Calm

      Валерия не особо выделялась на фоне своих одноклассников, проводя почти всё свободное от учёбы время за просмотром аниме и чтением фанфиков по Гарри Поттеру. Девушка была известна благодаря своему высокому интеллекту, однако это едва ли волновало остальных не слишком обременённых им детей, за исключением некоторых особых случаев. Её как-то назвали серой мышкой. И похоже, оказались почти правы. О ней не ходило слухов и никто не распространял сплетни. Также над ней никто не издевался. Лера просто была в жизни остальных учеников, иногда заводила с ними дружбу, часто причиняла им боль и после уходила в тень.       Её личную жизнь вполне можно было назвать счастливой. В семье редко бывали какие-то мелкие проблемы, не говоря уже о больших. Вечно расслабленные и пофигистичные родители пусть и не так часто проводили время со своей дочерью, но любили её по своему, давая детям максимальную свободу. Мать и отец часто оставляли детей бабушке, сами уезжая в отпуск в Испанию или Грецию. Валерия оставалась со своими уже довольно самостоятельными братьями, которые большую часть времени играли где-то далеко или утыкались в телефоны, что позволяло ей... Ну, скажем, смотреть аниме и читать фанфики. Когда же ей это надоедало, девушка приходила к мальчикам. Дальше чаще всего происходило что-то весёлое и вызывающее зависть у всех, кто знал об этом, но сам не участвовал.       Слухов о Лере, как уже упоминалось, никто не распространял. Однако с тех пор, как одна девушка озвучила простое предположение насчёт своей подруги, у всех, кто стоял рядом, подсознательно засел в голове один факт. Валерия не испытывала чувств. И именно поэтому ей было плевать на чувства других.       Изначально, в школе у Лиз была плохая репутация. С первого по пятый класс она неосознанно закрепляла за собой образ не вызывающей положительных эмоций яндере*, однако потом внезапно резко переменилась, став искренне вежливой и попросту хорошим человеком. По её собственной легенде, это было связано с её новым парнем. Он был действительно любящим и добрым, кардинально изменив её. Так ли это — я не могу сказать. Хотелось, чтобы Элизабет действительно приблизилась к счастью. Только вот это вряд ли произойдёт, пока она вынуждена проводить время с отвратительными, лицемерными людишками, отравляющими её школьную жизнь.       Лиза понятие не имела, какие слухи о ней ходили. Но секреты у неё действительно были, пусть не от друзей или незнакомцев, но точно от большинства своих одноклассников. Каждый раз, когда её кто-то задевал, пусть в шутку, пусть случайно, она испытывала невыносимо огромный спектр чувств и была не в силах это прекратить до тех пор, пока ей не наносили новую обиду, погружая её в ещё более глубокую пучину ненависти. Она завидовала Лере. Но.

***

      — Сегодня ты сядешь со мной. Валерия удивлённо повернула голову к подруге и с лёгкой издёвкой ответила, что та уже говорила ей это. Лиз смутилась, но спустя мгновенье пришла в себя и добавила: — Просто хотела уточнить. — Уточнила? Часто несчастные люди при встрече с особенным человеком говорят: «Ты единственный, кто заставляет меня чувствовать». В этом случае правильнее будет сказать: «Ты единственная, кто заставляет меня не чувствовать». С пустой в душе милой куколкой было на удивление спокойно. Когда кто-то из тех безответственных идиотов снова криво посмотрел, Элизабет, стирая в порошок сменку, бежала к Лере, брала её за руку, делая вид, что лишь дурачится, как они этим занимались всегда и ловит на себе поддельно насмешливый, совершенно пустой взгляд и боль незаметно растворяется в пространстве вокруг них. И когда девушка слышит в их сторону наглый выкрик незнакомого парня (за которым Лиза будет наблюдать ещё очень долгое время после ухода подруги): «Лесбияночки», отчасти ей становится так же всё равно, как и той, кто стоит рядом.       Лишь с четырьмя своими школьными подругами Элизабет могла позволить себе быть весёлой и беззаботной — такой, какой ей хотелось быть. С одной из них она с самого начала общалась лишь из жалости, ибо никто другой не захотел этого делать. Когда та начала сетовать ей на проблемы со своими чувствами к девушке, что навряд ли ответит ей взаимностью, Лиз молчала, считая, что при всех странностях Даши, ей тоже надо высказаться. Когда на свою безответную любовь начала жаловаться и вторая, совсем недавно найденная подружка Поля, девушка начала избегать своих друзей, где-то в глубине души понимая, что это не правильно, но и то, что на самом деле всем им просто нужны были свободные уши и руки, что сочувственно погладят по головке. Ведь у ушей и рук не бывает своих проблем. — Мне тоже плохо. — Мы сейчас говорим обо мне. Затем к ним присоединилась и третья, та, кого Лиза считала лучшей из них. И тогда она начала всё чаще приходить к Лере. Лера никогда не жаловалась на жизнь, ведь жаловаться ей в любом случае было не на что. Это Элизабет и нравилось в ней больше всего. В детстве девушка любила рассаживать напротив себя кукол и рассказывать им обо всей боли, пережитой ей за день. Куклы просто не отвечали, но Валерия была лучше. Она одним своим счастливым существованием доказывала ей, что чувства бесполезны. И это помогало.       Несмотря на явное превосходство Леры над остальными, Лиз всё так же продолжала любить своих друзей и помогать им. Правда, на этот раз предварительно запасшись вниманием самого эффективного успокоительного, что было у неё. Только вот однажды, ей сообщили, что на этот раз в слезах её подруги виновна как раз её любимая успокаивающая куколка, продемонстрировавшая свои пустые бирюзовые глазки во всей красе. — Как ты там назвала Николь? Лицемеркой? Валерия в ответ усмехнулась, помотав головой. Её присутствие по прежнему было для Элизабет транквилизатором и Лиза не могла накричать на девушку. Тем более, она всё равно ничего не почувствует. Поэтому, придя домой, Лиз пишет стихотворение, после чего присылает его подруге. Лера одобряет и каким-то образом, конфликт между Никой и куклой растворяется в воздухе, будто его никогда и небыло. Почему-то Элизабет этому не удивлена.       — Может мне поискать твою сестру с тобой? — взволнованно спрашивает девушка у Полины, и та уже собирается заранее поблагодарить её за попытку помочь, как вдруг Валерия хватает её за руку и ведёт к выходу из школы. Лиза успевает выкрикнуть только что-то похожее на извинение. Она хочет сказать бездушной: «Ты отвратительна», но вместо этого замечает, какие же холодные у неё руки и насмешливо спрашивает: — Ревнуешь? И получает в ответ поддельно смущённое «Ни капельки». А поддельно ли? Слишком уж хорошо играет её подруга в этот раз.       В этом году в класс пришла далеко не застенчивая новенькая и всё стало хуже, чем когда либо. Она издевалась над всеми друзьями Лиз и над всеми в принципе. Она проявляли в и без того мерзких людишках их самые ужасные качества. Но Лере было как обычно всё равно. Только вот её присутствие стало помогать значительно хуже. — Почему ты никак не реагируешь на эту? — Потому что это здоровая реакция здорового человека. — А почему когда эта причиняет боль нашим друзьям тебе пофиг? — Им не очень больно. Казалось, после своей последней фразы, Лера покалебалась. И судя по тому, что к Элизабет вернулись те разъедающие её личность отвратительные эмоции, ей это не показалось. Сосуд с обезболивающим, в котором Лиз так сильно нуждалась, в итоге оказался живым. Но не таким живым, как остальные. — Нет, — девушка перешла на крик, — Это потому что ты бесчувственная! Бесчувственная тварь! Задело ли это Леру? Скорее всего нет. Но девушка не хотела рисковать и, наверное, первый раз за этот год предложила что-то действительно разумное. — Давай просто пойдём домой? Оживают кукла кивнула и вернула своему взгляду спокойную и приятную пустоту.

***

— Лера. — Дам? — Расскажи анекдот. Пожалуйста.