Последнее желание

Небо полыхало в догорающем закате. На склоне, в траве и цветах, сидела девушка. И хоть вид её был безмятежен — в глазах застыла печаль и усталость. Рядом, на камне, сидел мужчина и вместе с девушкой смотрел на кровавое небо, о чем-то усиленно размышляя. — Знаешь, мой мир рушится, и я не в силах это остановить. Больше не в силах… Её тихий голос разрезал тишину, словно лезвие, рассекающее мягкий податливый воск. Мужчина повернулся в её сторону, одарив цепким изучающим взглядом. Её кожа стала белее снега его родины, сияя серебром на солнце, а темные волосы будто покрылись инеем. — И не обязательно на меня так смотреть. Я просто умираю. Это не заразно, — грустная усмешка коснулась ее лица. — Зачем ты затащила меня сюда? — взгляд мужчины был хмурым, но в то же время в нём читалась легкая печаль. — Ну… у меня никак не получалось остаться с тобой наедине и поговорить. И раз уж тут такое дело, считай это моим предсмертным желанием. Но выбираться тебе придется самому, к тому моменту как мы закончим, у меня останется мало времени, чтобы просто отсрочить разрушение. Взгляд льдистых глаз скользнул по лицу мага. — О чем ты собиралась поговорить? — в зелёных глазах мелькнул интерес. Ну, конечно, какая-то смертная в последние часы или даже минуты своей жизни хочет поговорить с ним. Льстит, однако. — О твоей мести. Стоило ему услышать тему разговора, возмущение и злость накрыли его с головой. «Да как она смеет?!» Он собирался встать и уйти, но его остановила холодная ладошка, которая коснулась его предплечья, и слабый голос. — Не паникуй. Просто выслушай. Некорректно было бы с моей стороны говорить об этом при всех. В мои планы не входит публично указывать тебе на твои ошибки. — Да что ты вообще можешь знать?! Ты же такая благородная и правильная, думаешь, твой дружок ничего про тебя не рассказал?! — Не сомневаюсь, что рассказал, но наверняка упустив темные моменты. В том числе и мою месть. Бог удивленно посмотрел на девушку. Из рассказов этого смертного он понял, что она была благородной и своевольной, такой же как… Нет, теперь ясно, что ж, радует, что она не такая, как он думал. — Я прекрасно знаю, что такое месть, и как она сладка. Но зачастую это то же самое, что кусать собаку, которая укусила тебя. Если ты хочешь порадоваться на мгновение — мсти, пожалуйста, а если хочешь радоваться всю жизнь — прости. Ты хочешь слишком много, нельзя отомстить миру и продолжать в нем жить. Разве то, что ты делаешь, принесло тебе облегчение? Мужчина сверлил её взглядом, раздраженный такой раскрытой правдой. Она права, не принесло. — Ты так отчаянно пытался отомстить им, что, очевидно, на самом деле боишься получить то, чего хочешь. — Зачем ты мне все это говоришь? Зачем мне слушать ту, что скоро умрет? Какая тебе разница? — Я просто не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что и со мной. Легко обвинять и жаждать мщения. Но когда посмотришь на вещи прямо, то замечаешь, — она резко замерла, сжавшись от резко накатившейся боли, несколько прядей ее волос полностью стали белыми, — замечаешь, как каждое событие завязано на другом, и что иногда вещи случаются потому, что они случаются. Никто не хочет признавать, что это так, поскольку тогда мы не сможем ни на ком выместить собственную боль. Всё это время бог задумчиво смотрел вдаль, но в конце ее монолога резко перевел на нее ошарашенный взгляд. Она попала. Сказала про то, что он действительно чувствует. Она… — Я знаю, как тебе больно, но месть — это всего лишь обезболивающее. Она лишь притупляет боль на время, но не лечит ее… Голос её стал совсем тихим. Вдалеке послышались раскаты грома. Первая ветвистая вспышка разрезала темнеющее небо. — Тебе пора. Я сказала все, что так хотела. Надеюсь, ты задумаешься над словами смертной, Локи. За все время монолога, она впервые посмотрела ему в глаза, с такой теплотой и печалью, как на него смотрела только мать. — Прощай… Это было последнее, что он услышал, прежде чем оказаться над пропастью выхода из ее мира, разрушающегося на его едва влажных глазах.