————
Шота опаздывает на Заклинания. Он снова проспал, и идея просто пропустить урок была очень соблазнительной, но от начала занятия прошло только десять минут, и Заклинания — худшая дисциплина Аизавы. Так что он не может позволить себе такой роскоши. Но когда Шота забегает в класс, он жалеет, что не поспал подольше. — Очень приятно, что вы соизволили нас посетить, мистер Аизава, — говорит профессор Недзу, и Шота садится на первое попавшееся свободное место, стараясь не встречаться с ним глазами. — Как я и говорил ранее, сегодня мы начинаем проект, от которого будет зависеть ваша годовая оценка. Аизава очень надеется, что это проект не групповой. — Я как раз объявлял кто с кем будет работать в паре, — продолжает профессор Недзу, мягко улыбаясь. — Это прямым образом зависит от вашей успеваемости. Предполагается, что более успешные ученики смогут помочь тем, кто немного отстает в моем предмете. О нет. Нет, нет, нет, нет. — Мистер Аизава и мистер Ямада, надеюсь, вы не заставите меня пожалеть о том дне, когда я поставил вас в пару, — говорит профессор Недзу. — Также надеюсь, что вам удастся сосредоточить внимание на заклинаниях и не слишком... отвлекаться. В классе раздаются еле сдерживаемые смешки. Шоте точно нужно было пропустить этот урок. Пока профессор Недзу распределяет остальных учеников, Аизава задается вопросом, можно ли сменить партнера. Профессор никогда не славился снисходительностью или уступчивостью, так что, наверное, это гиблое дело. Как только все были распределены по парам, ученики стали меняться местами. Шота неохотно подходит к Ямаде, который небрежно машет ему, будто они старые друзья. — Вау, — произносит Хизаши, когда Аизава садится рядом. — Не ожидал, что меня поставят с тобой в паре. Я думал, у тебя все не так уж плохо с заклинаниями. Знакомое желание придушить Ямаду возвращается, и Шота находит это успокаивающим. — Я сжег пять перьев на прошлой неделе, — отрезает Аизава. — Оу, — отвечает Хизаши. — Мне казалось, что только два. Этот проект, думает Шота, будет очень тяжелым испытанием. — Так что нам надо делать? — вздыхает он. — Меня не было, когда объявляли задание. — Мы должны выбрать заклинание, написать о нем доклад, и затем научить ему весь класс, — объясняет Ямада, и Шоте приходится подавить еще один вздох. Он ненавидит выступать перед публикой. — Может мы возьмем какое-нибудь заклинание, связанное со звуком, например, усиливающее — — Как насчет шумоподавляющего? — фыркает Аизава. Он бы с удовольствием воспользовался им прямо сейчас. — Ладно, — легко соглашается Ямада, заставая тем самым Шоту врасплох. — В общем, у шумоподавляющего заклинания есть три уровня. Первый — — Стой, мы серьезно берем его? — спрашивает Аизава. Ямада недоуменно смотрит на него в ответ. — Ну, ты ведь хотел взять именно его? — говорит он, нахмуриваясь. Шота не знает, как объяснить, что он пошутил, и при этом не выглядеть мудаком, так что он просто пожимает плечами и кидает: — Ну да. В любом случае шумоподавляющее заклинание может пригодиться в будущем. — Как я говорил, у шумоподавляющего заклинания есть три уровня, — продолжает Ямада. — Заклинание первого уровня только приглушает звуки, и оно слишком простое для профессора Недзу. Заклинание третьего уровня подавляет шум так, что ты даже не можешь слышать свое собственное сердцебиение. Я думаю, нам стоит выбрать второй уровень. Хизаши с надеждой поглядывает на Шоту, и тому требуется несколько секунд для того, чтобы понять: Ямада ожидает ответа. — Конечно, — произносит Аизава, все еще пытаясь вникнуть в весь поток информации. — Я уже неплохо им владею, так что давай посмотрим, смогу ли я научить тебя! — весело улыбается Хизаши. Ямада объясняет дальше, а Шота пытается не выпасть из реальности. Концепт заклинания вроде бы прост. Вокруг волшебника создается пространство радиусом примерно в тридцать сантиметров, и все звуковые волны, входящие в него, нейтрализуются. Хизаши демонстрирует заклинание легким движением руки, и кажется, будто ему даже не приходится прикладывать усилий. К сожалению, у Аизавы появляется возможность на практике узнать, что все не так-то просто. — Я думаю, проблема в том, что ты дергаешь рукой, — Ямада снова показывает движение. — Видишь? Должно быть плавно. Ты весь зажат. Шота подавляет импульс указать на то, что он только и состоит из острых углов и резких движений. Вместо этого он еще раз машет рукой и бормочет себе под нос заклинание. Через мгновение край его мантии начинает дымиться. Аизава вздыхает и начинает тушить зарождающийся огонь, прижимая ткань к столу, в то время как Ямада таращится на него одновременно с ужасом и восхищением. Шота мрачно смотрит в ответ. — Ясно, — отмечает Хизаши, чувствуя себя неловко. — Видно, у нас еще куча работы. Аизава кидает ему свой лучший «Да что ты?» взгляд. — Может, нам стоит сначала написать доклад? — предлагает Ямада. — Урок почти закончился, но мы можем встретиться в библиотеке в какой-нибудь день. — Хорошо, — соглашается Шота, убирая палочку в карман. — Ты свободен в четверг после обеда? — Да, — отвечает Хизаши. — Отлично, — коротко говорит Аизава, складывая остальные вещи в сумку. Когда Шота выходит из класса, в нем все еще кипит раздражение вперемешку с беспокойством. Заклинания и Ямада — да это чертово комбо! С другой стороны, Хизаши был сегодня не так уж плох. Шоте приходит в голову, что Ямада ни разу не флиртовал с ним во время урока, хотя того и стоило ожидать, учитывая, что настоящая причина, по которой он это делает во время матча — отвлечь Аизаву от игры. (Маленькая частичка Шоты разочарована, что его теория подтвердилась, но он в этом никогда не признается.) Аизава вздыхает и направляется в Большой зал. Он проснулся слишком поздно для того, чтобы успеть перекусить, и его желудок уже начинает протестовать. Специально для тех учеников, у которых с утра окно и которые решают выспаться, на столах можно найти немного еды. К сожалению, Каяма — одна из таких учениц. — Итак, — говорит она, садясь за стол прямо напротив Шоты и лукаво улыбаясь. — Ходят слухи, что у тебя новый партнер по Заклинаниям. Уже не в первый раз Аизава удивляется, как Немури удается узнавать обо всем так быстро. Это же физически невозможно. — Знаешь, я точно помню, что когда-то видела романтический фильм с похожим развитием событий, — продолжает она, пока Шота лишь тяжело смотрит на нее. — Звезде школы дают задание подтянуть неуспевающего ученика, оба впоследствии влюбляются в друг друга, и занятия учебой быстро превращаются в «занятия учебой». — Больше похоже на сюжет порнушки, — усмехается Аизава. — Возможно, ты прав, — скалится Каяма. — Я не заинтересован в Ямаде Хизаши, — фыркает Шота. Что, в какой-то степени, неправда. Аизава не может отрицать, что Ямада привлекательный, даже если его характер весьма отталкивающий. На мгновение в сознании мелькают яркие зеленые глаза, наблюдающие за ним, пока он пытается совладать с заклинанием, но Шота быстро отталкивает этот образ. Да, Ямада горячий, ну и что с того? Аизаве не привыкать. Он же дружит с Каямой, в конце концов. — Что я слышу? — задумчиво произносит Немури. — Тебе не кажется, что ты слишком часто это отрицаешь? — Я не нравлюсь Ямаде, — закатывает глаза Аизава. — Он просто делает эти комментарии во время матча, чтобы я облажался. — Ты серьезно веришь в свою теорию заговора? — Каяма преувеличенно громко вздыхает. — У тебя паранойя. — Нет у меня паранойи, — ворчит Шота, ковыряя вилкой в тарелке. — Он не пытался флиртовать со мной во время урока. — Хм, — отвечает Немури, хмурясь. — Может, он боялся отпугнуть тебя. — Ну да, он боялся отпугнуть меня после того, как перед всей школой объявил, что я выгляжу горячо с развевающимися от ветра волосами, — безэмоционально добавляет Аизава. — Ты себя недооцениваешь, — отвечает Каяма. — Люди могут думать, что ты красавчик и без скрытых мотивов. Я бы переспала с тобой, если бы ты не был мне как младший братик. Видимо, на лице Аизавы отражается чистое отвращение, потому что Каяма начинает смеяться. — Я хочу сказать, — продолжает Немури. — Что ты можешь на самом деле нравиться ему. — Ага, конечно, — хмыкает Шота. Он уверен, что тот день, когда Ямада сделает ему комплимент не шутки ради, никогда не настанет.————
Написание доклада проходит довольно гладко. Как бы ни был Шота плох в практической части Заклинаний, с теорией у него проблем не было. К сожалению, эту часть проекта они заканчивают слишком быстро, даже несмотря на то, что Ямада умудряется бесконечно долго болтать о тех аспектах предмета, на которые Аизаве совершенно плевать. А значит, они возвращаются к практической части. — Соно Ретексо, — тихо проговаривает Шота, делая резкий взмах кистью. Ничего не возгорается, но Аизава по-прежнему слышит библиотечный гам. — Надо плавнее, — в который раз повторяет Ямада, уже начинающий терять надежду. — Вот так, смотри. Хизаши проводит рукой по воздуху, но, честное слово, Шота не видит никакой разницы. Да, у Ямады явно движение получается каким-то более легким, но Аизава без понятия, как этого добиться, учитывая, что заклинание у него не получилось ни разу. — Соно Ретексо, — пробует он снова, стараясь ослабить хватку. Может, это поможет. Очевидно, нет, так как через мгновение край его доклада начинает гореть. Аизава лениво думает о том, не пора ли ему все свои вещи сделать огнеупорными. — Слушай, просто… — начинает Ямада, пододвигаясь к Шоте и кладя свою руку поверх его. Аизава сразу напрягается, и все, что он может чувствовать — это прикосновение Хизаши. Что еще хуже, Ямада нежно поглаживает его запястье, делая что-то наподобие массажа. — Расслабься, — приказывает Хизаши, но его тон мягок. — Я расслаблюсь, если ты перестанешь меня трогать, — огрызается Шота, пытаясь вырвать свою руку. Он чувствует тепло, подходящее к лицу, когда пальцы Ямады проходятся по чувствительному месту внутренней стороны кисти. — Я пытаюсь помочь! — возражает Хизаши, не убирая руку. — Не знаю, просто представь вместо меня кого-нибудь другого. Аизава сомневается, что это поможет. Те люди, которые хорошо его знают, никогда бы не посмели сынициировать контакт без явного разрешения. (Единственным исключением является Каяма, но она только иногда ерошит ему волосы, и то не дольше пяти секунд.) — Мэрлин, у тебя что, все тело такое зажатое? — спрашивает Ямада, все еще массируя его руку. — Наверно, — фыркает Шота, уже не сопротивляясь. В этом и не было смысла: кажется, в ближайшее время отпускать его не собирались. — Неудивительно, что у тебя плохие оценки по Заклинаниям, — говорит Хизаши. Аизава мрачно смотрит на него. — Ты должен быть более расслабленным, учитывая то, насколько часто засыпаешь на уроках. — Может, — отвечает Аизава низким и немного опасным голосом. — Я такой напряженный, потому что мне нужен сон. — С этим, — начинает Хизаши, а его пальцы на секунду застывают. — Не поспоришь. Ты поздно ложишься из-за тренировок по квиддичу или что-то вроде того? — Не твое дело, — отвечает Шота. — Вообще-то мое, ведь это ты не можешь выучить заклинание для нашего проекта, — замечает Ямада. Аизава снова угрюмо смотрит на него. После этого они ненадолго затихают, пока Хизаши продолжает свои манипуляции. И в итоге, Аизава понимает, что на самом деле неосознанно расслабляется. Он немного удобнее устраивается на стуле, а его плечи опускаются. Очевидно, Ямада замечает эти изменения, потому что он еще чуть-чуть массирует руку перед тем, как полностью отпустить ее, хотя Шота готов поклясться, что Хизаши позволяет своим пальцам задержаться на его запястье на пару секунд дольше. — Вот, — говорит Ямада, и его голос звучит как-то странно. — Теперь попробуй снова. На этот раз движение выходит настолько естественно, насколько это может получиться у Аизавы. Он плавно выводит в воздухе дугу и произносит: — Соно Ретексо. На мгновение Шота думает, что снова облажался. Но он видит, как рот Ямады двигается, а из него не выходит не звука. Хотя правильнее сказать: это Аизава ничего не слышит. — Фините Инкантатем, — бормочет Шота, взмахивая палочкой. — … сработало? — спрашивает возбужденный Ямада. — Ты не отвечал, так что я подумал — — Сработало, — перебивает Аизава. — Да! — радуется Хизаши, вскидывая вверх кулак. — Видишь, я же говорил, тебе просто нужно было расслабиться! — Мне все еще нужно научиться выполнять заклинание постоянно, — вставляет Шота. — Да ладно, дай мне немного порадоваться, — протестует Ямада, наигранно дуясь. — Разве ты не должен радоваться больше? Шота смотрит на него своим лучшим безэмоциональным взглядом. — Слушай, все же ясно, — говорит Хизаши. — Когда ты поймешь, как расслабляться, все начнет получаться. — Легко говорить, — бормочет Аизава. Он уже чувствует, как его плечи снова деревенеют. — У тебя же нет таких проблем в квиддиче, да? — спрашивает Ямада, и Шота слегка хмурится. — Ну, то есть, ты летаешь так, будто это так же просто, как ходить по земле. — Ну да, это так же просто. — Вообще-то нет, — фыркает Хизаши. — У тебя же все нормально с другими предметами, разве нет? Тогда что не так с Заклинаниями? — Заклинания слишком... расплывчатые, — наконец говорит Аизава. — Расплывчатые? — спрашивает Ямада, сдвигая брови. — В Трансфигурации есть четкая конечная точка, — объясняет Шота. — В Защите от темных искусств точно известно, от чего защищаться или что атаковать. А в Заклинаниях... ты изменяешь свое окружение или ближайшие объекты замысловатым, запутанным способом и это — Из Аизавы, не знающего как лучше сформулировать свою мысль, вырывается звук, полный недовольства. — Ты просто все усложняешь, — говорит Ямада. — Ну правда, просто расслабься и все будет хорошо. Шота снова мрачно смотрит на него. — Ладно, уже довольно поздно, да и ты, наверно, хочешь спать, — произносит Хизаши, начиная собирать книги. — Может встретимся в это же время в пятницу? — У меня тренировка, — отвечает Шота, качая головой. — А если в субботу? — Хорошо, — вздыхает Аизава, убирая свои вещи в сумку. — Отлично! Тогда решено, — говорит Ямада. — Кстати, тебе стоит научиться расслабляться перед нашей встречей. Может, попробуешь помедитировать или еще что-нибудь? — Я не собираюсь медитировать, — безапелляционно заявляет Шота. — Ты хочешь, чтобы я провел половину нашего времени, массажируя твою руку? — спрашивает Хизаши заигрывающим тоном, приподнимая бровь. — Заткнись, — кидает Шота, немного краснея. Те места, к которым прикасался Ямада все еще покалывают. — Я просто предложил, — отвечает Хизаши, выглядя довольным. — У тебя есть выбор. — Ладно, — отрезает Аизава. — Я научусь расслабляться сам. На мгновение ему кажется, будто на лице Ямады проскальзывает разочарование, но это произошло за какую-то долю секунды, если произошло вообще. Может быть, чем больше времени он проводит с Хизаши, тем сильнее у него искажается восприятие реальности.————
Шота ощущает свежесть и прохладу сумрачного воздуха. Он стоит на вершине астрономической башни, сжимая в руках тетрадь и перо, и вглядывается в ночное небо. Перед ним телескоп, но Аизава пока смотрит не в него, а просто наслаждается зарождающимся блеском звезд: в отличие от больших загрязненных городов здесь его можно заметить даже в свете лучей заходящего солнца. Когда Шота в Хогвартсе, он каждую ночь приходит сюда. Через некоторое время Аизава смотрит в телескоп, переводя взгляд от одного созвездия к другому. Сатурн все еще немного виден, но Шоте придется подождать, чтобы записать движения Юпитера, Венеры и Сатурна. Он не может подавить зевок при воспоминании о том, как недавно пришлось вставать аж за три часа до рассвета для того, чтобы увидеть, как Юпитер и Марс образуют «двойную планету». Аизава достает пустую карту звездного неба и начинает лениво намечать на ней созвездия, царапая пером по пергаменту уже давно заученные линии. Он отстранено думает о том, что у Регула, ярчайшей звезды в созвездии Льва, сейчас не лучшее положение, ведь уже давно не июнь. Последние месяцы Шота пытался найти связь между ростом Асфоделя и относительной мощностью лучей Регула, и теперь он уверен, что к концу года у него соберётся интересный для изучения материал. — Вау. Аизава вздрагивает и чуть не роняет перо. — Так вот почему ты всегда засыпаешь в классе, — говорит Ямада. Шота разворачивается, чтобы кинуть в него уничтожающий взгляд. — Что ты тут делаешь? — рычит Аизава, раздраженный тем, что его прервали. — Я вдруг понял, что мы не условились о времени, — отвечает Хизаши, подходя к стене башни и опираясь на то место, рядом с которым установлен телескоп. — Каяма сказала, я смогу найти тебя здесь. Не в первый раз Шота проклинает Немури, любящую во все вмешиваться. — Можно снова после обеда, — бросает Аизава. — Я уже пообещал встретиться кое с кем другим, — произносит Ямада, и Шота с раздражением вспоминает, что несмотря на чрезмерную громкость и несносный характер, Хизаши очень популярен не только среди слизеринцев, но и студентов других факультетов. Аизава никогда этого не поймет. — После ужина? — предлагает Шота. Вообще ему подходит почти любое время. Если не считать тренировок по квиддичу и домашней работы, то часто его выходные полностью свободные. Исключением являются только вечера: Шота никогда не откажется от возможности в сумраке рассматривать Сатурн. — Сойдет, — говорит Ямада. Но вместо того, чтобы уйти, он пододвигает стул и садится рядом с Аизавой. — Тебе что-то нужно? — многозначительно спрашивает Шота, пальцами сжимая перо. — Да нет, — отвечает Хизаши. — Просто подумал, надо передохнуть перед тем, как спускаться со всех этих лестниц. Значит, ты всегда в хорошей форме не только из-за квиддича, но и потому, что постоянно преодолеваешь все эти спуски и подъемы? Аизава не удостаивает его ответом. — Не могу поверить, что никогда не был здесь раньше, — продолжает Ямада, и Шота думает о том, не стоит ли ему попробовать применить шумоподавляющее заклинание, которое они разучивали до этого. — Может, мне надо было выбрать Астрономию вместо Нумерологии. — Ты ходишь на Нумерологию? — спрашивает Аизава. Слова вырвались изо рта быстрее, чем он мог их остановить, и теперь у него появляется желание съежиться: лицо Хизаши озарилось от того, что Шота принял участие в разговоре. — Да, я скорее жаворонок, чем сова, поэтому даже не рассматривал Астрономию как вариант, — говорит Ямада, задирая голову и останавливая взгляд на багрово-синем небе. — А Прорицание... это было для меня уже слишком. Ну, то есть, было круто узнать о магии и все такое, но нужно же где-то провести черту. По крайней мере, Нумерология тесно связана с числами. — Ты маглорожденный? — спрашивает Шота, нахмуриваясь. Но как только он это произносит, выражение лица Хизаши становится более сдержанным. — Ты удивлен, потому что я попал в Слизерин, да? — Ямада кривит губы: ему задавали этот вопрос слишком много раз. — Нет, — фыркает Аизава, заставая Хизаши врасплох. — Я удивлен, что ты больше увлечен квиддичем, чем футболом. Услышав это, Ямада начинает пронзительно звонко смеяться, и его смех немного напоминает звуки, раздающиеся в совятне во время кормежки. — Игроки в квиддич более привлекательные, — наконец говорит Хизаши, подмигивая Шоте. Кончики ушей Аизавы краснеют, и он хмурится. После этого они ненадолго замолкают. Шота трет пятно от чернил на руке, а Ямада всматривается в темнеющее небо. — Спасибо, — неожиданно произносит Хизаши, и Аизава поднимает на него недоуменный взгляд. — За то, что тебе, ну, знаешь, не важен мой статус крови. Шота пожимает плечами. — Люди — идиоты, — отвечает он. — Каждый год кто-нибудь говорит мне, что я должен был попасть в Слизерин. — Не может быть, — смеется Ямада. — Но ты ведь чистый гриффиндорец! Из тебя получился бы ужасный слизеринец. Шота пялится на Хизаши в течение нескольких секунд. Когда разговор доходил до того, должен ли был он попасть в Слизерин, люди обычно реагировали по-другому. Многие просто говорили, что Распределяющая шляпа не ошибается, и на этом все. — Нет, ты просто подумай, — продолжает Хизаши, не замечая удивления Шоты. — Тебе все равно на мнение других. Что, кстати, очень-очень круто. И ты, конечно, умный, но чтобы быть слизеринцем, нужно чего-нибудь хотеть. Славы, везения, и всего такого. Я без понятия, чего хочешь ты. Шота не может перестать пялиться. Наверное, ему должно быть жутко от того, что Ямада дал настолько точное описание его характера, но вместо этого он чувствует себя так, словно его с головой окунули в ледяную воду и теперь он тянется за глотком воздуха. Шота никогда не видел Ямаду Хизаши таким, но ведь он даже не пытался всматриваться. — Я просто хочу смотреть на звезды в тишине, — наконец произносит Аизава, стараясь не замечать того, как быстро бьется сердце в груди. — И за это слизеринцы бы сожрали тебя заживо, — отвечает Ямада. — Хотя, может и нет. Ты достаточно самоуверенный, и смог бы выжить. Но тебе бы не понравилось в Слизерине. — А тебе нравится? — спрашивает Аизава. — Манипулировать людьми. — Это не манипуляция, — прыскает Хизаши. — Это политика. Как выставить себя в лучшем свете. Как нравиться людям. Я люблю всем нравиться. Часть Шоты хочет спросить, не поэтому ли Ямада делает эти глупые комментарии во время квиддича — чтобы нравиться другим слизеринцам. — Звучит, как пустая трата времени, — фыркает Аизава. — Ответ настоящего гриффиндорца, — отмечает Хизаши. Шота тихо хмыкает в знак согласия. Они снова замолкают, и Аизава наклоняется к телескопу, чуть-чуть изменяя его положение. Затем он говорит: — Хочешь посмотреть на Сатурн? — Конечно! — отвечает Ямада, и Шота отодвигается. Он внимательно следит за тем, чтобы Хизаши случайно не изменил нужную позицию телескопа. — В это время года он находится довольно низко, прямо около горизонта, — говорит Аизава. — Кажется, я его вижу! — радостно восклицает Хизаши. Он еще некоторое время смотрит в телескоп, а Шота перечисляет маленькие факты о звездном небе середины октября. Он ожидает, что Ямада начнет насмехаться над ним, или же ему наскучит, но тот лишь слушает и иногда кивает головой. Может быть, Ямада не так уж и плох.————
Следующая игра у Гриффиндора — против Когтеврана. Шоте пока не приходится особо волноваться — Когтевран всегда лучше защищался, чем нападал, — но прошло всего пятнадцать минут с начала матча. Никакая из команд не может захватить лидерство, счет застрял на 10-0 в пользу Гриффиндора. С помощью скорости Ииды они смогли забить один раз, но и за все это время возможностей атаковать возникло только две. Такими темпами игра вполне может зависеть от того, кто первым поймает снитч. К сожалению, Ямада комментирует далеко не ловцов. — Ну что ж сказать, тот факт, что никто не забивает, конечно, увеличивает напряжение, но я немного расстроен, что гриффиндорская сторона поля не получает должного внимания, — объявляет Хизаши. — Не то чтобы мне не нравилось смотреть на Аизаву в бездействии. Шота почему-то думал, что после их разговора по душам на астрономической башне, Ямада перестанет это делать. Очевидно, он сильно ошибался. — Ишияме удается перехватить пас, и теперь он летит к гриффиндорским кольцам, — кричит Хизаши. Шота резко возвращается к реальности и начинает внимательно следить за приближающейся фигурой. Ишияма сильно оторвался от других, поэтому у него нет возможности передать пас, и Шота пытается понять, какое кольцо будет выбрано мишенью. В конце концов, Аизава приходит к простому выводу. Ишияма всегда хорошо перехватывает мячи, но меткость у него не очень. Вполне естественно, что он бросает квоффл в ближайшее кольцо, и Шота с высокой точностью ловит его, передавая затем Ииде. — Это невероятно: со стороны кажется, будто Аизаве даже не пришлось прикладывать никаких усилий! — восклицает Ямада. — Может мне стоит попросить у него о парочке индивидуальных уроков по полету на метле? Лицо Шоты вспыхивает от стыда. К счастью, он может списать это на октябрьскую прохладу. Сжимая зубы, Аизава пытается сфокусироваться на игре. Он начинает глазами отслеживать передвижения игроков на другом конце поля. Иида и Каяма перебрасывают друг другу квоффл, каждый раз избегая перехвата Ишиямы, опаздывающего всего на доли секунды. Когда они приближаются ближе к цели, Немури стремительно летит к левому кольцу, но потом резко меняет направление, получает мяч от Ииды и несется к кольцу по середине. Квоффл беспрепятственно влетает в него. — И еще один гол в пользу Гриффиндора! — раскатывается крик Ямады по всему полю. — Теперь счет 20-0. Сможет ли Когтевран отыграться? Очевидно, они хотят попытаться, потому что их атаки становятся более агрессивными. Ииде удается на полной скорости сломать комбинацию трех охотников, но, к сожалению, это их не останавливает. Команда Когтеврана известна своими четко распланированными атаками, но эту Шота не узнает. Пока центровой охотник спускается чуть ниже, Аизава пытается предугадать, какой из боковых получит мяч — если центровой игрок вообще решить отдавать его. — Когтевранские охотники явно решили пощекотать Аизаве нервы! — говорит Ямада, тем самым отвлекая Шоту. — Кто же из них попробует забить? В любом случае, им придется нелегко, когда Аизава смотрит на них вот так! Я бы точно не смог функционировать после такого взгляда. Шоте приходится дорого заплатить за свою рассеянность. Краем глаза он видит, как центральный охотник передает квоффл Ишияме — маневр, который он не предвидел, но смог бы остановить, если бы не отвлекся. Аизава резким движением вытягивает руку настолько, насколько это возможно, при этом чуть не сваливаясь с метлы, но все равно не может даже коснуться мяча. Квоффл, чуть задевая край кольца, стремительно залетает в него. Шота еле сдерживает разочарованный возглас. Похоже, не видать ему идеальной игры. Весь оставшийся матч Аизава пытается сосредоточиться, но выходит у него не очень. Один мяч он пропускает, а пару других ловит с трудом, хотя обычно поймал бы их, не задумываясь. Его передачи менее четкие, и один квоффл он пасует настолько плохо, что Иида не успевает его поймать, и мяч перехватывает игрок Когтеврана. В итоге, Гриффиндор побеждает благодаря невероятным способностям Яги, но Шота покидает поле недовольным и раздраженным. Каяма пытается заговорить с ним, но он обрывает ее. В нем кипит злость, готовая вырваться в любой момент. Ему нужно кое с кем поговорить. Аизава находит Ямаду на трибунах — тот складывает оборудование — и, не колеблясь, подходит к нему. Хизаши поворачивает голову, и на его лице появляется изумление. Оно не уходит и тогда, когда Шота хватает его за мантию, и дергает на себя. — Тебе весело? — требовательно спрашивает он. — Что? — не может отойти от шока Ямада. — Все эти комментарии во время матча, — поясняет Аизава. Он сжимает мантию сильнее, и его кулаки становятся белыми. — Ты пытаешься меня разозлить? — Я думал, тебе все равно! — возражает Хизаши, дергаясь. — Тебе надо было что-нибудь сказать — — Ах, так это моя вина? — огрызается Шота, сверля Ямаду глазами. — Нет! — восклицает Хизаши. — Я не это имел в виду — — Если ты еще раз это сделаешь, я доложу декану о... о… о домогательстве, — наконец говорит Аизава, отпуская Ямаду, и тот делает пару ошарашенных шагов назад. После этих слов Шота уходит с трибун. Но даже когда он заходит за угол, перед его глазами стоит образ изумленного Ямады.————
Все последующие дни Аизава всеми силами старается избегать Ямаду. У них совместная Трансфигурация, но их места расположены далеко друг от друга. Хизаши пытается перехватить его после урока, но Шота не намерен слушать: он выходит из класса быстрее, чем Ямада может произнести хоть слово. Пару раз они проходят мимо друг друга в коридоре, и Хизаши пытается что-то сказать, но Аизава просто игнорирует его. Ему не нужны оправдания. К сожалению, Шота не может избегать его на Заклинаниях. — Аизава, — начинает Ямада, когда Шота приходит на урок, опоздав на пять минут. — Я здесь, чтобы работать над проектом, а не разговаривать с тобой, — обрывает его Аизава ледяным тоном, не поднимая взгляда. — Я только хотел извиниться, — отвечает Хизаши. — Я не думал, что тебе неловко от того, что я — в общем, от моих комментариев. Я бы перестал, если бы знал. Некоторое время Шота просто молчит. — Мне не нравится находиться в центре внимания, — наконец говорит он, чувствуя как злость утихает от искреннего тона Ямады. — Больше... не делай этого. — Хорошо, — быстро обещает Хизаши. Они оба затихают, и становится немного неловко. Аизава ломает голову над тем, как поменять тему разговора и при этом не сделать хуже. — Значит, — произносит Ямада, тем самым спасая Шоту. — Ты сейчас слишком напряжен, чтобы вызвать чары и параллельно не поджечь что-нибудь, верно? — Может быть, мне стоило один раз поджечь тебя перед тем, как прощать, — протягивает Аизава. Он не может полностью совладать с уголками губ, невольно приподнимающимися в улыбке. — Неа, мы уже помирились. Первое слово дороже второго, — говорит Хизаши, ухмыляясь. Шота не может не заметить, как плечи расслабляются. Он немного удивлен тем, что Ямада так сильно хочет вернуть их прежние отношения. — Первое слово дороже второго? — повторяет Аизава. — Нам что, двенадцать? — Вообще-то, это очень древняя, проверенная временем поговорка, — наигранно важным и торжественным голосом отвечает Хизаши. Шота уже открывает рот для насмешливой реплики, а на его лице готова расползтись полноценная улыбка, но тут профессор Недзу говорит: — Мистер Ямада и мистер Аизава, если у вас есть время на разговор, может тогда продемонстрируете свои успехи? Ямада сдерживает недовольную гримасу и достает волшебную палочку, но перед тем, как он произносит заклинание, профессор прерывает: — На самом деле, я бы хотел, чтобы показал мистер Аизава. Этих слов достаточно для того, чтобы Шота снова напрягся. До сих пор у него получилось заклинание только один раз, и Аизава уже чувствует, как его пальцы деревенеют. Глаза профессора впиваются в Шоту, когда он берет в руку палочку, сразу готовясь к лекции о том, что в классе нельзя отвлекаться. — Смотри не сожги меня, — шепчет Ямада, заставая Аизаву врасплох. Он оглядывается на Хизаши, и тот подмигивает ему. — Помнишь? Первое слово дороже второго. — Соно Ретексо, — произносит Шота, направляя палочку на Хизаши и подчеркнуто взмахивая кистью руки. Ничего не возгорается. Более того, ничего не возгорает, и, когда Аизава смотрит на открывающийся и закрывающийся рот Ямады, он понимает, что не слышит ни звука. Он переводит взгляд на профессора Недзу и произносит: — Фините Инкантатем. — Очень хорошо, мистер Аизава, — говорит профессор, слегка улыбаясь. — У вас большой прогресс за эти две недели. — Мне много помогали, — отвечает Шота, и чувствует на себя удивленный взгляд Ямады. — Ну что ж, видимо, у вас не возникнет проблем с выступлением на следующей неделе, — отмечает профессор Недзу. — Продолжайте работать. Он направляется к другой паре, явно довольный результатом. — Это было потрясающе! — восклицает Хизаши, когда профессор отходит достаточно далеко. — Честно говоря, я на секунду подумал, что ты все же меня подожжешь. — Я сделаю это, когда ты будешь меньше всего ожидать, — сухо отвечает Аизава. — Мы ведь правда помирились? — спрашивает Ямада серьезно. — Правда, — вздыхает Шота, вдруг осознавая, что теперь у него самая негативная эмоция, на которую он способен по отношению к Хизаши — это легкая досада. — Я слишком остро отреагировал. — Нет, нет, тебя легко понять, — отвечает Ямада, крутя палочкой в руках. — Я вел себя, как эгоистичный придурок. — Я могу цитировать это в будущем? — спрашивает Аизава, приподнимая бровь. У Хизаши вырывается тихий смешок. — Конечно. Шота улыбается.————
Внезапно Аизава замечает, что где бы он ни был, Ямада всегда оказывается рядом. Может, раньше Шота был слеп, но теперь он обращает внимание на детали: когда они проходят мимо друг друга, Хизаши машет ему рукой, когда Аизава делает домашнюю работу в библиотеке, Хизаши, не задумываясь, садится на соседнее кресло. Одним утром во время завтрака Шота оказывается зажат между Ямадой и Иидой, бурно обсуждающими сборную Болгарии по квиддичу. На заклинаниях они занимаются вместе, а на Трансфигурации кошка Шоты Мочча снизошла до Хизаши и разрешила себя погладить. Самое удивительное — это то, что Аизава совсем не против. Каким-то образом Ямаде удается втиснуться в его маленький круг друзей, и хотя первое слово, приходящее Шоте на ум при упоминании Хизаши, все еще «шумный», оно больше не имеет негативного оттенка: этот шум похож на тихий гул радио, а не на оглушающую какофонию рок концерта. Но есть моменты, когда Ямада совсем не громкий. Например, в астрономической башне. Нормальные люди не стали бы туда ходить с Аизавой по вечерам или ранними утрами, но Хизаши требуется всего мгновение, чтобы спросить, можно ли ему с Шотой. Тот пожимает плечами и говорит, что можно, только при условии, что он не будет мешать. Ямада еще ни разу не нарушил это условие. На самом деле Аизаве даже нравится сидеть вот так вот с Хизаши на астрономической башне. Может, он никогда и не чувствовал себя здесь одиноким, но все же очень приятно, когда с тобой кто-то рядом в холодные, темные ночи. — Ты берешь меня с собой только потому, что ужасен в согревающих чарах, — шутит Ямада, нос которого, несмотря на упомянутые чары, немного покраснел от кусачего ноябрьского мороза. — Это единственная причина, по которой я бы женился на тебе, — сухо шутит Шота в ответ. Хизаши смеется, но как-то натянуто. — Ну да, — говорит он. — Единственная. Дело в том, что Аизаве, кажется, начинает нравиться Ямада. Хизаши всегда был физически привлекателен, Шота никогда этого и не отрицал, но в последнее время он замечает другие маленькие детали. Ямада очень энергичный, но при этом нежный с животными: так, его явно полюбила Мочча. У него странный смех, напоминающий Аизаве крик птицы, но хоть он и странный, но точно не неприятный. Шоте нравится слушать смех Ямады. Да что говорить, Шоте нравится вызывать этот смех. Да, думает он, наблюдая за Ямадой, который вглядывается в темное небо с россыпью звезд, ему действительно нравится Хизаши. Не то чтобы это имеет какое-то значение. В конце концов, Ямада в течение нескольких месяцев шутил с трибун о том, что находит Шоту привлекательным. Каяма, правда, все еще пытается доказать ему, что Хизаши хотя бы отчасти был серьезен, делая ему комплименты во время матчей, но Шоте не очень-то верится. Ямада же извинился за все, что говорил. И не только извинился, но и стал придерживаться обещания больше не делать подобных комментариев. Сегодня они играют против Слизерина, и пока что Гриффиндор впереди с большим отрывом. В прошлом году сила змей была в учениках седьмого курса, но так как они все ушли, в команде появилось много дыр. Конечно, Тодороки — хороший ловец, но их новый вратарь неопытный и безрассудный. Прошло только полчаса, а счет уже 50-0 — полная противоположность игре с Когтевраном. Шота вообще считает этот матч скучным по сравнению с напряженной игрой с Когтевраном. Он выполняет свою работу вратаря, и иногда слизеринские охотники выполняют интересные комбинации и делают рискованные ходы, но Аизаве никогда не приходится волноваться о том, сможет ли он отразить атаку или нет. На секунду он даже хочет, чтобы Ямада снова начал делать эти свои комментарии — будет хоть что послушать. Ему кажется немного странным то, насколько профессионально сейчас ведет матч Хизаши. Нет, он все еще энергичен и его голос производит нужный эффект, но все же общая атмосфера какая-то более тусклая. И Шота уверен, что он не единственный, кто заметил. Но ведь он этого и добивался, разве нет? Его не отвлекают. Игра становится интересней, когда Тодороки замечает снитч. Он пикирует вниз, и на мгновение Шоте кажется, будто это отвлекающий маневр, но потом он краем глаза видит отблеск золота. Яги срывается вслед секундой позже, и теперь все зависит от ловцов. Гонка длится всего шесть минут, но кажется, будто проходит вечность. Охотники Слизерина еще дважды пытаются забить квоффл, надеясь на то, что Шоту отвлечет схватка ловцов, но из этого ничего не выходит. У Аизавы появляется едкое чувство удовлетворения, когда он видит на лицах противника крушение всех надежд. В конечном итоге, Яги ловит снитч молниеносным движением, при этом чуть не сваливаясь с метлы. 200-0. Какой унизительный счет. Сквозь крики и свист до Аизавы доходит мысль, что он добился своего — вот она, идеальная игра. Но почему-то он не чувствует особой радости. Во время матча он ни разу не заволновался, не задумался, получится у него отбить мяч или нет. Было невероятно скучно. Шота не может не взглянуть в ту сторону, где на трибунах расположился Ямада, объявляющий победу Гриффиндора. Аизава стоит слишком далеко, и не может разглядеть его выражение лица, но замечает, что Хизаши тоже переводит на него взгляд. И как только Ямада это делает, он резко обрывает свою речь и кричит: — Аизава — ! Шота не слышит остального — что-то с силой ударяет его по затылку и перед глазами темнеет.————
Аизава просыпается в больничном крыле. Он издает стон, щурясь от яркого солнечного света. В его голове будто что-то стучит и пульсирует. Шота пытается вспомнить, что произошло. — Ох, ты проснулся, — говорит школьная медсестра Шузэнджи Чиё, подходя к его кровати. — Ты можешь сказать свое имя? — Аизава Шота, — с легкостью отвечает он, и мадам Шузэнджи кивает, делая в карте пометку. — Ты знаешь, какой сегодня день? — спрашивает она. — Восемнадцатое ноября, пятница, — говорит Шота. Ему становится легче от того, что информация сама приходит в голову. — Ты помнишь, что делал перед тем, как потерял сознание? — задает вопрос мадам Шузэнджи, внимательно смотря на него. — Я... — начинает Аизава, а затем останавливается на мгновение. — Я играл в квиддич против Слизерина. Мы победили, и потом... И потом он позволил себе отвлечься на Ямаду несмотря на то, что тот не произнес на этот раз ни слова. — Что-то ударило меня по голове, — заканчивает Шота. Это было несложно понять по той боли, что он испытывает сейчас. — Хорошо, — кивая, произносит мадам Шузэнджи. — Ты все помнишь, а значит, сотрясение не слишком сильное. — Что ударило меня? — спрашивает Аизава. — Бладжер, — отвечает медсестра, и Шота непроизвольно морщится. Ему прилетало бладжером раньше, но в голову — никогда. Мадам Шузэнджи обследует его еще некоторое время: светит Люмосом в глаза, просит его встать и пройтись. К счастью, Аизаве все удается без особых проблем, и она объявляет, что у него легкое сотрясение. В голове у Шоты все еще немного стучит, и когда медсестра включает свет, он кажется слишком ярким. — У тебя посетитель, — говорит мадам Шузэнджи, закончив осмотр. Аизава сразу думает о Ямаде, но в больничное крыло заходит Каяма. Она пододвигает стул к кровати Шоты и садится на него. — Ну что, какой приговор? — переходит она сразу к делу. — Легкое сотрясение, — фыркает Аизава. — Мадам Шузэнджи хочет оставить меня на ночь на всякий случай. — Это хорошо, мы не можем потерять нашего лучшего вратаря, — говорит Каяма, и на ее лице появляется мягкая улыбка. — Особенно после твоей идеальной игры. Кстати, мои поздравления. — Спасибо, — бормочет Шота. — Я знаю, что в меня влетел бладжер, но что конкретно случилось? — Тодороки Энджи случился, — хмыкает Немури. — Он настолько взбесился, что попытался сбить Яги бладжером, но у него ужасная меткость, и вместо этого он попал в тебя. Ты был слишком занят любованием своим бойфрендом, чтобы заметить. — Ямада не мой бойфренд, — возражает Аизава, краснея. — А он об этом знает? — спрашивает Каяма, изгибая бровь. — Потому что ему теперь придется оставаться после уроков из-за сломанного носа Тодороки. А у Ямады неплохой хук справа. — Что? — выпаливает Шота, пытаясь уложить сказанное в голове. — Да, я тоже не думала, что он на такое способен, — говорит Немури. — Нет, я имею в виду... почему? — спрашивает Аизава, нахмуриваясь. — Зачем ему — — Сколько раз мне нужно повторить, что ты ему нравишься, перед тем, как это просочится в твой толстый череп? — фыркает Каяма. — Хотя если учитывать, что после удара бладжера ты отделался легким сотрясением, у тебя должен быть очень толстый череп. Шота мрачно смотрит на нее. — Я серьезно, — говорит Каяма. — Не думаю, что Ямада ударил бы Тодороки из-за первого встречного. И на мгновение Аизава думает, что, может быть, она права.————
Шота пытается одновременно читать книгу о спутниках Юпитера и бороться с головной болью, когда в палату врывается Ямада. — Ты очнулся! — восклицает Хизаши, как только замечает Шоту, и его лицо просветляется. — Говори тише, — ворчит Аизава, морщась. — Черт, прости, — извиняется Ямада, понижая голос. Он садится рядом с кроватью Шоты. — Как твоя голова? — Легкое сотрясение, — отвечает Аизава. — Но придется остаться здесь на ночь на всякий случай. — Хорошо, это… очень хорошо, — говорит Хизаши, прикусывая нижнюю губу. — Ага, — протягивает Шота. — Я слышал, ты сломал Тодороки нос. Ямада замирает, а глаза за темными очками широко раскрываются. — Я сделал это, потому что ты мой друг! — выпаливает он. — Не потому что ты мне нравишься! Ну, то есть, не только потому что ты мне нравишься. Я знаю, тебе неприятно, когда я говорю о своих чувствах… Я хочу сказать, что не пытался защитить твою честь или что-то вроде того — — Я тебе нравлюсь? — спрашивает Аизава, удивленно смотря на Ямаду. Ямада удивленно смотрит в ответ. — Эм, ну да. — Нравлюсь в том плане, что ты хочешь встречаться со мной? — уточняет Шота, все еще пялясь на Хизаши. — Я ведь говорил об этом во всеуслышание во время матчей по квиддичу, — произносит Ямада, смотря на Шоту, как на идиота. — Ты даже попросил меня больше этого не делать, потому что чувствовал себя неловко. — Я думал, ты шутил, — отвечает Аизава. — Что? Зачем мне о таком шутить? — озадаченно спрашивает Хизаши. — Затем, чтобы я отвлекался и пропускал мячи, — говорит Шота, но когда произносит эти слова, они кажутся странными. — Ты… — начинает Ямада. — Немного параноик, да? — Мне казалось это более логичным, чем то, что ты станешь объявлять всей школе о своей влюбленности, — бормочет Аизава, медленно краснея. — Мерлин, ты настоящий гриффиндорец, — фыркает Хизаши, криво улыбаясь. — И что это значит? — спрашивает Шота, ощетинившись. — Каждый слизеринец знает, что есть два способа контролировать скандал, — отвечает Ямада, опрокидываясь на спинку стула. — Первый способ — держать все в секрете. Второй — рассказать тайну всему миру, — Хизаши пронзительно смотрит на него, и впервые Аизава ясно видит в Ямаде слизеринца. — А я никогда не умел держать язык за зубами. — Скандал? — повторяет Шота, хмурясь в недоумении. — В Слизерине борются с шантажом так же, как в Гриффиндоре с издевательствами, но эта проблема все равно существует, — объясняет Хизаши. — Кое-кто узнал, что я в тебя влюбился и поставил условие: либо я делаю за него домашку по Заклинаниям, либо он рассказывает тебе. Я решил сказать первым. — Но ты не остановился после первого раза, — замечает Аизава, нахмуриваясь сильнее. — Просто... каждый раз, когда я говорил об этом... я чувствовал себя менее жалким, что ли? — отвечает Ямада, пожимая плечами. — Все находили это забавным, и мне становилось немного легче. — Оу, — говорит Шота, чувствуя себя неловко. — Я не требую никакого ответа, — быстро заверяет Хизаши. — Я просто думал, что ты знал. Мне бы очень хотелось остаться друзьями, если — — Ты мне тоже нравишься, — преребивает Аизава. Ямада ошарашенно смотрит на него. — Что? — спрашивает он недоверчивым тоном. Шота шумно выдыхает, его лицо краснеет. — Ты мне нравишься, — повторяет Аизава. — Я не собирался ничего говорить, так как думал, что ты на самом деле не находишь меня привлекательным. — О, не волнуйся об этом, — возражает Ямада, и с улыбкой осматривает Шоту с ног до головы. — Ты меня точно привлекаешь. Аизава краснеет еще сильнее, но не может отвести взгляд от зеленых глаз Хизаши. — Ты собираешься завтра в Хогсмид? — внезапно спрашивает Ямада. — Я не пойду в кафе мадам Паддифут, — медленно произносит Шота. — Но мы можем зайти в «Три метлы». Аизава видит, как на лице Ямады расплывается широченная улыбка, и не может не улыбнуться в ответ.————
— И еще один квоффл был только что идеально пойман моим бойфрендом! — разносится голос Ямады по квиддичному полю. Шоте все еще иногда хочется придушить его. Но он пообещал Хизаши: тот может делать два смущающих комментария за матч. (И может быть, Аизаве немного нравится, когда Ямада называет его своим бойфрендом. Совсем чуть-чуть.)