Косички

Вэнь Нин долго и безмолвно, стараясь не давать даже волосам неслышно для него самого шелестеть от редких порывов слабого ветра в открытое окно, смотрел на Цзян Чэна, сидящего за столом напротив зеркала с идеально ровной спиной. Прямая спина со временем начала вызывать мысли о напряжении, высеченная поза, не терпящая привычно ссутуленных плеч, всегда напоминала о важных встречах или необходимости держаться по-формальному серьезно, в кругах чужих людей, многим из которых все старались улыбаться как родным, — но отнюдь ничего общего с царящей в покоях атмосферой ранней весны, какая-то своеобразно освобожденная легкость чувствовалась даже в пропахшем мускусом и благовониями белье на крепких подушках, за тканью плотно задернутых от наружного сада, — ныне открытых, — штор. Не последние десять минут. Брови его были сильно нахмурены, создавая глубокую складку на порядком взмокшем лбу с мелкой россыпью милых, — хорошо что он он не говорит это вслух, — морщинок, губы плотно сжаты, а взгляд максимально серьезен и сосредоточен. Даже со стороны чувствовалось, как он был напряжен и напряжением этим буквально веяло от него, создавая в комнате такую же натянутую и душащую атмосферу, как придушил бы Цзян Чэн своего единственного зрителя, если бы только мог. Вэнь Нин продолжал внимательно изучать Цзян Чэна, словно впервые увидел, то склоняя голову чуть на бок, то вновь выпрямляясь, подражая сидящей напротив фигуре. Изящные пальцы в очередной раз запутались в волосах, почти сплетенных в маленькую косу, и, нервно подрагивая,в очередной раз распутали собранную часть волос. Громко пыхтя, Цзян Чэн в очередной раз взял гребень, в очередной раз нервно расчесывая запутавшиеся волосы. Громко, стараясь успокоиться, вдохнув и выдохнув, Цзян Чэн отложил гребень и в очередной раз взялся за волосы, начиная плести косичку, затем снова путая волосы, расплетая, расчесывая и начиная все заново. Уже далеко не в первый раз и, Вэнь Нин был уверен, не в последний. Было даже интересно, как долго он продержится прежде чем выгнать Вэнь Нина из комнаты в окно, прямо на им же посаженные лилии. Едва он додумал свою мысль о том, сколько еще это будет продолжаться, Цзян Чэн, сидевший к Вэнь Нину спиной все это время, резко обернулся к нему лицом, не презрительно-безразличным, но с явно гневным выражением. Вэнь Нин, буквально прилипший взглядом к Цзян Чэну, от неожиданного движения последнего вздрогнул, подаваясь назад и запутавшись рукой в лежащей рядом ткани — верхней или нижней, Вэнь Нин понимал плохо, слишком все спуталось. — Чего?! Вэнь Нин еще раз дернулся от низкого пронзительного голоса Цзян Чэна, не отводя при этом взгляд ни на мгновение. — Чего ты уставился?! Хоть моргни для вида! Вэнь Нин послушно моргнул два раза. Чисто для вида. Цзян Чэн устало вздохнул, отворачиваясь от Генерала обратно к зеркалу, в которое он уже давно не смотрел, но все же вид Вэнь Нина, не мигающим, а оттого пугающим, взглядом уставившегося на него, премного отвлекал. Вернее даже не вид, а само его присутствие в комнате, слишком ясно ощущавшееся, от которого и пальцы не слушались. — Молодой господин Цзян? Цзян Чэн опустил руки, снова поворачиваясь лицом к Вэнь Нину, на этот раз уже не столь озлобленным, но явно раздраженным. Слово «молодой» из уст Вэнь Нина отчего-то казалось Цзян Чэну неприкрытой издевкой. — Если мне не изменяет память, господин Цзян тоже заплетал волосы? Не понимая, к чему клонит Генерал, Цзян Чэн опасливо нахмурился: — Да. — И Ваша сестра… — Да. — И Вы сейчас… — Вэнь Нин, — он замолчал, — К чему ты ведешь? Цюн Линь промолчал немного, хмуро глядя в одну точку, собираясь с мыслями. — Косички для вас что-то значат? Как лобные ленты у ордена Гу Су Лань? Цзян Чэн чуть не поперхнулся воздухом от такого сравнения. Да и вопрос ему казался, опять же, насмешкой, да только искренне-заинтересованный и серьезный взгляд Вэнь Нина заверял его в обратном. —…

***

— Молодой господин Цзян, я не это имел ввиду… — Закрой рот. —… — Подними голову. Вэнь Нин хмурился, как Цзян Чэн пару минут тому назад. Ответа на свой вопрос он так и не получил, лишь красноречивые взгляды из-под челки. — Молодой господин Цзян… — Я сказал закрыть рот. Вэнь Нин поджал к себе ноги, косясь на пейзаж за окном. Вдалеке над пагодами уже показывались тучи, не темные, грозы явно не будет, как пару дней назад, но Цзян Чэн все равно будет рад, будет ворчать как старый дед с мешком лотосовых чашечек на рынке, но довольно утыкаться носом в предложенное одеяло. — Молодой господин Цзян… — Почти все, помолчи, — повторил Цзян Чэн, зажав что-то зубами. — Тц. Над самым ухом послышалось недовольное цыканье и Вэнь Нин краем глаза заметил, как фиолетовый кусок ткани приземлился возле его руки. Но едва он дернул пальцами, чтобы взять его, Цзян Чэн протянул руку к кусочку, быстро цепляя его пальцами. По всему телу Генерала гулко отозвалось ударившееся сердце в прижавшейся к спине груди Цзян Чэна. Оно билось немного чаще обычного, сильней. И от этого учащенного сердцебиения стало на удивление приятно. Если так подумать, Вэнь Нин так давно не чувствовал этого приятного стука, что ему в один момент показалось, будто он звучит у него в груди. Цзян Чэн встал с кровати, на которую примостился до этого рядом с Вэнь Нином, и, отойдя на небольшое расстояние, закрыв собой зеркало, оценивающе оглядел Призрачного Генерала. — Тебе идет, — саркастично улыбнувшись, с изрядной долей иронии в голосе сказал Цзян Ваньинь, отходя в сторону и позволяя Вэнь Нину увидеть свое отражение в зеркале. Вэнь Нин с недоверием посмотрел на свое отражение, аккуратно трогая идущие из висков косички, завязанные сзади узелком из фиолетовой ленточки. Цзян Чэн любовно рассматривал результат своих стараний над волосами Призрачного Генерала. Как бы Вэнь Нин с самого начала не сопротивлялся, пытаясь избежать чужих рук, всем своим видом излучая недовольство происходящим, все же его удалось утихомирить. И косички, Цзян Чэн мог поклясться, получились идеальными. Сам же Вэнь Нин, по-видимому, мыслей Цзян Чэна не разделял. Он уже не смотрел в зеркало, задумчиво глядя в пол и продолжая ощупывать свои волосы. Вид у Генерала был поистине негодующим. Заметив это, Цзян Чэн замучено вздохнул, подходя к Вэнь Нину. Он протянул руку к фиолетовой ленточке, скрепляющей косички. Распускать их отчаянно не хотелось, но Вэнь Нина, будто опечалившегося, было отчего-то жаль. — Мм… — Цюн Линь увернулся от руки Цзян Чэна, почти дотянувшейся до ткани, но коснувшейся лишь кончиков волос. Вэнь Нин повернулся лицом к Цзян Чэну, но взгляд не изменился, а брови были низко опущены, будто негодование его лишь возросло. — Хм, — Цзян Чэн хмыкнул, стараясь за надменной усмешкой, криво изгибающей губы, скрыть умилительную улыбку, против воли лезшую на лицо от вида такого серьезного и сосредоточенного Генерала, так по-детски уворачивающегося от его рук. — Мм… — Вэнь Нин снова увернулся, хлестнув волосами по руке Цзян Чэна. Он цыкнул, но по лицу было слишком ясно видно, что он с трудом сдерживает улыбку, не то от их крайне вовлеченного и глубоко философского диалога из утробного мычания, не то от неясной попытки поиграть в собачку. — Тебе же не понравилось. Дай мне развязать. Цзян Чэн вновь потянулся к ленточке в волосах Вэнь Нина, даже не надеясь сорвать ее, лишь понаблюдать за Генералом, хоть с каждым его действием сдерживать эмоции становилось все сложнее. Покачнувшись, Вэнь Нин, безвольно свесив руки, уткнулся в живот Цзян Чэна, мотая головой из стороны в сторону. — Не надо. Вань Инь запрокинул голову и все же улыбнулся, который раз думая о соответствии порой Вэнь Нина своему прозвищу. Призрачный Генерал, сметающий все и всех на своем пути, оставляя от неугодных Старейшине Илин одни лишь воспоминания, сидит, уткнувшись в живот главе ордена Цзян, лишь бы не развязали косички, им же сплетенные. Кто увидит — не поверит! Только помотает головой и на выдохе скажет: — Как же это… — Цзян Чэн и сам не верит. И всегда говорит так, прежде чем поцеловать Вэнь Нина в холодные губы, не желая вдумываться, что он сейчас и с кем на самом деле делает, но всегда целует. Как сейчас. — Хотите, — начал Вэнь Нин, убирая руки Цзян Чэна от своего лица, сжимая пальцы на его запястьях, — я Вам помогу? Цзян Чэн, понимая, о чем идет речь, покосился на руки Призрачного Генерала, такие же холодные, как его губы, и порой приятные, но доверия Цзян Чэну не внушавшие. Глава ордена решительно отказался, но все же колтуны из волос долго выпутывал — остановить лютого мертвеца в его стремлениях проявить заботу оказалось много сложнее, чем представлялось.