Под землей

Чонгука затаскивают в помещение, кто-то включает свет - тусклая лампа качается на длинном проводе, освещая бетонные стены без окон, пыльный пол и железную кровать с грязным матрасом посреди подвальной комнаты. Сильные руки срывают одежду и белье, скидывают на кровать, опрокидывают на нее Чонгука лицом вниз и коленями на пол. - Не надо! Пожалуйста... Отпустите! Чонгук чувствует, как чей-то толстый скользкий палец проталкивается в узкую дырочку, причиняя еще не боль, но мерзкий дискомфорт. Чонгук давится слезами от беспомощности и унижения. Двое держат его руки прижатыми к матрасу, а третий стоит сзади и наскоро растягивает девственный анус. Вырываться бесполезно, но тело само дергается от каждого прикосновения, лишь раззадоривая насильников. Самый мерзкий на вид, с толстым пузом, дергает Чонгука за волосы, заставляя поднять голову, наклоняется к самому лицу, шумно выдыхает перегаром и мокро облизывает щеку. Чонгука тошнит от этого больше, чем от пальцев в заднице. Он зажмуривается, пытается отвернуться, но толстяк только лыбится пьяно и сопит от возбуждения. Волосатый здоровяк, стоящий рядом, теребит свои яйца через трусы. Чонгук совсем не хочет смотреть на его стояк, но боковым зрением улавливает волосатую лапищу и огромный бугор в трусах. Ни в одном кошмаре он не мог предположить, что трое мужиков похитят его и изнасилуют в грязном подвале. Кричать бессмысленно, спасенья не будет. - Давай уже, вставь ему, - невтерпеж волосатому. - Погоди, блядь. Узкий, - тот, что сзади нервно дергает пальцами внутри, пытаясь расширить вход, льет холодный гель прямо в дырку. - Не надо... Не надо! Больно! Чонгук уже не видит своих мучителей, слезы застилают глаза, когда пальцы пропадают и сзади тычется горячий твердый член. Второпях и от скользкой смазки третий не может попасть в сфинктер с первого раза, психует, с силой прижимает поясницу Чонгука к матрасу, чтоб не вертел задницей и наконец входит. Толкается сразу на всю длину, вырывая болезненный крик изо рта жертвы. И берет сходу быстрый темп. Каждый толчок простреливает болью все тело. Чонгук кричит, а толстяк с волосатым уже вытащили свои члены и дрочат на молодое, стройное тело. - Давай быстрей, кончи в него, - пыхтит толстый, - увлажни там хорошенько, как я люблю. Третий ускоряется, сжимает ягодицы Чонгука и кончает глубоко внутрь. Со стоном вынимает член, который еще выплескивает остатки спермы небольшими порциями, мажет ею между половинок и наконец отстраняется. - Бляяя, охуенная дырка. Твоя очередь, хённим. Чонгук не замечает, что его руки уже никто не держит. Он столько сил потратил, отбиваясь от мужиков, пока те тащили его в подвал, так напрягал все мышцы, цепляясь за ткань матраса, пока его разрывал изнутри чужой член, что сил на сопротивление не осталось совсем. Он никуда не сбежит. Он обреченно позволяет перевернуть себя на спину, раздвинуть себе ноги, лишь бы это поскорее закончилось. Толстяк держит его под коленями, широко разведя бедра, завороженно смотрит на испачканный спермой зад, как остатки вытекают тонкой струйкой из ануса. Он ведет головкой своего члена по скользкой коже, собирая белесые капли и заталкивая их обратно в дырку. Сфинктер судорожно сжимается каждый раз, когда головка касается его краев. Он все еще узкий, упругие мышцы стремятся принять первоначальную форму. Наигравшись с чужой спермой толстый вставляет член и начинает медленно, с оттяжечкой, толкаться внутрь. Скользкое нутро поддается неохотно, гладкие стенки словно выталкивают член наружу, но так даже лучше. Сопротивление приятно, но бесполезно. Чонгук стонет от боли, роняя слезы, упирается обеими руками в живот насильника, отталкивая, но его запястья хватают и заводят за голову, прижимают к кровати. Чонгук закрывает глаза, отворачивает лицо в сторону и терпит, смиряется. Сжимает зубы, чтобы не стонать от каждого толчка, хотя бы этим не доставлять удовольствия ублюдкам. А толчки усиливаются, темп нарастает, толстяк самозабвенно трахает парня, шаря потными ладонями по подтянутой фигуре: лапает грудь, живот, соски. Наконец его накрывает, он вынимает член и пачкает спермой живот Чонгука. Место толстяка занимает волосатый. Он укладывает ноги Чонгука на свои плечи, почти полностью ложится на него, сгибая пополам так, что колени парня оказываются прижаты к груди. В такой позе Чонгук может только жалко дергать руками, нижняя часть тела полностью обездвижена и открыта. Здоровяк наклоняется почти к самому носу Чонгука, смотрит в глаза, сопит и сжимает челюсти от усердия, пытаясь на ощупь направить член точно в дырку. Чонгуку страшно смотреть в бешено расширенные зрачки напротив, радужку почти не видно, волосатый явно находится под какими-то препаратами. Под какими именно Чонгук подумать не успевает - тело пронзает невыносимая боль. Волосатый резко вогнал огромный хуй на всю длину и размашистыми грубыми толчками стал вбиваться в измученное тело. Из Чонгука словно дух выбили, он даже вдохнуть-выдохнуть не успевает от скорости толчков, член выходит почти полностью и врезается обратно с такой силой, что кажется разрывает пополам. Громкие шлепки, скрип пружин и задушенные вскрики разносятся по подвалу. Теперь понятно, почему волосатый ебёт последним - он не собирается жалеть свою жертву, после такого огромного члена анус уже не будет пригоден для других. Так что можно отдаться собственной похоти и трахать уже бессознательное тело сколько угодно и в любых позах. Со звериным рыком он то кусает Чонгука в шею, оставляя следы от зубов, то сжимает на ней толстые волосатые пальцы до лиловых синяков. Меняет углы проникновения, сгибает и разгибает хрупкое тело, как ему удобно, переворачивает, долбит в зад в бешеном темпе, пачкая матрас багровыми каплями. Чонгуку всё равно. Его больше нет. Есть лишь медленно остывающее тело, еще терзаемое безумным маньяком.