***
Гэлли сама не знала, как умудрилась попасть в прошлое Земли. Да, в мифосфере она могла следовать разным временным линиям и довольно быстро научилась их выбирать. Но то - в мифосфере. На Земле же она до сих пор была уверена, что перемещаться во времени невозможно. Ну или, если подумать, невозможно без той машины времени, которой воспользовалась Гармони, чтобы сбежать от дяди Юлиона. Да и то они тогда переместились всего на два дня. А не на несколько веков. Но изумление, любопытство и восторг от новообретенной возможности моментально померкли перед картиной, которая предстала перед Гэлли. Этот город она узнала бы из тысяч и тысяч. В конце концов, она сама помогала Трою его проектировать. Но что с ним стало? Чудесные сады, в которые Гэлли вложила столько любви, выглядели так, словно по ним прошел ураган. Красивые здания и изящные скульптуры были порушены, усеяв сады осколками мрамора. Но самое страшное – кругом лежали трупы: воины, женщины, дети, старики. Везде только смерть, тошнотворный запах крови и курящийся над остывающим пожарищем дым. В ужасе зажав ладонью рот и изо всех сил стараясь не закричать, Гэлли смотрела на открывшийся кошмар. – Что здесь произошло? – прошептала она, отчаянно надеясь, что это лишь страшный сон. Из ступора ее вывел раздавшийся неподалеку тихий стон. Гэлли метнулась туда и одним порывом раскидала грандиозный завал. Она умела теперь такие вещи, используя свою внутреннюю сущность кометы. Под завалом обнаружился мужчина средних лет – тяжело раненный и почти раздавленный упавшим обломком колонны, но каким-то образом еще живой. – Сэр? – на автомате позвала Гэлли, но вспомнила, где находится, и перешла на греческий: – Господин? Ты слышишь меня? Тот застонал, и Гэлли пожалела, что не умеет исцелять. Но кое-что она сделать могла. Прикрыв глаза и сосредоточившись, она положила ладони на грудь мужчины и влила в него немного силы, доставшейся от матери-плеяды, заглушая боль раненного и приводя его в сознание. Она не сможет его спасти, но хотя бы избавит от мучений. Мужчина распахнул серые глаза и удивленно уставился на склонившуюся над ним Гэлли. – Кто ты, прекрасная дева? – спросил он. – Я уже на Елисейских полях? – Нет, – Гэлли покачала головой, едва сдерживая слезы. – Но уже скоро отправишься туда. Прости, я не могу помочь. Что здесь случилось? – Менелай, – скрипнул зубами мужчина. – Бойся данайцев и дары приносящих. Гэлли не поняла последнюю фразу и уже собиралась уточнить, но мужчина продолжил: – Хотя на самом деле виноват Парис. Говорили ему: не трогай Елену, Менелай не простит такого оскорбления! – Кто такой Парис? – рассеянно спросила Гэлли, задумавшись, можно ли исправить случившуюся катастрофу. – Откуда ты, дева, что не знаешь этого? – удивился раненный. – Парис – младший сын Приама, царя Трои. Такой славный род погиб, и такой славный город, из-за глупости избалованного мальчишки! Приам ведь происходил от самого основателя Трои. Гэлли застыла. От основателя Трои… Основателя Трои. Значит, этот несчастный Парис – потомок Троя. Троя, который так любил свое прекрасное творение. Вдруг вспомнилось, как он кричал на мать, когда та убрала в шкаф макет. А ведь это была всего лишь модель, игрушка. Что бы с ним стало, увидь он, какая судьба ждет его город? Гэлли прикусила губу и нахмурилась. Она не допустит этого. Она что-нибудь придумает и не даст Трое погибнуть. – Утешься, я всё исправлю, – тихо произнесла она. Мужчина скептически хмыкнул: – Разве что ты богиня, дева. Но и боги не в силах обернуть время вспять. Повернуть вспять, может, и не в силах, а вот переписать… Тут мужчина судорожно вздохнул, а в следующее мгновение вытянулся, сразу обмякнув. Вздрогнув, Гэлли осторожно приложила пальцы к его шее. Умер. Как она и думала. Решительно встав, Гэлли шагнула к ближайшей нити, а, едва оказавшись в мифосфере, превратилась в комету и помчалась к Трою. Гэлли спустилась в знакомом саду, который на этот раз был таким цветущим и роскошным, как и должен, и развернулась из ледяного шара в человеческую фигуру. Огненный хвост превратился в каштановые кудри, которые по дуге перелетели за спину, открывая лицо. Едва встав на мягкую изумрудную траву, Гэлли увидела спешившего к ней Троя. И тихонько вздохнула, уже не в первый раз восхитившись его красотой. Высокий, темноволосый, в развевающихся от быстрого движения королевских одеяниях, он был просто потрясающим. Но самое потрясающее заключалось в радостной улыбке, с которой он смотрел на нее. И Гэлли сорвалась с места, помчавшись ему навстречу, и с разбега влетела в его объятия. – Скучал по тебе, – выдохнул Трой, зарывшись лицом в ее кудри. – Я тоже, – смущенно призналась Гэлли и немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Трой нежно улыбался ей, но Гэлли чувствовала в нем какую-то нервозность. – В чем дело? – спросила она. Трой на мгновение прикрыл глаза и вздохнул, будто собираясь с духом. Гэлли уже почти начала всерьез беспокоиться, когда он вдруг заявил: – Знаешь, мои советники решили, что мне следует жениться – наследник и всё такое… – О, – только и смогла произнести Гэлли. Наследник. Вот и начало конца. Но эту горькую мысль перебила еще более горькая и пронизанная такой ревностью, какой Гэлли от себя не ожидала. И на ком же он собрался жениться? Осторожно высвободившись из его объятий, она сумела заставить свой голос звучать совершенно спокойно, когда поинтересовалась: – Есть кто-нибудь на примете? Трой с явным разочарованием воспринял то, что она отступила от него, и нервно улыбнулся, ответив: – Да. Изо всех сил стараясь не показать своей тоски, Гэлли уже начала говорить: – Что ж, наверное, я должна тебя поздравить… Когда Трой решительно заключил: – Ты. Гэлли осеклась и уставилась на него, широко распахнув глаза: – Что ты сказал? Трой протянул руку и ласково провел кончиками пальцев по щеке, убирая с ее лица пушистый локон. – Я сказал: ты. Ты выйдешь за меня? Потому что, если ты не станешь моей царицей, то не станет никто. Чувствуя, как сияющее тепло разливается в груди, Гэлли уже собиралась ответить: «Да!» – как вдруг ее поразило страшное осознание. Если ты не станешь моей царицей, не станет никто. Не будет жены, не будет потомков, не будет Париса. И город не падет. Гэлли закрыла глаза, не в силах видеть надежду вперемешку со страхом в глазах Троя. Не когда она должна сказать… – Нет. Прости, но ты всегда был для меня как брат, – через силу соврала Гэлли. Если ее голос дрогнул от едва сдерживаемых слез, потрясенный ее ответом Трой этого не заметил. – Но… – едва слышно произнес он. Гэлли помотала головой и решилась открыть глаза. На таком красивом, таком родном лице Троя застыло отчаянное нежелание принимать. И она снова зажмурилась. – Прости, – повторила она, не удержав всхлипа. – И прощай. Сорвавшись с места, Гэлли превратилась в комету, и на бешеной даже для нее скорости понеслась прочь. Потому что, если бы она задержалась еще на секунду, она бы не выдержала и кинулась Трою на шею и заверила бы, что сделает всё, что он хочет, лишь бы не видеть больше боль в его глазах. «Всё будет хорошо, всё будет хорошо, – как мантру твердила себе Гэлли, рассыпая вокруг себя искры и почти не видя, куда летит. – Он забудет меня со временем. Зато Троя уцелеет».***
– Гэлли! – отчаянно крикнул Трой вслед вспыхнувшей в небесах и исчезнувшей комете, а потом, спохватившись, приказал, вложив в голос власть основателя города: – Стой, вернись! В Трое такой его приказ действовал как мощная магия, которой никто не мог сопротивляться. Трою не нравилось принуждать Гэлли подобным образом, но у него не оставалось выбора. Увы, он не успел. Слишком быстро передвигается комета и к этому моменту уже улетела слишком далеко. Трой скрипнул зубами и сжал кулаки. Да что ж такое происходит? Неужели привиделась ему ее ответная нежность, радость встреч и грусть расставаний? Или он действительно спутал сестринскую привязанность с любовью женщины? И просто видел то, что хотел увидеть. Он мотнул головой. Нет. Определенно, не померещилось ее счастье в первую секунду после его предложения. Однако раньше, чем он успел обрадоваться, сияние на ее лице погасло, и Гэлли помрачнела. Такое чувство, будто она собиралась согласиться, но что-то заставило ее передумать. Знать бы, в чем причина – может, он смог бы ее переубедить. Но где и как теперь искать умчавшуюся комету? Трой не замечал, куда несут его ноги, и очнулся, только услышав мягкое журчание воды. Ноги принесли его к небольшому фонтану в глубине сада – в стороне от центральной аллеи. Любимому фонтану Гэлли. Сколько раз они сидели здесь вместе, болтали и смеялись… Со всей дури шарахнув кулаком по каменному бортику фонтана (руку пронзила боль, и от этого стало немного легче), Трой яростно вопросил в пространство: – Почему, Гэлли?! Чем больше он об этом думал, тем больше ее поведение казалось странным. Даже если предположить, что желание ответить согласием ему померещилось (но он знал, что не померещилось), зачем было так внезапно убегать, будто она чего-то боялась? Боялась, что передумает, если останется? Ее кто-то чем-то шантажирует? Если так, он порвет на клочки этого несчастного. На глазах начали закипать уже слезы не боли, но ярости. Настолько сильной, что воздух вокруг задрожал. Пожалуй, сейчас Трой одной силой эмоций мог бы разрушить все свои многолетние труды – город уже словно сжался, чувствуя гнев создателя. «Ты такая девчонка!» – вдруг как наяву прозвучал насмешливый голос Толли. Трой глубоко вздохнул и гигантским усилием воли взял себя в руки, заставляя успокоиться бушующие эмоции. Во дворец он вернулся, уже восстановив привычное хладнокровие, разве что в глубине души всё еще кипела злость. Но и решимость. В его распоряжении немалые силы полубога и создателя Трои, а также люди, бесконечно преданные своему царю. Да и о родственниках не стоит забывать – они тоже могут помочь. Он непременно найдет Гэлли и добьется от нее правды. А там посмотрим.***
Гэлли очнулась, только когда поняла, что летит прямо на солнце и еще немного и рухнет прямо в его огненную корону. Она резко затормозила и начала менять траекторию, ругая себя последней идиоткой. Не хватало еще так глупо погибнуть, будто она первый раз путешествует таким способом. Она подлетела к солнцу слишком близко – так близко, что ее ледяное тело начало таять и распрямляться. Рванувшись из последних сил, Гэлли все-таки сумела немного повернуть и медленно – преодолевая притяжение – начать отдаляться от светила. Именно в этот момент знакомый голос приказал: – Стой! Гэлли ничего не могла поделать – ей пришлось остановиться. К счастью, достаточно далеко, чтобы ее тело перестало плавиться. Гэлли подняла взгляд и, как и ожидала, увидела стоявшего на солнце человека в строгом зеленом костюме. Длинные белые волосы, развевались вокруг его лица, сливаясь с огнем солнца. – Зачем ты отвергла свою судьбу, Гэлли? – печально спросил Скрипка. – Ты должна была стать царицей Троянской. От этих слов боль сменилась злостью. Ей и так было невыносимо тяжело принять решение, зачем надо напоминать? – Не ваше дело! – резко ответила она, впервые таким тоном обращаясь к своему первому другу, которым она бесконечно восхищалась. – К сожалению, и мое тоже, – покачал головой Скрипка. – Коль скоро оно затрагивает Трою. Твое необдуманное решение может привести к катастрофе… – Необдуманное решение? – взорвалась Гэлли. – Вы хоть представляете, чего оно мне стоило? Но я не могла иначе! – Ты ошибаешься. Послушай… – Скрипка неодобрительно нахмурился, но его голос по-прежнему звучал ровно, хотя в нем и зазвенели металлические нотки. – Нет! – крикнула в ответ Гэлли и рванулась, отлетая от солнца. Однако слова Скрипки зародили в ее душе сомнения, и она снова сменила траекторию, чтобы проверить будущее Трои. Гэлли немного беспокоилась, что не сможет попасть в нужное время – в конце концов, в прошлый раз она оказалась там совершенно случайно. Но откуда-то взялось знание, каким образом изменить траекторию, чтобы выйти из мифосферы в то время и место, которое она хочет. Вот только легче ей от этого не стало. Потому что на выходе ее встретила всё та же картина разрушения и смерти. – Нет, – прошептала Гэлли, отказываясь верить глазам. – Почему? Почему? ПОЧЕМУ? Под конец она уже кричала, яростно стиснув кулаки и запрокинув к небу – безмятежному голубому небу, какое бывает только на юге – залитое слезами лицо. Она не ждала ответа, но внезапно получила его. – Потому что земная Троя должна погибнуть, – раздался сзади спокойный голос. – Это фиксированная точка, и изменить ее нельзя. Ты ничего не изменила – разве только то, что вместо твоего собственного сына трон царя Троянского унаследовал ребенок Гармони. Гэлли резко развернулась. Рядом с ней стоял Флейта. Хотя его мешковатый костюм стал темнее, чем раньше, печально смотревшие на нее глаза сохранили цвет весенней зелени. Гэлли уже хотела наорать и на него – как раньше на его брата, – но он ее опередил: – Другое дело – Троя мифосферы. Ее сохранность крайне важна. Твой дядя Юлион не понимал этого и, не позволяя Трою начать строительство, подверг опасности всю мифосферу. Поэтому так важно было победить его. Гэлли давно подозревала, что все те события были спланированы таинственными братьями. Начала подозревать, еще когда Гармони упомянула о том, что в качестве платы за яблоки приносила им флейту и скрипку. И впоследствии только утвердилась в этом подозрении. Сейчас же слова Флейты заставили ее резко прекратить истерику и задуматься. Выходит, она ошиблась? Выходит, зря отказала Трою? Этот город она спасти не могла, а другой и не нуждался в спасении. Гэлли захотелось побиться головой об оставшийся кусок стены. Она чувствовала себя идиоткой. А от мысли, что она зря причинила боль самому дорогому ей человеку, хотелось завыть. Она уже собралась снова превратиться в комету и помчаться обратно к Трою, как Флейта протянул руку и властно произнес: – Пойдем. И тон у него был таким, что Гэлли не посмела ослушаться. В отличие от того первого раза – много лет назад, – когда Флейта водил ее в мифосферу, теперь Гэлли видела и почти ощущала серебристую нить, по которой они шли. Удивительным было то, что они будто стояли на одном месте, хотя Гэлли ясно видела, как они продвигаются вперед по нити. Окружающее неуловимо изменилось, став глубже, насыщеннее, но царившие вокруг разрушения и смерть никуда не делись. И даже стали страшнее, чем раньше. Гэлли старалась не смотреть по сторонам, когда Флейта провел ее во дворец, от которого остались лишь колонны кое-где да завалившие мозаичные полы громадные обломки камней, через которые пришлось перебираться чуть ли не на четвереньках. – Троя – источник силы, – продолжал говорить по пути Флейта. – Ее разрушение спровоцировало слишком сильный дисбаланс. Мифосфера может погибнуть. – Как "погибнуть"? – удивилась Гэлли – до сих пор она была уверена, что такое в принципе невозможно. – Всё возможно, – тихо произнес Флейта, будто прочитав ее мысли. А может, и правда прочитал. Гэлли никогда не могла понять наверняка, на что он на самом деле способен. Но она тут же забыла все вопросы, когда увидела впереди на удивление нетронутое – будто заколдованное – ложе, на котором лежал человек. В отличие от остальных обитателей города, он не был убит. Во всяком случае, ран на нем не было, да и роскошные королевские одеяния остались чистыми и красивыми. Однако и живым он не выглядел. Такое знакомое любимое лицо было бледным и застывшим, словно принадлежало восковой статуе. – Трой! Гэлли запнулась, едва не упав, а потом бросилась к нему, не обращая внимания на разруху и человеческие тела вокруг. – Нет-нет-нет! Этого не может быть! Она схватила Троя за руку, но тут же испуганно отдернула ладонь. Рука была холодной, как у покойника. Из груди вырвался судорожный всхлип, и Гэлли зажала рот. Неужели и это ее вина? Как, как такое могло случиться? Трой не мог умереть! Гэлли резко повернулась к стоявшему за ее спиной Флейте, чтобы озвучить свой вопрос: – Как такое возможно? Он же полубог! Он не мог умереть! – Он не мертв, – покачал головой Флейта. – Но и пробудить его от сна почти невозможно. Именно из-за этого погибла Троя. – Почти? – зацепилась за слово Гэлли, умоляюще глядя в зеленые глаза Флейты. – Значит, шанс все-таки есть? Как его вернуть? Вы ведь знаете, правда? И что вообще произошло? – Произошло то, что тебе не следовало убегать от него. Именно попытки найти тебя привели Троя в такое состояние. А это в свою очередь привело к гибели города. И приведет к разрушению мифосферы, если что-нибудь не предпринять. – Но я всего лишь хотела спасти город! – всхлипнула Гэлли, во всей полноте осознав, какую глупость сотворила, а главное – к чему эта глупость привела. – Еще можно всё исправить – я просто вернусь назад… – Нет, – Флейта снова покачал головой. – Это было бы возможно, если бы ты послушала моего брата. Теперь поздно – временная линия зафиксирована. Ничего не изменить. – Но что-то же можно сделать! – в отчаянии воскликнула Гэлли. – Я знаю: можно. Иначе вы не пришли бы ко мне. – Можно, – согласился Флейта. – Но крайне сложно и опасно. – Плевать на опасность! – яростно сверкнула глазами Гэлли. – Я сделаю, что угодно, чтобы вернуть Троя. И Флейта едва заметно улыбнулся – впервые с их встречи.***
К своему громадному сожалению, Трой не мог покинуть город, бросив его на произвол судьбы, неизвестно на какое время. Поэтому основную работу по поискам Гэлли пришлось поручить другим. К счастью, надежных посланников в его распоряжении было предостаточно. Первые вести оказались неутешительными. Точнее, их не оказалось вовсе. Никто не видел ни комету Галлея, ни Гэлли в человеческом облике. Именно в этот момент в Трое появилась Гармони. Она заходила время от времени в своих странствиях по мифосфере – проведать своего «маленького братишку». – Ты очень вовремя! – обрадовался Трой, когда она просто зашла в тронный зал, где он вроде как занимался государственными делами, а на деле обдумывал стратегию поисков Гэлли. Гармони нахмурилась, окинув его внимательным взглядом. – Что случилось? Трой усмехнулся – он с самого начала знал, что сестра немедленно почувствует его настроение – и поистине королевским жестом указал ей на резное кресло рядом с собой: – Садись. Разговор будет долгим. Гармони хмыкнула, не обманутая его показной бодростью. Тем не менее устроилась поудобнее и выжидающе уставилась на него большими темными глазами. Трой нервно улыбнулся, вздохнул и принялся рассказывать. – Странно, – подвела итог Гармони. – Я была уверена, Гэлли влюблена в тебя без памяти. – Значит, ты согласна, что она вела себя неестественно? – спросил Трой, усилием воли заставив себя не слишком радоваться высказыванию Гармони – в конце концов, она могла и ошибаться на этот счет. Она кивнула, задумчиво побарабанив пальцами по подлокотнику кресла, и решительно заявила: – Я постараюсь найти ее и выяснить, в чем дело. Может, мне она быстрее расскажет, чем тебе. Трой улыбнулся и наклонился вперед, благодарно сжав ее ладони. – Спасибо, сестра, – искренне произнес он. Гармони улыбнулась в ответ и нежно взъерошила ему волосы, как когда-то в детстве. – Не за что, братишка. Мне не нравится видеть на твоем лице это выражение вселенской скорби. Трой засмеялся – впервые с тех пор, как исчезла Гэлли. С дедушкой Атлантом разговор на эту тему вышел совершенно случайно. Дедушка помогал ему создавать проекцию Трои на Земле. И именно это навело его на мысль. То есть не дедушкина помощь, а возможность физической проекции чего-либо. Они стояли на нити мифосферы так, чтобы был виден земной город. Теперь живший своей собственной жизнью, независимой от оригинала. И его царем был обычный земной человек, которого жители, не подозревавшие о существовании мифосферы, считали основателем города. Глядя на молодой шумный город, которому несколько веков спустя предстоит погибнуть в Троянской войне, Трой и задумался о проекциях в целом. – Дедушка, – медленно произнес он, не отрывая взгляда от города, – а можно ли создать проекцию человека? Чтобы она тоже была живой, но при этом не теряла связи с оригиналом? – И кого же ты собрался проецировать? – хмыкнул Атлант. – Себя, – Трой оторвал взгляд от города, чтобы серьезно посмотреть ему в глаза. Дедушка снова хмыкнул и предложил: – Давай-ка вернемся во дворец и спокойно всё обсудим. Трой кивнул, и они пошли по нити обратно, пока не оказались в апартаментах Троя. – Так что у тебя стряслось? – спросил дедушка, без церемоний устраиваясь прямо на широкой кровати под вышитым золотом балдахином. Трой заново рассказал историю своего неудачного предложения, расхаживая взад-вперед по комнате. – Сбежала от тебя? – удивился дедушка. – Она ж мне все уши прожужжала о том, какой ты прекрасный, – он усмехнулся, одарив Троя насмешливым взглядом, и тот почувствовал, как невольно потеплели щеки. – И во всяком случае, никогда бы я не предположил, что Гэлли может сбежать от тебя. Скорее уж – что прилетит к тебе, стоит только поманить. – Вот видишь! – воскликнул Трой, значительно ободрившись от замечания Атланта – уже два человека были уверены в нежных чувствах Гэлли к нему, так что, вероятно, они ему не померещились. – Она повела себя странно, и я должен ее найти и выяснить, что происходит. – А причем тут проекции? – Понимаешь, я не могу надолго покидать город, а значит, не могу сам заняться поисками. Конечно, я отправил своих людей, но, если бы я мог создать свою проекцию, то спроецировал бы себя туда, где они найдут ее. И, может, нам удалось бы нормально поговорить. – Не уверен, что она станет с тобой говорить. Что-то же заставило ее сбежать, и вряд ли это что-то исчезло само собой, – заметил дедушка. – И скорее всего, она попросту сбежит снова. – Я должен попытаться! – нахмурился Трой. Дедушка кивнул: – Сама по себе идея неплоха. Это возможно. Но крайне опасно. Трой нетерпеливо отмахнулся – плевать ему на опасности, но дедушка его остановил. – Трой, мальчик мой, ты ведь понимаешь, что если с тобой случится что-то серьезное, город погибнет без тебя. А благополучие Трои крайне важно для равновесия мифосферы. Трой вздохнул: – Я знаю. Я буду осторожен. Но ты ведь понимаешь, что я не могу просто так сдаться? Дедушка с улыбкой кивнул. По задорному выражению его глаз, Трой понял, что уже добился своего, и просиял. Атлант же снова стал предельно серьезен. – Всегда помни, что главный риск заключается в возможности потерять связь с телом. И тогда оно погрузится в вечный сон, а твой дух потеряется в просторах мифосферы и не сможет найти дорогу назад. Трой представил и нервно сглотнул. – Как избежать этого? – Никогда не оставайся вне тела надолго. Чем дольше ты бродишь, тем больше риск. И не делай этого слишком часто. – Пределы? – поинтересовался Трой. – Не больше получаса за раз и не чаще раза в неделю. Трой сосредоточенно кивнул: если не заниматься поисками самому, а только отправлять проекцию в то место, которое найдут другие, этого должно быть достаточно. Такой замечательный в теории план на практике почему-то оказался не столь уж замечательным. Все как один посланники лишь недоуменно разводили руками. Ни в одном уголке мифосферы никто не видел Гэлли. Нигде ни разу даже не мелькала комета Галлея. Даже Гармони не смогла ее найти. А ведь на сестру Трой надеялся больше всего. Гэлли будто исчезла. Словно ее и не было никогда. Трой подумал, что она могла спрятаться на Земле, перестав заходить в мифосферу – по всё той же таинственной причине, что сбежала от него. И первым делом заглянул к ее родителям. Видимо, насытившись мифосферой на веки вечные, тетя Меропа предпочла жить на Земле. А уж Сизиф, будучи смертным, в мифосфере не мог находиться в принципе. Когда его не принуждал к этому Юлион. Когда Трой появился на пороге их белого дома, окруженного тенистым садом, его встретили чуть ли не как родного сына. Тетя Меропа тепло обняла его, потрепав по волосам со словами: – Каким ты стал взрослым! Сизиф принялся расспрашивать про город и даже дал несколько дельных советов по управлению. С тех пор, как он сам был царем, прошло много лет, но, видимо, такие вещи не забываются. Однако Гэлли дома не обнаружилось. Трой подумал, что надо спросить как-нибудь похитрее, чтобы не встревожить их, но так и не смог ничего придумать, кроме простого: – А Гэлли не с вами? Меропа с некоторой грустью покачала головой: – Нет. Она теперь предпочитает странствовать по мифосфере, – и с хитрой улыбкой добавила: – Тебе ли не знать, Трой: она ведь регулярно к тебе наведывается. Трой смущенно отвел взгляд. И обругал себя последним идиотом: ему несколько сотен лет, почему он смущается, будто подросток? И вообще, перед ним стоит совершенно конкретная задача. – А давно она была дома в последний раз? – спросил он, снова посмотрев на родителей Гэлли. Кажется, они все-таки встревожились. Переглянувшись с мужем, Меропа осторожно спросила: – Что-то случилось? Несколько мгновений Трой обдумывал, что ответить. И решил, что правду говорить не стоит: не хватало еще родителей Гэлли испугать ее бесследным исчезновением. И, надеясь, что дедушка не успел рассказать дочери эту самую правду, он пожал плечами со старательно небрежным видом: – Ничего. Просто мы поссорились, и я подумал, что найду ее здесь… Сизиф хмыкнул с понимающим видом, бросив на жену веселый взгляд, который словно говорил: «Кого-то мне это напоминает…» Тетя Меропа ободряюще улыбнулась: – Уверена, она скоро перестанет дуться и вернется к тебе. – Надеюсь, – едва слышно вздохнул Трой, не веря в эту возможность. Гостеприимный дом на Крите пришлось покинуть ни с чем. Визиты к другим жившим на Земле родственникам тоже ничего не дали. Трой заставил своих людей прошерстить Землю вдоль и поперек. Ничего. Он даже заглянул в другие времена. Результат не изменился. Трой начал приходить в отчаяние. Куда могла Гэлли пропасть столь бесследно? Мысль, что она могла умереть, он усиленно гнал от себя, иначе точно сошел бы с ума. Да и невозможно это: она же не простая смертная, в конце концов. Если изначально Трой собирался использовать проекцию, только чтобы перенестись в место, которое ему укажут его разведчики, то теперь он стал использовать ее для самостоятельных поисков. В надежде, что сможет вычислить Гэлли лучше других. Эта надежда с каждым разом становилась всё слабее, а пребывание Троя вне тела всё дольше и чаще. Трой помнил предостережения дедушки, но каждый раз ему казалось, что если он еще чуть-чуть поищет, ничего страшного не случится. Опомнился Трой, только когда после очередного сеанса изнурительных и безрезультатных поисков понял, что не может вернуться в тело. А одновременно с этим – что окружающие перестали его видеть. И слышать. В тот момент Трой находился на нити научной фантастики. Он пришел сюда в надежде, что там, где звезды и планеты изучены вдоль и поперек, ему проще будет найти комету. Если Гэлли сейчас бороздит просторы мифосферы именно в этом облике. Трой совершенно забыл о времени, исследуя в телескоп просторы космоса в поисках одной маленькой кометы. А когда отчаялся и оторвался, потирая уставшие глаза, решил, что пора возвращаться. Но вернуться-то и не получилось. Как Трой ни сосредотачивался, как ни тянулся к своему оставленному во дворце телу, ничего не происходило. Слегка запаниковав, но твердо велев себе сохранять спокойствие, Трой решил добраться домой пешком. И спустившись из астрономической башни на площадь, обнаружил, что стал вроде как призраком. Люди, которые еще недавно заговаривали с ним и отвечали, если он к ним обращался, теперь смотрели сквозь него и просто проходили мимо. Будто его не существовало. Ничего страшного, попытался убедить себя Трой, надо всего лишь вернуться в тело. Не впервые же он в мифосфере – найдет путь домой. Но чем дольше он бродил по мирам, вселенным, сказкам, легендам, мифам, историям, тем больше убеждался: путь в Трою ему отныне заказан. А самое ужасное – Гэлли он так и не нашел.***
– Ты должна распустить нить, которую сама и сотворила, а потом сплести ее заново, – сказал Флейта. – Это невероятно сложно и крайне опасно, и потому я не могу настаивать – ты должна решить сама. – А какой у меня выбор? – вздохнула Гэлли. – Это всё моя вина – мне и разбираться. Флейта одобрительно кивнул. – Что… что мне делать? – спросила Гэлли. – Следуй за мной. Взяв за руку, Флейта вывел ее из развалин дворца. Гэлли даже не уловила тот момент, когда разрушенная Троя исчезла, и они оказались в серо-жемчужном ничто, а впереди расстилалась слегка светящаяся нить. – Распустить нить может только тот, кто ее создал, – произнес Флейта, отпуская ее руку, – поэтому здесь я должен тебя оставить. Я наделю тебя силой разрушения, чтобы пройти по нити до того момента, который стал переломным. С каждым твоим шагом будет стираться неправильный вариант событий, оставляя пустоту, которую можно будет потом заполнить заново. Гэлли сосредоточенно кивнула. Флейта немного помолчал, а когда заговорил снова, каждое его слово падало тяжело, будто свинцовое: – Идти будет трудно. Невыносимо трудно. Возможно, возникнет ощущение, будто ты пытаешься пробить стену. Возможно, будет казаться, что ты не двигаешься с места. Возможно, будет страшно. Главное, что ты должна помнить: ни в коем случае не останавливайся. Что бы ни происходило, продолжай идти. Остановишься хотя бы на мгновение – и ты погибла, – немного помолчав, Флейта веско добавил: – И тогда уже точно не исправишь ничего, и мифосфера окончательно рухнет. Гэлли поежилась, обхватив себя руками: ничего себе перспектива – быть в ответе за всю мифосферу! Однако, как она и сказала: вся эта ситуация – ее вина. А кроме того – она не могла пренебречь единственным способом спасти Троя, каким бы сложным он ни был. Так что она глубоко вздохнула, собралась с мужеством и кивнула: – Я готова. Флейта ободряюще улыбнулся и сжал ее плечо. А потом развернулся и пошел прочь, оставляя ее одну. Пару мгновений Гэлли смотрела ему вслед, жалея, что он не может остаться, и повернулась к нити. Пришлось напомнить себе, ради кого она это делает, чтобы решиться на первый шаг.***
Трой не мог бы сказать, сколько длились его блуждания по мирам в виде призрака. Дни, недели, годы. Может, вечность. Разнообразные миры вокруг, которые раньше вызвали бы у него любопытство и восхищение, давно слились в серую массу, не оставлявшую в сознании ни малейшего следа. Пока однажды он вдруг не увидел Гэлли. Трой замер, не веря своим глазам. Она стояла в жемчужно-сером тумане, напряженно и сосредоточенно глядя вперед на теряющуюся в этом тумане белую нить. А рядом с ней был один из тех загадочных братьев, которых она называла Флейта и Скрипка. Вот только выглядел он как-то странно: его окутывало мягкое золотистое сияние, а за спиной будто распахнулись призрачные крылья. Хотя Трой не мог бы поклясться, что ему не померещилось. И в любом случае, сейчас его интересовал в первую очередь другой человек. – Гэлли! – вскрикнул Трой, бросаясь к ней, но… Пролетел насквозь, а она его явно не услышала и не увидела. Он по-прежнему оставался лишь призраком. Трой готов был завыть от отчаяния и тут вдруг столкнулся взглядом со Скрипкой (или Флейтой – в отличие от Гэлли он так и не научился их различать). Тот смотрел прямо на него так, словно его видел. – Я готова, – решительно произнесла Гэлли, по-прежнему глядя вперед. Флейта (или Скрипка) сжал ее плечо, и золотистое сияние растеклось от его ладони, окружив Гэлли, впитавшись в ее тело, а потом пошел прочь, снова посмотрев на Троя и кивнув ему, будто приглашая следовать за собой. Он поколебался, глядя на Гэлли – оставлять ее теперь, когда он наконец-то ее нашел, не хотелось, но, с другой стороны, она всё равно его не видела, – и последовал за Скрипкой (или Флейтой). Тот остановился, как только Гэлли исчезла из виду и повернулся к Трою. – Вы видите меня? – тут же удивленно спросил Трой. Флейта (или Скрипка) кивнул, загадочно заявив: – Я вижу многое из того, что не видят другие, – он пристально посмотрел Трою прямо в глаза, отчего тот невольно поежился. – Гэлли предстоит исправить свою ошибку, и это будет очень непросто. Ты можешь помочь. – Как? – жадно спросил Трой. – Будь рядом, иди вместе с ней. Она не будет тебя видеть, и скорее всего не услышит, но поддержать ее ты сможешь. Сам поймешь, что делать. Главное, помни: что бы ни случилось, она должна продолжать идти. Если остановится, погибнет. Трой сосредоточенно кивнул, хотя мало, что понял, и повернулся туда, где в жемчужном тумане скрылась Гэлли. Он почувствовал мягкий толчок в спину, а в следующее мгновение оказался рядом с шагающей по нити Гэлли. Сразу возникло впечатление, что идти ей тяжело и она борется за каждый шаг, но больше ничего необычного не происходило. Некоторое время.***
По телу словно пробежал электрический разряд. Не сильный, но неприятный. Вздрогнув, Гэлли тем не менее шагнула дальше. Послышался треск, и она почувствовала, как волосы встают дыбом. Стараясь не обращать на это внимания, Гэлли продолжала идти. Шагов через десять нечто стало будто противиться ее продвижению. Словно на пути возник некий невидимый барьер. Гэлли казалось, она не может больше сделать ни шагу. Она боролась, как могла. Только поднять и опустить ногу было невероятно сложно. С ее каштановых кудрей посыпались искры. Сцепив зубы, Гэлли сосредоточилась на светящейся перед ней нити, уходившей в туманную темную даль. Внезапно идти стало легче, зато вместо этого на нее обрушились видения. Вокруг кружились звезды и планеты. Сверкали вдалеке вспышки. Донесся аромат цветущих яблонь. Раздался шум сражения: крики, бряцание оружия, ржание лошадей. Сначала это были только звуки, а потом Гэлли словно оказалась в центре битвы. Она видела совсем рядом с собой напряженные потные лица – порой искаженные болью, порой залитые кровью. Гэлли хотела бы зажмуриться, да боялась, что потеряет нить. И вдруг… Ей показалось, или она правда услышала такой знакомый родной голос, шепчущий на ухо: «Не бойся, Гэлли, продолжай идти. Я рядом». Она вздрогнула, завертела головой, но, конечно же, никого не увидела. И все-таки ощущение незримого присутствия не покидало ее с этой минуты – и помогало не сдаваться. Потом всё резко исчезло. Гэлли вздохнула с облегчением. И некоторое время снова двигалась по жемчужному туману, не видя ничего, кроме нити перед собой. Увы, спокойный участок длился недолго. Под ногами начали мигать огни, при каждом шаге снопом взлетали искры. По телу пробегали разряды электричества, сотрясая его нервной дрожью, а глаза норовили выскочить из орбит. Потом в лицо будто вонзились иголки, а по спине пробежал холодок. Зубы начали выбивать дробь – то ли от холода, то ли от охватившего Гэлли ужаса. Из жемчужного тумана раздавались вой, стоны, жуткие вопли боли и страха. Гэлли заткнула уши, но это не помогало. Сжав зубы, чтобы они не стучали, она упрямо шагала вперед, стараясь не обращать внимания на то, что не только на голове шевелились волосы, но и волоски на руках встали дыбом. И снова подбадривающий шепот помогал справиться с ужасом. Жуткие звуки прекратились так же резко, как начались. Вместо них воцарилась звенящая тишина. Гэлли помотала головой, пытаясь избавиться от ощущения, будто она оглохла. Туман немного рассеялся, и теперь по обеим сторонам от нити постепенно проступили очертания дворцового парка. Такого до боли знакомого парка. Почему-то именно это – гораздо эффективнее всех предыдущих ужасов – едва не вынудило Гэлли застыть на месте. Но она вовремя вспомнила слова Флейты и продолжила идти. И тут снова возникло ощущение плотной преграды. Ноги будто приклеивались к земле. Один шаг, два, три… Гэлли с громадным трудом отрывала приклеивающиеся ноги, борясь за каждый дюйм. В голове звенело. Сердце, казалось, вот-вот разорвется. Несколько бесконечно долгих шагов. Гэлли всегда думала, что когда в книгах пишут вещи вроде «ему показалось, будто прошла целая вечность» – это всего лишь художественное преувеличение. Оказалось, нет. По крайней мере, в ее случае это было вовсе не преувеличение – она действительно прожила сотни лет, пытаясь продвинуться на несколько шагов. Сотни лет, наполненные напряжением всех сил на грани возможного. Наконец, преграда исчезла, а перед Гэлли возник водоворот огненных узоров. Она даже залюбовалась, изучая пересекающиеся, вытекающие один из другого и снова сливающиеся разноцветные вихри. Это было невероятно красиво. Однако красота не заставила Гэлли отвлечься от главной задачи: она любовалась узорами, продолжая идти вперед. Пока среди них вдруг не возникли видения. Трой, разговаривающий с дедушкой об ее исчезновении и о проекциях. Трой, ищущий ее на Земле. Трой, всё больше мрачнеющий с каждым новым посланником, возвращающимся ни с чем. Трой, с каждым разом погружающийся в транс на всё больший промежуток времени. Гэлли закусила губу, пытаясь не разрыдаться и едва не остановилась. И опять будто тихий голос зашептал на ухо: «Не расстраивайся. Всё будет хорошо. Ты ведь вернешься ко мне». Видение пропало. А потом на нее будто обрушилась вся мощь вселенной. Черным облаком окутал страх, от которого сердце колотилось, едва не выскакивая из груди, а ладони взмокли. Вокруг не осталось ничего кроме слабо сияющей впереди нити. Абсолютная чернота. Страх временами пропадал, но только чтобы вновь возникнуть с удвоенной силой. Гэлли тихонько завыла, сжав руки в кулаки с такой силой, что ногти больно впились в ладонь. Физическая боль помогла немного прийти в себя, стряхнув иррациональный ужас. И всё вокруг превратилось в хаос. Страшной силы ураган бил в грудь, пытаясь смести с пути. Ветер свистел так, что закладывало уши, и Гэлли подумала, что еще немного – и она точно оглохнет. Кругом кружились черные вихри – будто она оказалась в центре торнадо. Каждый шаг вызывал дикую боль. Из последних сил Гэлли продолжала прорываться вперед, двигаясь на чистом упрямстве. Измученное тело молило сдаться и лечь прямо здесь, наплевав на последствия. Лишь бы всё закончилось. И всё закончилось. Гэлли сделала еще один шаг – точно проломила телом бетонную стену – и вокруг воцарилась тишина. Вернулся жемчужный туман, который постепенно рассеялся. Нить вспыхнула и растворилась. К сожалению, пропало и ощущение невидимого поддерживающего присутствия. Но Гэлли тут же забыла об этом, обнаружив себя возле такого знакомого фонтана, где они любили сидеть вдвоем. И Трой был там – стоял возле фонтана, бездумно глядя на журчащую воду. От отчаянного непонимания и тоски на его лице, у Гэлли больно сжалось сердце. – Почему, Гэлли?! – вдруг воскликнул он, саданув кулаком по каменному бортику фонтана. Она вздрогнула. До сих пор она не осознавала по-настоящему, насколько сильно ранила его. Ни о чем больше не думая, Гэлли сорвалась с места и подлетела к Трою, обняв его со спины. Он подпрыгнул от неожиданности и резко развернулся, тем самым разорвав объятия. – Гэлли?! Такого потрясенного недоверия на его лице Гэлли еще не видела. – Но как… Гэлли разрыдалась и снова обняла его, уткнувшись лицом в грудь, и Трой так и не закончил вопрос. На мгновение он замер, а потом осторожно обнял в ответ, будто всё еще не веря, что это действительно она. – Прости, прости, прости, – бормотала она сквозь всхлипы. Трой немного отстранил ее от себя, чтобы взглянуть в лицо, и Гэлли задохнулась от того, с какой растерянностью и болью он смотрел на нее. – Гэлли, я ничего не понимаю, – тихо произнес он. – Сначала ты убегаешь от меня, как от огня, а потом вдруг возвращаешься и просишь прощения. Что происходит? Гэлли вздохнула, на мгновение прикрыла глаза, собираясь с силами, и начала рассказывать. Трой слушал ее, чуть нахмурившись, с нечитаемым выражением лица, а когда она замолчала, горько улыбнулся и покачал головой. – Идиотка, – это слово было сказано настолько нежным тоном, что прозвучало совсем не обидно, – неужели ты не понимаешь, что дороже мне любого города? Гэлли пораженно распахнула глаза. Да, она знала, что дорога ему – достаточно, чтобы отчаянно искать ее по мифосфере, в итоге погрузившись в кому. Но одно дело просто знать, а другое – услышать от него. – Прости, – снова тихо произнесла она. – Я правда идиотка. Трой вдруг засмеялся и с такой силой сжал ее в объятиях, что она ойкнула. – Да, – согласился он, и Гэлли с облегчением услышала в его голосе веселые нотки, – но ты моя идиотка. И я тебя больше никуда не отпущу. Гэлли в свою очередь засмеялась. Было таким невероятным счастьем видеть его улыбку, слышать его голос, чувствовать биение его сердца. – А я никуда и не собираюсь уходить, – прошептала она. И только гораздо позже Гэлли задумалась, чье невидимое присутствие поддерживало ее на нелегком пути. Впрочем, у нее была идея на этот счет. И она даже собиралась напрямую спросить у подозреваемого, который в данный конкретный момент сосредоточенно изучал какие-то документы, время от времени бросая на нее короткие взгляды, будто чтобы убедиться, что она никуда не делась. Но потом она поняла, что даже если ее подозрения не беспочвенны, она стерла ту линию, и сейчас он об этом ничего не знает. Гэлли обреченно вздохнула, поняв, что наверняка не узнает никогда. И спасибо сказать не сможет. Хотя… Когда Трой бросил на нее очередной быстрый взгляд, Гэлли улыбнулась ему и тихо произнесла: – Спасибо. Трой моргнул, приподнял бровь и озадаченно спросил: – За что? Гэлли улыбнулась еще шире – уж больно забавным было это выражение озадаченности на его обычно уверенном и невозмутимом лице. – За всё, – ответила она. Некоторое время Трой пристально смотрел на нее, явно пытаясь сообразить, что на самом деле значат ее слова, а потом вдруг ответил так, будто действительно понял: – Ты всегда можешь положиться на меня. Теперь настала очередь Гэлли озадаченно моргать. А могло ли случиться так, что ему передалась память той стертой линии? В конце концов, он полубог – так что мало ли… Однако спросить напрямую не решилась. Потому что если он все-таки не помнит, она не хотела, чтобы он знал, через что ей пришлось пройти. Вместо этого она просто сказала: – Я знаю, любовь моя, – впервые назвав его так. Трой восторженно улыбнулся, но тут же страдальчески вздохнул: – Однако сейчас мне правда – правда – надо закончить с этими документами. Гэлли засмеялась и кивнула. Она может подождать. Постоянная занятость Троя государственными делами – ничто по сравнению с тем ужасом, когда она потеряла его.***
Шли годы, и Гэлли почти забыла о том, как под влиянием порыва совершила роковую ошибку и как потом исправляла ее. По крайней мере, старалась об этом не вспоминать. Пока однажды напоминание не пришло с самой неожиданной стороны. Ее старший сын, которому на тот момент было пятнадцать лет, вдруг спросил ее: – Мама, а почему ты в первый раз отказала папе? Гэлли тогда гуляла в садах с малышкой Аркалией, и Прайдон сам вызвался составить ей компанию. Аркалия, не обращая на них внимания, весело гонялась за бабочками, а Прайдон в ожидании ответа серьезно и внимательно смотрел на мать точно такими же, как у отца, серыми глазами. Он вообще был очень похож на Троя, чему Гэлли не уставала умиляться. Однако в этот момент она аж поперхнулась от такого вопроса и пораженно спросила в ответ: – Откуда ты об этом знаешь? Ведь не стал бы Трой такие подробности рассказывать сыну? А больше об этом никто не знал. Прайдон пожал плечами и просто ответил: – Видел. – Что значит «видел»?! – в еще большем изумлении уставилась на него Гэлли. – Тебя тогда на свете не было, как ты мог видеть? Он немного замялся, опустив взгляд на ярко-зеленую траву под их ногами, вздохнул и снова посмотрел на нее: – Понимаешь, мам, я вижу временные потоки. Всегда видел. Но раньше я не понимал, что это. Думал, просто какие-то непонятные видения. А потом стал замечать, что некоторые из них сбываются. И тогда решил, что у меня пророческий дар – ну, знаешь, как у Кассандры. Только совсем недавно я окончательно разобрался, что к чему, и научился определять в этих видениях, что было, что точно будет, что только может произойти, а может и не произойти, что могло бы быть, но не случилось… Знаешь, это завораживает. Хотя иногда пугает. Гэлли сглотнула, пытаясь переварить заявление Прайдона. Вот уж она никогда не думала, что кто-то из ее детей получит столь необычный дар. И тут ее поразила еще одна мысль: – Ты у нас один такой, или… – Или, – весело ответил Прайдон, не дав ей закончить вопрос. – Все мои братья и сестры умеют видеть время, просто в отличие от меня они еще не научились делать это осознанно. Потому что младше, думаю. Гэлли могла только покачать головой, гадая, было ли это результатом того, как она повернула время вспять, разматывая нить, или просто их с Троем объединенной наследственности. – Так что насчет моего вопроса? – напомнил Прайдон. Гэлли вздохнула и постаралась объяснить свои тогдашние мотивы. – И как ты поняла, что приняла неверное решение? – с любопытством спросил Прайдон. А вот на это Гэлли совсем не хотелось отвечать. Однако, поразмыслив, она решила рассказать часть правды: – Я снова слетала в конец Трои и обнаружила, что город по-прежнему разрушен, а твой отец всё равно что мертв, – немного помолчав, она с намеком добавила: – С тех пор я зареклась заглядывать в будущее. – О, – произнес Прайдон и вдруг широко улыбнулся. – Я понимаю. Но не беспокойся: я не просто вижу будущее, я вижу и знаю, что случится, если попытаться что-то изменить. Очень удобно. Будь у нее такая способность, возможно, она никогда бы не совершила ту роковую ошибку. И всё же ей было страшно за своих детей, наделенных столь опасным даром. И кстати говоря… – А почему мы до сих пор об этом ничего не знали? – спросила она, прищурившись, и Прайдон неуютно поежился под ее суровым взглядом. – Или это только я в неведении, а отец знает? В таком случае она прибьет Троя. – Нет-нет, – поспешил заверить ее Прайдон. – Никто не знает, – и, немного помолчав, смущенно объяснил: – Понимаешь, мы не думали, что это что-то важное, скорее просто забавная способность. И потом – я говорю тебе сейчас. И Гэлли вдруг поняла, что Прайдон изначально весь разговор затеял именно ради этого. То есть любопытство его, конечно, тоже терзало, но в первую очередь он понял, что должен рассказать ей об их неординарных талантах. Потому что повзрослел достаточно, чтобы осознать, что это не игры, это серьезно. Но все-таки он был еще слишком ребенком, чтобы подступиться к такой теме напрямую, и изобрел обходной путь. Заодно и любопытство удовлетворил. Гэлли улыбнулась и ласково взъерошила Прайдону черные кудри. Она гордилась своим сыном. В самом деле гордилась. Позже вечером Гэлли рассказала обо всем Трою, нервно расхаживая взад-вперед по их спальне, так что ее свободное белое платье вихрем разлеталось на каждом повороте. – Прямо не знаю, что делать, – заключила она. – И можно ли тут вообще что-то сделать. Трой, сосредоточенно нахмурившись, постучал пальцами по резному деревянному столу, за которым сидел. А потом вдруг улыбнулся и, схватив Гэлли за руку, когда она на очередном круге проходила мимо, притянул ее себе на колени. – Не думаю, что мы должны вообще что-то предпринимать. Хотя, конечно, повнимательнее следить за ними стоит. Но, в конце концов, до сих пор они прекрасно справлялись. Так что, думаю, особенно беспокоиться не о чем. Гэлли вздохнула, обвив его руками за шею и положив голову на плечо. – Может, ты и прав. – А знаешь, – Трой провел пальцами по ее щеке, откидывая с лица как всегда выбившуюся из прически кудрявую прядь, – Серулеан как-то рассказывал мне про свой сон. И теперь я думаю, что это был вовсе не сон. Говорит, что видел далекое-далекое будущее, в котором все наши дети создали из Трои громадное государство – чуть ли не планету – и называлась она тогда как-то по-другому. Странное название – я не запомнил: что-то, связанное с галлами. И все жители там умели управлять временем. – Думаешь, это может быть реальное будущее? – недоверчиво спросила Гэлли. – Почему, собственно, нет? – Трой лукаво ухмыльнулся. – И я бы не отказался посмотреть на это будущее. Гэлли засмеялась и кивнула. Да, она бы тоже не отказалась.