Спасибо мир тебе за всё, за доброту, за хлеб, за соль, за речи
Мы этот мир благодарим и улыбаясь говорим:
«До встречи! До встречи! До встречи!»
До встречи там, на небесах всё приготовлено и свет волшебный будет вечен
Как в наших самых сладких снах
До встречи! До встречи! До встречи
Сплин — До Встречи!
Вот уже несколько месяцев они не выходили из собственного дома, живя в нем как в клетке. Родные стены душили, а осознание того, что за пределами этого дома идет война и возможно в этот самый момент, кого-то из их друзей настигает убивающие проклятие, вгоняло в ужас снова и снова. Это понимание и свое бессилие раздражали. Завладевая мыслями двух молодых людей. Им по двадцать, а их жизнь оборвалась с начала этой войны, и не начнется вновь пока она не закончится. Только маленький Гарри не понимал еще, почему мама и папа такие грустные. Единственное светлое и радостное, что осталось Лили и Джеймсу — это смотреть, как растет их сын. Как обычный ребенок, не знающий ужасов войны. И не узнающий их, как-то обещал себе Джеймс. Они сами по сути еще дети, которым пришлось рано повзрослеть. И понять — мир жесток. А сейчас уложив Гарри, Лили держала в руках фотоальбом. И соленые слезы капали на колдографии, что запечатлели лучшие моменты их жизни — учебу в Хогвартсе, где не было смертей, Пожирателей смерти, Воландеморта и опасности. Была только беззаботная жизнь подростков, что хулиганили, любили, дружили, ненавидели. Одним словом — жили. Первая фотография, которая цепляет взгляд Лили была сделана, казалось в таком далеком 1971 году и подпись под карточкой знакомила смотрящего с четырьмя одиннадцатилетними мальчишками, что кривлялись на камеру. «Господа Мародеры». — Мародеры, — приложив палец к подбородку, делая вид, что задумался Поттер протянул это слово, сидя по турецки на кровати в их комнате в башне Гриффиндора. — Мне нравится, — заключил за друга Сириус, обмениваясь с ним двумя взглядами, которых в будущем так будут боятся преподаватели, а Ремус пытаться после этого сделать так, чтобы друзей не выгнали из школы за очередную шалость. — Не сомневался нисколько, — отрываясь от книги и смотря на своих друзей и сдержанно улыбаясь сказал Ремус. — Мы мародеры и есть. Поглядывая на гору сладостей, что они стащили с кухни, усмехнулся парень. Их поймал Слизнорт, который и подсказал своим ученикам это прекрасное слово, для названия их маленькой шайки. Питер же все это время сидевший тихо и поглощающий шоколадный торт активно закивал, чем вызвал смех со стороны своих друзей. Сейчас за тот взгляд, которым обменивались Сохатый с Бродягой, когда придумывали очередную шалость, Люпин был готов отдать что угодно. За то, чтобы его друзья снова смеялись искренне, без отпечатка, в когда-то беззаботном и заразительном смехе, эха войны. Лили и сама бы отдала всё что угодно, только бы в глаза Джеймса вернулись те демонята, что он делил с Блэком. Переворачивая страницу и одновременно смахивая слезы, стараясь заглушить всхлипы, чтобы только Джеймс не услышал. Не надо его волновать лишний раз. На фотографии, без подписи, сделанной кем-то из однокурсников, запечатлен момент перебранки Лили с Джеймсом в начале второго учебного года. Как эта фотография оказалась у её мужа, Лили не задумывалась, но догадывалась, что автор просто отдал снимок, одному из тех, кто на нем был. В коридоре около кабинета столпились ученики двух факультетов ожидая преподавателя и обсуждая все то, что могут обсуждать второкурсники: от предстоящих контрольных и шансах факультетских квиддичных команд, до последних новостей, напечатанных в «Ежедневном пророке». — Эй, Нюнчик, — хитро улыбается Джеймс. — Для мытья головы придумали такое чудодейственное средство, как шампунь. Слышал о таком когда-нибудь? Собираясь ответить Поттеру, Снейп поворачивая к наглому мальчишке лицом, открывая рот для того, чтобы что-то сказать, но не успевает, так как на него обрушивается поток холодной воды, от которого тут же пропитывается вся одежда мальчика. А коридор наполняется смехом учеников львиного факультета. Громче всех смеются Поттер с Блэком, которых Северус прожигает таким взглядом, что, если бы им можно было проклясть, они бы уже трижды были прокляты и единожды убиты. — Поттер, это не смешно, — Лили морщит носик, а милое личико раскраснелось от злости. — Да что ты, — Джеймс обводит взглядом коридор, в котором еще раздаются смешки. — Многим кажется наоборот. — Ты гадкий, Поттер, — выплевывает девочка, разворачивается на маленьких каблуках своих туфелек и убегает, догоняя друга, чтобы помочь тому высушить мантию. — Противная девчонка, — протягивает Сириус, на что Джеймс кивает. Сейчас сложно поверить, что чета Поттеров когда-то не переносила друг друга. Когда вот такие ссоры в коридорах школы были чем-то обычным и совершенно не примечательными. К ним привыкли абсолютно все, и услышать от Эванс что-то вроде «Ты идиот, Поттер», можно было каждый день и не по одному разу. Когда Джеймс понял, что ему нравится рыжая однокурсница с глазами цвета молодой травы, он и сам не знал. Следующая колдография датированная 1973 годом, с подписью: «Господа Сохатый, Бродяга, Хвост и Лунатик», которая, казалось, предопределила их жизни. В Выручай-комнате, на красно золотых подушках в окружении разбросанных книг, четыре мальчика о чем-то увлеченно спорили, пытаясь доказать, что именно он прав и его идея лучшая. — Вот с кем нет вопросов так это с Ремом, — обиженно протянул Питер. — Это да, — кивнул Сириус, изгибая губы в своей фирменной блэковской ухмылке. — Ты у нас Лунатик. — Твоя пушистая проблема решила все за нас, — смеясь проговорил Поттер. Ремусу даже спустя два года, не верилось в то, что у него есть такие друзья, которые не отвернулись от него, от оборотня. И даже нашли решение проблемы: одиночества Люпина в ночи полнолуния. — Спасибо, ребята, — смущаясь улыбается он, благодаря друзей не за новое прозвище, а за нечто большее. И его понимают. Улыбаюсь в ответ так, как улыбаются только самым близким: открыто и тепло. — Какой там у тебя патронус? — обращаясь к Питтигрю, спрашивает Джеймс. Друзья надеялись всё же на то, что в их случае, как и в большинстве, патронус соответствует анимагической форме волшебника. — Крыса, — произносит немного грустно Питер. Он-то думал, что это будет какое-то более привлекательное животное. А здесь жалкий грызун. — Крыса, — привычка Поттера прикладывать указательный палец к подбородку так и осталась. — Хвост! — Ну вот и ты при прозвище, — похлопал друга по Плечу Лунатик. После чего минут пять в комнате сохранялась тишина, в которой можно было услышать, как думают мозги в голове Поттера и Блэка, если они там были конечно, а то как любила повторять Эванс, их уже давно вышибли во время матчей квиддича. — Сохатый! — Бродяга! Одновременно обращаясь друг к другу выкрикнули Поттер и Блэк и тут же рассмеялись. — Вы точно сиамские близнецы, — заключил Люпин. Лили пролистнула еще несколько фотографий, пока не остановилась на одной. На ней была она. Почему она раньше её не видела, девушка не задумалась, но подпись её удивила: «Будущая миссис Поттер» немного неровным подчерком Джеймса и дата «Рождество 1975». Завернувшись в теплый красный плед, подтянув коленки к груди, Лили сидела в кресле в гостиной Гриффиндора, пытаясь не думать о том письме, что прислала ей Петунья. — Держи, Эванс, — немного смущенно, но также весело — этот парень вообще умеет грустить?! — как может только Поттер, раздается голос над ухом рыжей девушки. Она уже собирается сказать, чтобы оставил её в покое, но видит на его лице не привычную ухмылку, а улыбку, теплую, от которой становится немного легче. Потом девушка замечает коробку. — Не бойся, Эванс, я не хочу тебя отравить. Просто поднять твоё настроение. — Спасибо, — протягивая руки к коробке произносит девушка и удивленно замечает, что это «Шоколадные котелки» — её любимые. — С Рождеством, Эванс, — запуская пятерню в волосы, лохматя их еще больше, произносит Джеймс немного тушуясь и отходит от девушки к друзьям. Сириус что-то говорит, на что Поттер только отмахивается и запускает в друга красной бархатной подушкой с золотыми кисточками, одна из которых попала Блэку в рот, от чего он очень смешно стал отплевываться, проклиная Поттера и уже обещая другу множество пыток, которым он его подвергнет после этого. А Лили смотрит на этих мальчишек и улыбается за весь вечер впервые, улыбается искренне. Всё-таки они хорошие, когда не выделываются, что, к сожалению, происходит очень редко. Гарри завозился в кроватке, Лили оторвалась, чтобы посмотреть на сына, но малыш всё также крепко спал, улыбаясь чему-то, отчего девушка тоже улыбнулась. На следующей колдографии для тех, кто не знал бы Мародеров были изображены просто трое животных: олень, пес и крыса. И многие бы посчитали эту фотографию странной: три совершенно разных зверя, никогда не пересекающихся в природе. Но те, кто ближе знал эту компанию, было понятно, что это сами Мародеры. Лили слышала историю этой фотографии и очень долго потом смеялась. Олень и пес боролись, а крыса, забравшись на пень просто наблюдала за этой шуточной потасовкой. И даже в анимагической форме в глазах Сохатого и Бродяги плясали те демонята, которые, казалось, никогда не покидали эти два взгляда: проникновенный синий и шкодный карий. Ремус, который и делал этот прекрасный кадр, пытался остановить друзей. И когда Джеймс пытавшийся боднуть Блэка промахнулся и застрял рогами в дереве, очень долго смеялся над бедой, в которую попал Поттер по своей же неосторожности. — Я говорил тебе, Сохатый, остановись, — сквозь смех. — Сам виноват. Взгляд брошенный на черного пса, рассмешил еще больше. Казалось Бродяга, если бы не был в анимагической форме катался бы по земле и откровенно ржал над другом, попавшем в неловкую ситуацию, совершенно забыв о аристократическом происхождении. Превращаясь обратно в человека, тем самым выбираясь из плена дерева, всем своим видом Поттер показывал, что обиделся на друзей, хотя в его глазах можно было увидеть темь смеха, который грозил вот-вот коснутся и губ, сдав парня с потрохами: — Да ну вас! –проворчал парень, отворачиваясь от друзей, а сам еле сдерживал улыбку. Улыбаясь Лили перевела взгляд на следующую фотографию. «Господин Бродяга. 1975». Она помнила тот день, когда половина Хогвартса умилялись большому черному псу, который удивительным образом появился на территории замка, мешая ученикам, которые решили сделать задание на свежем воздухе, расположившись на берегу Черного озера. Большой черный пес с повязанным на шее красно-золотым галстуком, с громким радостным лаем пробежал по берегу озера, разбрасывая конспекты учеников, отчего те чуть ли не посылали в него заклятия. А пес все веселился, утаскивая у учеников то перья, то чернильницы, то учебники с сумками. — Ах, ты, проказник, — возмутилась Алиса, у которой пес утащил сумку, за которой ей пришлось побегать. — Гав, — как будто соглашаясь, смотря на девушку по-человечески понятливым и хитрющим взглядом. Вдруг пес повернулся к Лили и совершенно неожиданно лизнул её в щеку. Сделавшись сразу таким довольным, что Эванс не удержалась и рассмеялась: — Да ладно тебе, Лиса, он милый, — потрепав пса по холке и почесав за ушком. От чего пес радостно гавкнул и посмотрел в сторону. Там уже чуть ли, не рыча за всей этой картиной наблюдал Поттер и уже придумал сто разных способов, чтобы проучить лучшего друга. А Люпин и Петтигрю смеялись над выражением лица Сохатого и украдкой, чтобы тот не видел, показывали псу большие пальцы. Улыбаясь Лили, вспомнила продолжение истории, которую ей потом рассказал Лунатик. Вечером в спальне мальчиков, Джеймс упрекал Сириуса в том, что тот хочет увести у него девушку. И вообще он после такого ему не друг. Но обиды Поттера хватило от силы минут на десять, а дальше эти двое опять придумывали очередную пакость от которой взорвется вся школа. И ведь придумали. «Великая шалость. Хэллоуин 1976». Совершенно счастливые четверо парней стояли в обнимку с живым чучелом, на фоне своей очередной блестящей выходки, за которой они снова не были пойманы, но все прекрасно знали, что это они. Профессор МакГонагалл с трудом удавалось сдержать строгое выражение лица, но её выдавили немного подрагивающие уголки губ. Опять её любимые студенты сделали нечто потрясающие, пусть и нарущающее огромное количество школьных правил. Хотя её львята придерживаются мнения о том, что правила созданы, чтобы их нарушать. Это похоже уже стало девизом красно-золотого факультета. Большой зал выглядел устрашающе. Блестящая серебром паутина окутывала все помещение. Заколдованные пикси, которые выглядели сейчас как летучие мыши, издевались над учениками младших курсов, которые стояли с открытым ртом наблюдая эту картину, не привыкщие еще к выходкам господ Мародеров. Пауки то и дело норовили залезть под одежду слизеринцам, что конечно же было маленькой прихотью создателей этого бедлама. Устрашающие головы-тыквы повисли под потолком, прижигая находившихся в Большом зале волшебников, своим устрашающе-пугающим взглядом. А апогеем всего этого было ожившее чучело, которое преследовало случайно выбранного ученика пугая его то и дело, когда тот расслаблялся и успокаивался. Весь день это нечто ходило по Хогвартсу не давая ученикам покоя. — Так и заикой стать можно! –выкрикнул кто-то, когда это чучело появилось впервые. Лили смотрела на виновников, готовая испепелить тех взглядом, на что парни просто улыбались. Праздник всё-таки. Хоть бы немного стыда в вечно искрящихся мальчишеским авантюризмом глазах! Как же! Это же Мародеры, которым можно абсолютно всё в этом мире. И хоть последнее время Джеймсс вел себя скромнее, не выделывался, но иногда ужасно бесил. Тогда это чучело как-то напугав Лили с Алисой, повернулось к Эванс и своим ужасно скрипучим голосом провозгласило: — Эванс, пойдем со мной в Хогсмит?! Следующая колдография была местью Марлин своему парню, но получилось всей компашке главных хулиганов Хогвартса. Двух зайцев, как говорится, ухмыльнулась Лили, погружаясь в воспоминание. Надпись как напоминание: «Не связываться с Эванс и МакКиннон, себе дороже. 1976». Сегодня Мародеры легли спать после трех часов ночи, совершенно наплевав на то, что завтра первым Зельеварение и проспать его уж точно нельзя. Поэтому две девушки с ужасно-хитрыми улыбками пробрались в комнату к Мародерам, как староста Лили вполне могла зайти и проверить своих подопечных, чем они с МакКиннон и воспользовались. — Подъем! — усиленный заклинание голос Эванс, раздался в комнате мальчиков шестого курса. — Что случилось? — Блэк аж подпрыгнул на кровати, плохо соображая после крепкого сна, из которого его так бессовестно выдернули. — Пожар? Потоп? Пожиратели? А девочки сфотографировав ужасно смешные лица друзей, не сдерживали рвущийся хохот, а парни, наконец-то понялив чем дело, запустили каждый по подушке, от чего девочки чуть не свалились с ног, от прилетевших снарядов. Мародеры весь день ходили непривычно тихие, мечтая только о том, чтобы добраться до кроватей. Ну, а Джеймс мечтал, что в этой кровати окажется еще и Лили Эванс, которая наконец-то разглядела в нем человека. — Что делаешь? — тихий шёпот за спиной, чтобы не разбудить Гарри. Лили быстро вытирает слезы, чтобы не увидел Джеймс, но он замечает. Спасибо Мерлину, ничего не говорит, только садится рядом и обнимает, пододвигая альбом к себе. — Ааа, — тянет он, показывая пальцем на фотографию, подпись на которой гласит «Джеймс Поттер, ты чертов идиот! 1977». — Помнишь это? Лили кивает. Это первая запись, сделанная ей в этом памятном альбоме Мародеров. В больничном крыле около кровати охотника гриффиндорской команды, такое ощущение столпился весь факультет. Даже у мадам Помфри не получилось никого выгнать. — А ну свалили! — возглас Сириуса Блэка возымел больше реакции. Гриффиндорцы начали расходиться. Около кровати остались самые близкие друзья и Лили Эванс, под предлогом того, что она староста и должна знать, что с учеником её факультета. Только вот хитрый и понимающий взгляд Сириуса и Ремуса, говорил о том, что их обмануть у нее не получится. Первый матч сезона закончился победой Гриффиндора, только вот бладжер попавший в Джеймса, сломал парню пару ребер, и после довольно ощутимого столкновения с землей Поттер еще не пришел в себя. Сириус чуть прямо на поле не прибил ухмыляющегося Мальсибера, который послал этой чертов мяч в капитана гриффиндорской команды. Блэк был в ярости и успокоился только тогда, когда на него прикрикнула МакГонагалл, но только внешне, внутри он до сих пор хотел оторвать голову проклятому слизеринцу. — Привет, — протянул очнувшийся Поттер и тут же расплылся в улыбке, увидев Лили, которую Ремус ели успел поймать, когда та стала терять сознание, после жесткого приземления Джеймса. — Джим, — было видно, как с пробуждением Сохатого, с плеч Сириуса казалась спала гора, которая придавливала его к земле до этого простого «Привет». Сейчас же, до этого сгорбившаяся спина, выпрямилась и лицо опять приобрело уже привычную безразлично-надменно-ехидную маску. — Все же нормально, — успев заметь напряжение друга, Джеймс расплылся в улыбке. — Раз с тобой все в порядке, я пойду, — тихо пробормотала Лили и развернулась направилась к выходу из Больничного крыла. — Напугал ты нас, Сохатый в этот раз, — но Джеймс не слышал реплики Питера он смотрел в след Эванс. — Она испугалась. Очень, — провожая взглядом девушку сообщил Ремус. Отчего лицо Поттера приобрело такое вдохновленное выражение, глядя на которое Сириус рассмеялся, а Рем выдохнул. Ничего не изменилось. Лили не знала, как фотоаппарат оказался в тот момент под рукой Мародеров, но, когда дело касается их, ничего невозможного нет. Но именно то вдохновленное выражение лица Поттер, которое она уже не видела, и было запечатлено на снимке. — А это помнишь? — улыбаясь, спрашивает Лили. — О, да. Я тогда чуть не убил двух своих лучших друзей. Гостиная Гриффиндора, повидала много чего, но эта ситуация скорее всего происходит впервые в этих вековых стенах. Двое широко улыбающихся молодых людей дающих друг другу пять, а на заднем плане смеющаяся Лили и разъярённый Джеймс, который только что узнал о том, что два лучших его друга устроили в школе тотализатор: «Когда Джеймс Поттер и Лили Эванс начнут встречаться». — Ну и кто выиграл? — шипя спрашивает парень, хотя прекрасно понимает, что будь на месте друзей, устроил бы что-то подобное. — Конечно я, — гордый собой Блэк, произносит это так как будто могли быть еще варианты. И как бы между прочим: — Ну и еще пару человек. — Кто? — Конечно же Лунатик, Стоун с Лонгботтомом и Марлин. — Ну и сколько вы все вместе выиграли? — хитро щурясь спрашивает Лили и дожидаясь ответа что около шести сот галеонов, произносит то, что никто не ожидал: — Половина наша. Это же благодаря нам, вы выиграли. — А ты коварна, любовь моя — улыбаясь протягивает Джеймс. «Событие века. Октябрь 1977». Гласит запись под фотографиями, которая отзывается приятными воспоминаниями в сердцах Поттеров. — А вот эту вечеринку, я никогда не забуду. — Вы с Сириус на следующий день выпили весь запас воды Хогвартса. «Не стоит много пить! Это вам говорят, Сохатый и Бродяга. День рождение господина Сохатого. 1978». — Совершеннолетие только один раз в жизни, Лилс, — протягивает Сириус, даже не морщась глотая стопку огневики. — тем более, посмотри вокруг. Многим нужен праздник. И правда многим нужно отвлечься. Война подкосила всех и каждый получая свежий «Пророк» молится Мерлину, чтобы там не было имени его родных. Гостиная превратила в нечто. Малышей предусмотрительно разогнали по спальням, наложив заглушающее заклинание. Если бы не оно, в гостиной тут же бы оказалась разъяренная Минерва и получили бы все, особенно Лили с Ремусом, как старосты, что не способны угомонить подопечных. Тут и там бутылки с огневиски и сливочным пивом. Как весь этот алкоголь Мародеры смогли протащить в школу и как долго они этим занимались, было закрытой информацией. Но это не первый раз, когда алкоголь в больших количествах оказывается в гостиной львиного факультета. Где у господ Мародеров тайник, Лили знать не хочет, но не сомневается в его существовании, а просто открывает бутылку со сливочным пивом, прекрасно понимая правоту Блэка. — Оу, Цветочек, как так. Я думал ты хорошая девочка, — в притворном ужасе Бродяга хватается за голову. — И это староста, ай-яй-яй. Надо будет поговорить с Джеймсом, надо надо. — качая головой повторяет Сириус, под смех Марлин, которая также успела открыть пиво. — За своей девушкой следи, Блэк, — произносит Лили и удаляется искать в этом безобразии своего парня, оставляя подругу на растерзание Сириусу. — Мне стоит начинать ревновать тебя к своему лучшему другу? — спрашивает Поттер, смотря как девушка подходит к нему. — Это скорее мне стоит ревновать тебя к Блэку, — хмыкает девушка. Они не раз уже обсуждали с Марлин то, что, начав встречаться с одним из них получили второго в подарок. — Это да, — произносит Джеймс лохматя свои волосы пальцами. Вдруг неожиданно притягивает девушку к себе и целует, целует так, как будто это последний их поцелуй, целует под улюлюканье гриффиндорцев. Целует не обращая внимание ни на кого. Сейчас есть только они. Лили уже привыкла, что, встречаясь с Джеймсом Поттером всегда будет в центре внимания. Как тогда после матча, когда он подлетел к ней, стоящей на трибуне радующейся победе вместе со всем факультетом. Подлетает и также целует. И именно этот поцелуй запечатлел тогда Питер, работающий на этом празднике жизни фотографом. А на утро у Джеймса с Сириусом настолько разрывалась от боли голова, что казалось они были готовы кинуть авадой в любого, кто, по их мнению, очень громко топал. А это была вся школа. — Ооо, это моя любимая, — ухмыляется Поттер, смотря на следующую фотографию. — Нет, — стонет Лили. — Заткнись, Поттер! — пытаясь перевернуть страницу, чтобы скрыть такую ненавистную фотографию, но по мнению Поттера — очень милую. — Ты тоже Поттер. «Немного пьяные, оттого еще более прекрасные. Лили, Марлин и Алиса. Март 1978». Это был маленький девичник, который решили устроить Лили, Марлин и Алиса в Выручай-комнате. Последний год обучения в Хогвартсе. Последний год детства. Последний год, когда можно насладится жизнью. И вот в самый разгар этого девичника и надо было заявится Поттеру и Блэку с колдокамерой в рука и запечатлеть момент, когда девушки решили, что пришло время для битвы подушками. Перья разлетались по комнате, превращая обычную комнату в волшебную, застрявшие в волосах трех девушек перья делали их еще более милыми, а немного запыхавшиеся и в пижамах они были еще обворожительными. Конечно после двух выпитых бутылок маггловского вина, которое Марлин прислали родители, девушек совершенно не смутило то, что их так грубо прервали вспышкой камеры, но парни хорошенько получили на утро, даже Фрэнк, которого не было с Поттером и Блэком. За что? За то, что не остановил! — Мама, — голос проснувшегося Гарри, прервал испепеляющий взгляд Лили. Забрав его из кроватки и посадив к себе на колени, он тут же заинтересовался картинками, которые двигались, узнав на них маму с папой и дядей. — Дяга, Луни, — Лили рассмеялась, а Джеймс потрепал сына по голове и поправил: — Бродяга. — Дяга! С фотографии смотрели улыбающиеся Мародеры и Лили с Марлин, только что закончившие школу и очень хотевшие продлить эти беззаботные мгновения. Поэтому решили все вместе выбраться в поход. Разожжённый костер, разбрасывает вокруг себя яркие искры, освещая палатки и лица молодых людей, которые отчаянно хотят жить. До безумия. Наслаждаясь каждым днем мира, что пока еще могут себе позволить. Просто радуются и берут то, что их по праву. Вот такие вылазки на природу с друзьями, под светом серебряного месяца и тихого перебора струн гитары. Легкого шуршания волн озера в ночи и пения цикад в соседних зарослях. Всплеск воды, потому что Сириус столкнул Марлин в воду, отчего округу оглушил её визг: «Я убью тебя, Блэк», а потом тихо, чтобы только он слышал «Я люблю тебя, Бродяга». Ремус куда-то пропал вместе с Доркас. А Джеймс и Лили сидят около костра, ведь ей холодно. Девушка кутается в куртку парня, а он целует её всюду, докуда может добраться, вызывая у нее веселый смех и возгласы «Перестань, Поттер» притворно-строгим голосом. Питер просто смотрит на звезды, задумавшись о чем-то своем. Они молоды и у них целая жизнь впереди. «До встречи! Лето 1978». Эту фразу под фотографией писала Марлин. Что она имела ввиду на самом деле никто не знает, но не официальная версия: привет в будущее, когда лет в сорок они соберутся вместе, решив пересмотреть этот фотоальбом, воскресив в памяти моменты беспечной молодости. Только вот Марлин