Хрюшечка

- Ну ты и раскабанел, конечно, Сань, на домашнем-то хавчике, - Артём похрюкивает, дразнясь, и щелкает пальцем по носу. - Пятачок. Саша скалится в ответ на шутку и подливает чай в кружку. Вечером Саша не ужинает. Вечером он не ужинает, а ночью, лёжа в темноте, озаряемой только белым свечением экрана, ищет в интернете диеты и способы похудеть. Он удивлен, что у худеющих есть своя культура. Он ещё не знает, что у худеющих своя религия. Находясь на реабилитации, Саша действительно набрал вес: интенсивные тренировки пришлось прекратить, да и следить за питанием он перестал - сладкое всегда было его слабостью. Но теперь всё изменится. Кокорин просыпается на двадцать минут раньше и плетется на кухню варить гречку. Переминаясь с ноги на ногу, стоя на ледяном полу возле плиты, он ненавидит весь мир. Хочется спать или кружку горячего кофе с круассаном, чтобы проснуться, привычный завтрак, но Саша футболист, а значит, у него есть железная сила воли. Значит, просто так он не сдастся. С этого дня на Сашином запястье красуется тонкая красная нить. Пресная непромытая гречка скрипит на зубах, слишком крепко заваренный чай горчит. Саша морщится, но доедает всё и бросает тарелку в мойку. Вечером он узнает, что засохшая гречка очень плохо отмывается от посуды. Вечером его начнёт тошнить от рассыпчатой крупы и травяного чая, но спать он ляжет с гордостью. Чувство того, что он всё делает правильно, придаёт уверенности. На второй день руки сами тянутся к полке с печеньем. Кокорин несколько раз на автомате открывает холодильник, тупым взглядом смотрит на его содержимое и снова закрывает, сам не понимая, чего хотел. Саша осознаёт, что еда из приятного ритуала превращается в мучение. Раньше он смаковал каждый кусочек, а сейчас старается как можно скорее проглотить надоевшую гречку и уйти с кухни от греха подальше. Парень удивляется тому, сколько времени освобождается, и искренне не знает, чем себя занять. На третий день Саша видит первый отвес и радуется ему, как ребёнок. Даже гречка этим утром кажется не такой противной. Но воодушевление как ветром сдувает через несколько дней, когда вес встаёт и не двигается ни на сотню грамм. Хочется лезть на стенку от этого бесконечного замкнутого круга: гречка, чай, куриная грудка, кефир, гречка, курица, чай, гречка, кефир, чай, снова гречка... Одинокие стены неимоверно давят, поэтому Саша натягивает капюшон и выскальзывает из квартиры. Улицы Питера пестрят роскошными ресторанами, яркими забегаловками и уютными кафе. Раньше Кокорин не обращал внимания на их количество, но сейчас у него текут слюнки при виде этого гастрономического рая, а в животе неприятно громко урчит - взрослому мужчине невозможно наесться одной гречкой. Еда преследует его везде, куда бы он не пошёл. День, когда он уже физически не смог пихать в себя злосчастную гречку, Кокорин запомнил хорошо. Тогда его просто вывернуло наизнанку после завтрака. Сидя возле унитаза в ванной и с отвращением разглядывая в нём свой непереварившийся завтрак, он впервые задумывается о том, что это неплохая идея... Саша срывается. Как животное, отрывает зубами кусок от говяжьей отбивной, заедает жирными макаронами, практически не жуя. На языке фейерверками раскрываются уже практически забытые, хоть и такие обычные, вкусы, и несколько минут он испытывает истинное наслаждение. Пока тарелка не пустеет и он не осознаёт, что только что поддался тупому желанию жрать. От мысли о собственной слабости становится мерзко, накатывает противное презрение к такому жалкому себе, который не справился даже с диетой. И Саша идёт блевать. Два пальца в рот - и как будто не было этого срыва, как будто никто и не видел, как будто Саша оправдывается перед кем-то. На самом деле он оправдывается перед собой. От рвоты начинает болеть голова, поэтому Саша ложится спать раньше, даже не поужинав. А смысл, если на завтрак будет то же самое? Артём приезжает как всегда внезапно, гремит входной дверью в прихожей и по традиции приносит с собой какую-то вредную еду - "пока Крис не видит!" и "до шести можно всё". Саша как никто другой знает о страсти Дзюбы к фастфуду и сладкому, и, в принципе, разделяет её, но сейчас с завистью смотрит на друга, который, несмотря на неправильное питание, остаётся в форме. Кокорин отказывается от угощения, ссылаясь на плохое самочувствие - ему и правда что-то нехорошо. - Живот, что ли, болит? - спрашивает Артём, не отрываясь от приставки. - Жрать меньше надо! Дзюба, конечно, смеётся, а Саша обиженно закусывает губу. Дзюба смеётся, значит, он делает недостаточно. Друг уезжает, так и не разгадав, почему Кокорин такой хмурый сегодня, а Саша, закрыв за ним дверь, бросается к зеркалу. Он задирает толстовку, поворачивается одним и другим боком, смотрит, вскоре остаётся в одних трусах. Его тело недостаточно совершенно. Саша щипает себя за бок и оттягивает кожу. Недостаточно. Вес уходит всё медленнее, и выбор Саши падает на питьевую диету. Всё, что нельзя перемолоть в блендере, летит из холодильника в мусорку, а парень жадно, не обращая внимания на стекающую по подбородку красную струйку, пьёт любимый морс. Пока не вспоминает, сколько в нём сахара. Попытки считать калории в еде не приносят успеха, потому что пока он высчитывает калорийность своей порции, аппетит пропадает. Высшая математика явно не для него. Чувство пустоты в животе, которое не залить даже литрами воды, стало почти привычным. Он просыпается и засыпает с ним, думая о завтрашнем отвесе в последнюю секунду перед падением в тревожный сон. Саша маниакально улыбается цифрам на весах, которые сегодня ещё меньше, чем вчера. Он на шаг ближе к совершенству. Вот только где оно, это совершенство, не знает ни он, ни тот, из-за кого всё это и началось. Саша не осознаёт этого. Саша просто стремится стать ещё стройнее. Кокорин видит лишь мешки под глазами, но никак не заострившиеся скулы. Якобы лишнюю кожу на животе, а не выступающие рёбра. Не спортивные, а толстые бёдра, но не похудевшее запястье, с которого теперь можно снять красную нить, не развязывая. Вес в очередной раз встаёт. Саша, недолго думая, садится на голод. В голове тяжёлым молотом отдаются слова Тёмы: "Ну ты и раскабанел, конечно!" "Пятачок" "Жрать меньше надо!" Значит, не надо совсем. Артём появляется на третий день голода, и звонком в домофон будит Сашу, который только-только начал засыпать. Он, вроде, никогда не спал днём, но сил катастрофически мало, хоть он и не сделал за сегодня практически ничего. Внутренний голос подсказывает надеть мешковатую толстовку, чтобы Артём не видел его тело, и Саша слушается. Тяжёлая плотная ткань кофты приятно льнёт к коже, и становится не так холодно. Парень прячет замёрзшие ладони в рукавах и идёт открывать дверь. Дзюба врывается в размеренную - больше похожую на анабиоз - жизнь Кокорина шумным ураганом. Тараторит что-то о том, куда Сашка пропал, сто лет же не виделись, пока раздевается, проходит на кухню мыть руки, что-то шутит по дороге. Сердце Саши болезненно сжимается, когда он видит, что Артём привёз ему молочный коктейль из МакДональдса. Его любимый. В глазах мутнеет от аромата чего-то, что ещё притащил с собой Дзюба, а в горле встают слёзы от мысли о том, что Артём помнит такие мелочи. Саша поднимает глаза на него - такого доброго, большого и светлого, и понимает, что не заслуживает его ни на процент, ни на секунду. Кокорин сидит за столом напротив Артёма и смотрит на этот злосчастный стакан с коктейлем. Внутри него идёт спор между добром и злом, третья мировая. Он не должен показать человеку, который и так считает его обжорой, как он ест. Он не должен показать человеку, который следит за тем, сколько он ест, что у него проблемы с питанием. - Сань, ты чего тупишь? - спрашивает Артём. - Ешь давай, я себе что ли это всё вёз? Кокорин смотрит на россыпь картошки фри и с трудом скрывает отвращение. Дзюба всё ещё смотрит, так что он берёт ладонями холодный и мокрый от конденсата стакан, обхватывает губами трубочку и медленно втягивает ледяной напиток. Во рту разливается приторная сладость, а по пищеводу волной прокатывает холодок. Саша пытается вспомнить это давно забытое впечатление, но не успевает - через несколько мгновений он уже бежит в туалет, зажимая рот рукой. - Саня! - в голосе Артёма шок и испуг, он в несколько шагов добегает до туалета, где оседает на полу Кокорин. - Что с тобой? Саша пытается отвернуться и морщится, не то от болезненных спазмов, скручивающих пустой желудок, не то от отвращения к самому себе. Артём осторожно ждёт того момента, когда рвотные позывы закончатся, и буквально поднимает друга с пола, сажает на край ванны и помогает умыться. Он молчит и внимательно встревоженно смотрит на Кокорина, который будто сжимается под его взглядом. Дзюба хватается за полы испачканной рвотой толстовки и стягивает её с Саши, заставляя того вытянуть вверх руки, после чего замирает, с ужасом глядя на выступающие рёбра и бледную болезненную кожу. - Саш, это что? Ты заболел? Что происходит?! - Артём берёт лицо Кокорина в свои большие тёплые шершавые ладони и смотрит прямо в воспалённые голубые глаза. - Что с тобой? Саша смотрит на Дзюбу, в глазах которого столько тревоги и участия, всё внимание которого направлено лишь на него, и в пустом животе непривычно теплеет. Он думает о том, что все мучения стоили хотя бы этого момента. Хотя бы этой пары секунд, когда Артём рядом, так близко, и все его мысли лишь о нём, о Саше, когда Артём прикасается к нему, так нежно держит в руках. Нервы, измотанные недосыпом и недоеданием, дают сбой, и из глаз брызжут слёзы. Он что-то сбивчиво объясняет про "поправился" и "нужно было немного сбросить вес", про "стать лучше" и "уже завтра собирался заканчивать", пока Дзюба, нахмурившись, пытается разобрать его слова. - Какой же ты дурак, Сашка! Что ж ты себе такое выдумал? - шепчет Артём, заключая дрожащего друга в свои тёплые объятия. - Ты же моя хрюшечка, - Артём обнимает крепко, придерживая Сашину голову ладонью. А у того сердце ёкает. Неужели всё... зря? - Только моя, понял? - Дзюба чуть отстраняется, чтобы смотреть Кокорину в глаза, ждёт, пока он поднимет на него взгляд, и только потом продолжает. - Самая лучшая. Самая красивая. Не смотря ни на что, ты нужен мне таким, какой ты есть. Пожалуйста, не делай больше таких глупостей, Саш. Артём целует светлую макушку, а потом горько молчит, уперевшись в неё подбородком. Саша утыкается своим пятачком в плечо друга и как можно тише всхлипывает, обнимая его в ответ. Он цепляется руками за эту широкую, сильную спину, как за последний шанс, как за ту самую спасительную соломинку. И Дзюба его спасёт.