слова, с горечью думая, что Шион в этой ситуации следовало бы поверить окружающим. Потому что они говорят одну общую правду. Он – убийца. Его кожи между лопатками касается нечто влажное, и Хиро едва сдерживается, чтобы не вздрогнуть. И понимает, что Шион плачет. Она всхлипывает тихо, почти бесшумно, а слёзы её словно жгут его ненастоящую кожу и достигают такого же несуществующего сердца. – Я люблю тебя. – произносит она срывающимся из-за рыданий голосом. – Очень. Каким бы ты ни был и что бы ни сделал, я всё равно буду любить тебя!.. – Шион обещает это слишком порывисто и отчаянно-настойчиво, и Шишигами запоздало думает, что не может ей не поверить в это мгновение. – Но я... – кажется, она внезапно вспоминает, что лежит с потенциальным серийным маньяком под одним одеялом, потому и осекается так внезапно. В комнате, где лежат двое настолько непохожих подростков, наступает гнетущая тишина. И Хиро понимает, что одинаково боится этой тишины и того, что Шион скажет. Руки, что обнимают его, так нежны, тело, что касается его спины, настолько тепло, в ней всей, в этой слабой наивной девочке, столько светлой надежды, столько жизни, которой уже нет в нём... Лишиться всего этого в одно мгновение сродни выстрелу в голову или удару ножом в сердце. И Хиро понимает это, как никогда ясно и отчётливо. – Я не смогу взять ответственность за то, что ты сделал. – тяжело и очень тихо говорит Шион, и руки её сжимаются в кулаки, расцепляя замок пальцев на его талии, но затем снова прикасаясь к его кофте. Шишигами лежит недвижимо и ощущает, как Шион загнанно дышит, растерянно прижимая пальцы к его животу и словно ища в нём – не в совершенном убийце, а в обычном мальчике – успокоения. Хиро не знает, отчего ему хочется плакать: оттого ли, что он убил столько ни в чём неповинных людей, или от того, что он расстроил её, эту маленькую, полную жизни и надежды девочку?.. Шион, помедлив, и совсем уже неуверенно прижимается губами к коже между его лопатками. Шишигами распахнув глаза, смотрит перед собой, ощущая, как её трепет внезапно становится и его трепетом. Снаружи он вынужден хранить молчание и равнодушную расслабленность, но внутри он весь словно натянутая струна... Всё сжимается и дрожит от её невинного, но в то же время чересчур интимного поцелуя. "Я – живой! Я – живой!" думает он, но эта мысль, что бьётся в его сознании яркой вспышкой, быстро гаснет и вытесняется другой более неясной и глубокой мыслью. Хиро смотрит на палитру чувств к этой девочке, на отголоски собственных эмоций, на то, как она и её присутствие делают его живым, и ощущает, как нечто неуловимое и огромное поселяется в его сознании, и... наполняет его долгожданным светом. Не яркими вспышками в непроглядном мраке, какие он видел во время тех убийств, а мягким настоящим светом, который уверенно разгоняет тьму вокруг и уничтожает её в самых потаённых уголках его нового растущего "Я". Шион заканчивает этот призрачный прекрасный поцелуй, но Шишигами всё ещё ощущает его след на себе, и будто электрический разряд, проносится по его телу, наполняя непонятной неизвестной силой. Делая его другим, меняя. А быть может, Шион лишь пробуждает то, что уже давно дремало в нём и ждало своего часа?.. – Все совершают ошибки. – твёрдо произносит она. – Никогда не поздно их исправлять. – и добавляет: – Я верю в тебя, Хиро. Шион мягко размыкает кольцо рук, которыми обнимает его, а затем очень аккуратно выскальзывает из-под его одеяла. Шишигами слышит несколько шагов её босых ног, скрип половиц под ними, и сразу же следом едва различимый для человеческого уха и прекрасно улавливаемый для него шелест отъезжающей двери. Она, не оборачиваясь, чуть неуклюже ступает в тёмный коридор и задвигает полотно створки. Хиро приподнимается на локте и смотрит на дверь, за которой только что скрылась Шион. И улыбается. Как совершенно счастливый человек.