Монолог

- Знаешь, я кое-что понял недавно, - он усмехается и проводит пальцем по ободку низкого стакана с толстым стеклом, в котором плещется янтарная жидкость с кубиками льда. – Есть нечто пострашнее предательства, потому что оно дает тебе хоть что-то, хоть какое-то понимание, что вот конкретному человеку ты уже без надобности. – Мужчина ловит недоуменный взгляд и качает головой. – Я серьезно. Когда некто, бывший очень близким, вонзает нож в спину – это эмоция. Пусть негативная, несущая в себе темноту, но все же… Это не пустота. – Он пожимает плечами и делает глоток. Правая рука дергается к виску, заправить прядь отросших волос за ухо. Длинные узловатые пальцы задерживаются на доли секунды, чтобы пригладить упрямую шевелюру, не желавшую подчиняться средствам для укладки. – Это даже страшнее беготни по крышам, когда за тобой наблюдает не один десяток человек, а потом на все это действие будут глазеть сотни, даже тысячи. Потому что тогда я знал, что меня поймают, в случае ошибки. – Тихий вздох больно бьет по нервам, а страха и тоски в его глазах становится все больше. – И это в сто раз хуже многочисленных прыжков в ледяную воду. Ведь была стопроцентная уверенность в результате, наслаждение работой не давало сломаться и послать все к черту. – Мужчина прищурился, повертев в руках стакан. Почти растаявший лед тихо звякнул о стенки. – И, конечно, это будет ужаснее вывихнутой лодыжки, когда проходишь несколько дней с клюшкой, но осознаешь, что не уронил ребенка. Или даже защемления в позвоночнике, после которого ни согнуться, ни разогнуться невозможно. – Он потирает шею, разминая и успокаивая уставшие мышцы, едва заметно щелкает позвонками, словно набирается храбрости для того, чтобы продолжить. – Вот ты говоришь, что я могу стать сильнее. Даже не так… Справиться с этим, если позволю себе немного ослабить броню. Вот твои слова! – И снова усмешка, снова недоверие в дождливых глазах, немного мутных от количества выпитого, будто их заволокло туманом. – Я смог справиться с недоверием окружающих, смог наплевать на стандарты и условности, но есть то, что постоянно меня пугает. До того, что приходится напиваться, чтобы не сойти с ума. – Он пристально смотрит перед собой, выглядывая что-то, но, не найдя, снова утыкается взглядом в дно бокала с виски, сжимая его с такой силой, что кажется, словно тот сейчас станет горсткой осколков в его руке. – Одиночество в толпе – это ужасно. Это один из самых постоянных моих ночных кошмаров. Все это лицемерие, которому вынужден подыгрывать, чтобы попросту не выделяться, чтобы в душу не лезли. Вся эта грязь, оседающая где-то в подсознании, скапливающаяся там, а потом выбирающаяся наружу в виде монстра, которого я и сам в себе ненавижу. Вокруг меня полно людей, но я им не нужен таким, какой есть… Мужчина допивает остатки алкоголя, стаскивает со спинки стула кожаную куртку и, на миг сжимая протянутую к нему ладонь, перебирает кончики пальцев, осторожно целуя подушечки, а потом утягивает за собой. Спасается от одиночества? Важно ли это, когда ему веришь, хочешь помочь, а главное - доверяешь?