Солнце, пляж и Цзялэ

Жарко. Светлое, словно выбеленное небо слепит глаза через стекла очков, солнце обжигает кожу, несмотря на крем с самой высокой степенью защиты, который Цзялэ так старательно втирал Е Сю в спину. И радовался, засранец, тому, что на бутылке написано “для детей”. Е Сю обязательно ему это припомнит потом, вечером, когда можно будет дышать. В голове крутится “ну хоть состарился ты первым, старина Цзялэ”, и Е Сю усмехается, поудобнее укладываясь на локти и закрывая глаза. Мысленно он проходит все снежные данжи в “Славе”, заканчивая Ледяными пиками. В воображении на мониторе белым вихрем кружатся снежинки и оседает на кончике зонта иней. Ненадолго это помогает. “Слава” вообще идеальный способ отвлечься, в том числе и от плавящего кости зноя. — Напомни, — медленно говорит Е Сю, заслышав шаги, — кому в голову пришла идея поехать к морю в самую жару? Над головой раздается смех, на локти падают прохладные капли, а затем Цзялэ накрывает Е Сю всем собой, укладываясь сверху. Мокрый, холодный до дрожи, тяжелый. — Тебе, — усмехается он на ухо Е Сю и легко прикусывает мочку. Хорошо, что в этой бухте они скрыты от любопытных глаз. Шоссе, по которому время от времени с громким шорохом проносятся машины, значительно выше, и увидеть, чем занимается парочка под зонтом на узкой полоске песка, можно только по пояс высунувшись из окна. Стратегическое место, Е Сю заприметил его еще на карте, когда они планировали, куда поехать, и потом наслаждался тем, как Цзялэ материл его, маневрируя по узкой дороге к пляжу. — Тогда в этой идее определенно есть что-то хорошее, — отвечает Е Сю, наслаждаясь прохладой кожи Цзялэ, легкими поцелуями, которыми тот касается его шеи. — Боюсь себе представить, — отзывается Цзялэ ему в макушку. — Тебе понравится, это же я придумал. — По рукам бегут мурашки, хочется прогнуться в спине, прижаться ближе, но лень шевелиться. Е Сю так и лежит, подставляясь под холодные губы и пальцы Цзялэ. Наслаждается прикосновениями и лаской. Тем, что не надо никуда торопиться, главное — не сгореть под ярким солнцем. Но сейчас Цзялэ закрывает Е Сю от лучей, и можно расслабиться полностью. Е Сю так и делает, и слышит, как дыхание Цзялэ самую малость сбивается. Твердеющий член упирается в задницу, Цзялэ вжимается бедрами сильнее, и Е Сю улыбается. — Пользуешься тем, что у меня нет сил подняться? Как нехорошо. — Иди нахрен, — отвечает Цзялэ, не прерывая движение. Ведет губами по затылку, спускается ниже, обводит языком позвонок, и Е Сю вздрагивает. Цзялэ знает все его самые чувствительные места и нагло этим знанием распоряжается. Еще и не отвечает как следует. — Ну что за реакция, как-то без огонька, — интересуется Е Сю. — Устал? — И это спрашивает у меня человек, который первым распластался на пледе и объявил, что не будет шевелиться до завтра? — Зато я и здесь был первым. — Зато, — Цзялэ наклоняется над самым ухом, сжимает ладони на руках Е Сю, — я первым тебя выебу сегодня. Прямо здесь и сейчас. От этих слов по позвоночнику прокатывается жар и стекает в член. Е Сю все-таки ерзает, укладываясь поудобнее. Не получается: Цзялэ и правда тяжелый, прижимает собой к пледу и теплому песку под ним. — Секс в общественном месте среди дня? Когда ты успел так обнаглеть? — Кто бы говорил про наглость, охуевший бог “Славы” номер один. — Цзялэ уже откровенно трется членом о задницу Е Сю, в голове остается все меньше мыслей. — И если ты сейчас скажешь “зато я первый”, я тебе врежу. Не врежет. Е Сю столько раз проверял. Но не провоцировать невозможно. — Ну я же первый, — Е Сю пожимает плечами. Цзялэ больно кусает его за загривок. Е Сю думает возмутиться, но с губ срывается стон. — Вот так-то лучше, — говорит Цзялэ. — Заткнись уже наконец. — Совсем заткнуться? — спрашивает Е Сю. Он знает, что Цзялэ нравится его слышать, и это ужасно заводит. — Я сейчас засуну твой трэш-толк тебе в задницу! Е Сю смеется: с этого у них все и началось, и тут Цзялэ был все-таки первым. Хотя догадался — вторым, о чем Е Сю не устает ему напоминать, когда выдается случай. Сейчас — не тот случай. Сейчас, по этой адской жаре, на пустынном отрезке пляжа под белым небом, хочется Цзялэ — всего. Хочется, чтобы он взял — все, как умеет только он, со всей силой своего сумасшедшего темперамента. Так, как Е Сю никому больше не позволял и вряд ли позволит. — Предпочитаю тебя, — серьезно говорит Е Сю и ловит ладонь Цзялэ в свою. Накрывает пальцами, гладит легко, но чувствительно. Он тоже знает все нужные точки и тоже любит пользоваться этим знанием. Теперь дыхание Цзялэ сбивается совсем откровенно. Е Сю готов поспорить, он специально выдыхает ему на ухо вот так: прерывисто, сладко — а затем прикусывает мочку и легонько тянет. — Какой же ты мудак все-таки, — шепчет Цзялэ. Тон его обжигает сильнее солнца. Е Сю поворачивает голову, приподнимается чуть-чуть, и Цзялэ накрывает его губы своими. Скользит языком в приоткрытый рот, оставляя вкус морской соли. Он весь пахнет морем, и Е Сю теперь тоже. Морем и Цзялэ. Его гелем для душа и шампунем — свои брать было лень, и Цзялэ нравится, когда он так делает. Нравится настолько горячо и откровенно, что Е Сю даже не подъебнул его этим, когда Цзялэ ругался, обнаружив, что тот собрался в отпуск с парой сменных маек, пачкой сигарет и несколькими картами твинков в карманах. Только посмотрел ему в глаза и сказал, что взял самое главное. И даже не соврал, хотя Цзялэ только хмыкнул себе под нос в ответ на это. Цзялэ стонет в поцелуй, разрывает его и привстает на секунду. Стаскивает с себя мокрые плавки, нагревшиеся уже от солнца и их тел, отшвыривает в сторону и повторяет то же самое с шортами Е Сю, заставляя того приподнять бедра. Ложится снова, прижимаясь уже голой кожей. Член трется о ягодицы, Е Сю выгибается, стремясь продлить прикосновение. — Не терпится? — в голосе Цзялэ такая откровенная ухмылка, что Е Сю едва не срывается на стон, а в голове проносится тысяча и один вариант, как бы его сейчас подколоть. И все — тут же забываются, когда Цзялэ разводит его ноги в стороны, открывая, ведет пальцем от поясницы вниз. — Да, — только и отвечает Е Сю. В конце концов, честность всегда действовала на Цзялэ еще лучше, чем трэш-толк. — А тебе? Вот и сейчас он ощутимо вздрагивает и резко сжимает ладонь на заднице. А потом наклоняется в сторону, выуживая из рюкзака тюбик смазки. — Мне тоже, — он все еще улыбается, и Е Сю думает о том, что можно бы перевернуться, чтобы смотреть на его лицо, на румянец на щеках, на растрепанные мокрые волосы, с которых капает сейчас на спину. Но жарко и лень, и так хорошо. И Цзялэ обводит пальцем вход и толкается внутрь. Настойчиво, горячо, без лишней осторожности. Контроль рук у Цзялэ намного выше, чем контроль темперамента, и это Е Сю особенно в нем нравится. И отчасти из-за этого он и продолжает подкалывать Цзялэ даже когда все предупреждающие знаки о том, что пора остановиться, уже пройдены. Цзялэ не торопится. Кружит внутри двумя пальцами, разводит их в стороны, гладит стенки. Слегка сгибает, подается назад и снова толкается глубже. Возбуждение затуманивает мозг, Е Сю опять ерзает, член трется о влажный плед. — Если будешь так долго тянуть, снова придешь к финишу вторым, — приходится сосредоточиться, чтобы произнести все предложение целиком: горячий воздух застревает в горле. Цзялэ резко вынимает пальцы, и Е Сю мимоходом думает, что, кажется, опять пропустил стоп-сигнал, и от этого желание возрастает в несколько раз. Цзялэ приставляет головку ко входу, толкается и, не давая времени привыкнуть, начинает двигаться. Опускается ниже, ложится сверху, накрывая Е Сю собой. Окружает жаром еще большим, чем от палящего солнца и раскаленного песка. Держит так, что не пошевелиться. Е Сю и не хочет, но все равно подается назад, насаживаясь сильнее — и Цзялэ останавливает его, хрипло шепчет на ухо: — Сейчас я решаю, кто и как придет к финишу, чертов чемпион. Как же ты меня заебал. Дышать получается с трудом. Цзялэ вбивается в Е Сю, с каждым движением перед глазами вспыхивают яркие искры. — Решай быстрее, — усмешка перетекает в стон, и Цзялэ стонет в ответ. — И ты теперь тоже чертов чемпион, не забывай. — Да блядь, — только и отвечает Цзялэ, прижимается губами к плечу Е Сю и резко втягивает кожу в рот, оставляя след. — Если бы я так тебя не хотел, точно бы убил. — Мне… повезло, — выдыхает Е Сю. — Очень, — соглашается Цзялэ. — Тебе тоже. — Не уверен. — Ты слишком плохо умеешь врать, — Е Сю стонет на каждом слове, растягивает слоги, едва не теряет мысль. — А ты слишком много болтаешь, — Цзялэ оставляет еще один след на шее, двигается резче. Е Сю дрожит, вслепую нашаривает руку Цзялэ и обхватывает запястье пальцами. Пульс бьется сильно и быстро, ритм собственного сердцебиения оглушает. — Только потому, что ты отвечаешь, — честно говорит Е Сю, и Цзялэ снова стонет. — Как же ты меня заебал. — Повторяешься. — Я люблю тебя. Е Сю вдыхает жар, плывет в мареве и кончает, так и не прикоснувшись к себе. Первым. Цзялэ срывает следом, через секунду, он кричит и содрогается, а затем без сил опускается на Е Сю. Утыкается носом в затылок, мокрые волосы скользят по щеке и приятно холодят. Плечо жжет, кожу на спине пощипывает от пота, соли и солнца. Клонит в сон и ужасно хочется курить. — Я тоже, — говорит Е Сю, едва возвращается голос. — Я знаю, — Цзялэ шевелится, тянется куда-то в сторону, вкладывает в ладонь Е Сю сигаретную пачку и ложится рядом. — Я тоже, — отвечает Е Сю, переворачиваясь на спину и закуривая. Обнимает Цзялэ одной рукой и смотрит на слепяще-яркое небо — секунду, прежде чем Цзялэ заслоняет его собой. Хорошая была идея. Солнце, пляж и Цзялэ. Первые два пункта не так уж и важны, третий — самое главное.