Нужная вспышка.

Резкие головные боли. Я подрываюсь с кровати и открываю глаза. Вспышка. Жмурюсь, хватаюсь руками за голову, зарываюсь пальцами в волосы. Внутри меня дрожь, по телу мурашки. Я осматриваюсь, вижу кровать напротив, на ней кто-то спит. Боюсь пошевелиться. Внутри меня такое чувство, будто бы я снова родился, ожил, проснулся после операции. Так почему же я лежу здесь? Что за место? Это разве наша больница? Разве та больница, в которой я оставался? Почему же палата выглядит иначе?.. Столько вопросов в голове, а я не могу найти на них ответы. Голова взрывается. Пульсируют виски. Обрывками посещают мысли. Ханна. «Кит, смотри, светлячки». Пряничная Девочка указывает рукой на светлячков. Они светятся, Никитка. Тебе нравятся светлячки? Смотрит на меня. Ханна? Что это? Почему я отчетливо вижу перед собой твое лицо? Почему у меня внутри такое чувство, будто бы это уже было, будто бы это не просто видение, а мое недавнее прошлое? Я же проснулся после операции… Улыбается. Кит, хочешь покататься на вагонетке? Киваю. Почему меня посещают мысли нашего детства, Пряничная Девочка? Тогда, почему в этих воспоминаниях ты старше? Ты отчетливо говоришь по-русски. Я не помню такого момента из нашего детства, где ты отчетливо говорила по-русски. Интересно, сколько я провел в отключке. Слышу посторонние звуки, кто-то заворочался на кровати и с этим человеком, рядом, загорелся ночник. — Никит? — слышится совсем близко, я поворачиваю голову и вижу заспанное лицо Архипа. Архип, почему ты называешь меня Никитой? Почему ни Кит, ни Брык? Что на тебя нашло?! — Ты чего не спишь, малыш? Всматриваюсь в лицо друга. Он повзрослел. Да сколько же я проспал после операции?! — Да что с тобой? — он подрывается с кровати, подлетает ко мне и берет за плечи, всматриваясь в мои глаза. — А с тобой? — В каком смысле? — Архип хмурится. У него появились морщины. Неужели я пролежал в коме так долго? Почему же не отключили аппараты? И если это была кома… Почему я оказался здесь? В какой-то комнате? Где больничная палата? — Почему ты называешь меня Никитой? Почему ты так постарел, а? Работы на шахте дают свои плоды, Архип? Архип сжимает руками мои плечи, то открывает, то закрывает рот, хлопает глазами. — Сколько я вообще спал и что это за место такое? — я осмотрелся, громко вздыхая. — Где палата? Мне уже сделали операцию или я себе что-то придумал? — Кит?.. — проронив это, Архип отходит от меня в сторону. Он смотрит на меня, как на дьявола, я усмехаюсь. — Кит… Кто такой Бобер? — Бобер-Сука, предатель! — вырывается из моих уст, я хрущу шеей, хрущу пальцами, смотрю на Архипа. — Он еще не подох? Архип качает головой, запускает руки в волосы и громко смеется. Настолько громко, что кто-то стучит в дверь нашей комнаты. Я поворачиваю голову в ее сторону, дверь приоткрылась и к нам заглянула чья-то голова. — Архип, что у вас тут происходит?.. — слышу знакомый голос, хмурюсь. Вглядываюсь в лицо, узнаю лицо Кирилла. Какого черта он здесь делает?! Что вообще произошло, пока меня не было?! — Бобер? — я недоверчиво подхожу к Кириллу, смотрю на него. Он тоже повзрослел, стал мужественнее. Я в негодовании. После моего вопроса, у Бобра глаза увеличились в размерах, он зашел в комнату и включил свет. Я жмурюсь. — Никита?.. Малыш, ты чего? — недоумевающе спрашивает Бобер. Я злюсь. Какого хрена какой-то Кирилл смеет называть меня малышом?! Хватаю Кирилла за воротник рубашки, притягиваю к себе, из глаз вылетают молнии, смотрю в его очи, сквозь зубы произношу: — Ты кого малышом назвал, Бобер? Тебя кто так научил? Я выбью из тебя все эти ученья! — второй рукой собираюсь ударить Кириллу по лицу. Он ничего не может сделать, просто тупо смотрит на меня. Мою руку перехватывает Архип. Я недоумевающе смотрю на него. — Да что у вас тут произошло?! Сколько меня не было?! Какого черта вы так спокойно стоите рядом и ничего друг другу не делаете?! Вы помирились? Тебе все-таки не хватало его, Архип? Ты все-таки решил стать с ним вновь лучшим другом?.. — последнее дается мне с трудом. Хоть я и советовал Архипу в своем письме помириться с Бобром, я явно не ожидал, что на этот раз предадут меня. — Брык! — Архип отпускает мою руку и кидается обнимать меня. Я ничего не понимаю. Почему все вокруг, как будто с ума сошли? Почему так постарели? Неужели моя девочка Гретель стала такой же взрослой, как Архип и Бобер?.. — Расскажите мне все, пожалуйста… — Кит… Поверить не могу, что это ты! — произносит Бобер, руки у него трясутся, голос дрожит. — Мы думали это невозможно… — Невозможно что?! — отталкиваю от себя Архипа, смотрю по очереди на них, злюсь. Почему никто не хочет мне рассказать, что произошло? — Брык, ты… Слушай, и не перебивай. Мы дома. В новых Лоскутках. Это твоя новая комната. Со дня операции прошло уже более семи лет. И… И когда ты пришел в себя, после наркоза, ты ничего не вспомнил. Абсолютно ничего: ни как есть, ни того, кто мы. Твой психологический возраст колебался в районе пяти-шести лет. Ханна вернулась сюда, но ты ее не вспомнил. Она очень тяжело переживала это… Не верю своим ушам. Мне. Шесть. Лет. И я не знаю девочку по имени Ханна. Я другой человек. Громко дышу. Не верю. Не могу поверить. — Смотри, — Архип подвел меня к полочке с фотографиями. — Здесь ты и Ханна на Восточных шахтах, два года назад. Ты тогда не хотел с ней оставаться, потому что всегда тянулся к Кириллу. Ты хотел пускать с ним самолетик. Смотрю на фотографию. Я сижу нахмуренный, Ханна обнимает меня и улыбается в камеру. Вижу в ее волосах розовую ленточку, слабо улыбаюсь. — А здесь вы с Киром строите новый самолетик, правда, он потом разбился, — хмыкнул Архип, указав на другую фотографию. Я перевожу взгляд на нее. Я сижу рядом с Бобром, смотрю в камеру и улыбаюсь во все тридцать два зуба, обнимая одной рукой его за шею и держа во второй деталь от самолета. Хлопаю глазами, мельком просматриваю другие фотографии. На одной из них я в песочнице, на второй опять с Ханной, на третьей с Архипом. Я оставил взгляд именно на фотографии с Архипом. — Это ты вместе со мной пошел на шахты, — ухмыльнулся Архип, будто читая мои мысли. — Брык, многое изменилось после твоей операции… Ты и сам видишь это. Я обернулся и посмотрел на Кирилла, усмехнувшись, перевел взгляд на Архипа. — А она? — Что?.. — Она изменилась? — хриплым голосом спрашиваю я, под местоимением «она» предполагая Ханну. — Ханна… Нет. Ханна ничуть не изменилась. Все такая же добрая, милая и веселая. Хотя, ей сейчас тяжело приходится. После тебя у нее никого не было. Она до сих пор верна тебе, хотя надежды никакой не было. Снова посмотрел на одну из фотографий с Ханной, расстраиваюсь из-за того, что почти на всех у меня недовольное лицо. Наверное, я нехило обидел ее. — И что? Я пришел в сознание и ничего не помнил? — с усмешкой интересуюсь я, пытаюсь, чтобы голос не дрогнул, но он не послушался и именно «не помнил» я сказал как-то низко. Прочистил горло. — Да, Кит. Ты просил молоко. И все. — Молоко… — вспоминаю сахар и молоко, моих лучших друзей, задумываюсь над словами Архипа. — Что было потом? — Врач сказал, что к тебе, возможно, когда-нибудь вернется память, но шансы были невелики и мы не особо верили в это, — продолжил Бобер, не сводя с меня глаз. — А как так получилось, что вы снова общаетесь? — Кир очень помог всем нам после твоей операции. Он был рядом, он поддерживал и он не отвернулся лично от меня. Мы все должны быть благодарны ему за это. Киваю, смотрю на Кирилла и пытаюсь взглядом передать всю свою благодарность. — Чертога уже совсем не та, которую ты запомнил, — усмехается Архип. — Сейчас на шахтах работать легче, в наш город проникли новые технологии, все дома, школу, больницу перестроили. Теперь Чертога — это не город грязнорабочих. Здесь даже парки построили. Не слушаю то, что говорит Архип, прокручиваю в голове только то, почему именно ни с того, ни с сего я все вспомнил? — Хочу увидеть Ханну, — произношу я. — Отведите меня к ней, пожалуйста. Это было раннее утро. Архип и Кирилл повели меня к Ханне. К моей Пряничной Девочке. Они предлагали пройти через главный вход, но я настоял на старый-добрый путь, через забор. Подойдя к забору, посмотрел на веточку, на ту, на которой раньше была ленточка Ханны. Вспомнил первую нашу встречу, вспомнил ре-та-те-те-тет. Перелезаю через забор, а дальше иду прямиком к ее пряничному домику из сказки. Я помню, где он находится. Я часто ходил к ней домой, когда был ребенком и когда она была в Германии. Мы подошли к дому Ханны. Архип уже хотел пойти, постучать в дверь, как я его остановил. Я хотел понаблюдать издалека. Как тогда, в далеком прошлом. — Пойдем… — Архип потянул меня в сторону дома, но я стоял неподвижен. — Подожди… Хочу насладиться тем, что я живой. Друг хмыкает, но через пару минут мы все-таки подходим к двери, Архип стучит. Я слышу чьи-то легкие шаги. Сердце выпрыгивает из груди, я ожидаю увидеть ее… Мою девочку, которую я до сих пор на букву Л. Дверь открывается, на нас сонно смотрит Ханна. Я широко улыбаюсь. Ханна… Моя милая девочка Ханна, из немецкой сказки… Ханна, которую я полюбил, которая полюбила меня с дохлой ratte на поясе. Которая полюбила мое ре-та-те-тет от Китькиной радости. — А вы чего так рано? — она потерла глаза. — Что-то случилось? — Привет, моя Пряничная девочка! — весело говорю я, и, как вдруг, схожу с ума, понимаю, как сильно мне не хватало ее все это время. Я чувствовал себя потерянным, только сегодня, проснувшись этой ночью и увидев ее, я снова почувствовал себя человеком. Вижу, как дернулась Ханна после моего приветствия. Она, злясь, посмотрела на Архипа и Бобра. — Это что опять за шутки, мальчики?! — Ханна, это уже не наши шутки, — ухмыляется Архип. — Брык вспомнил. Все вспомнил. Даже свое далекое прошлое. Я беру Ханну за правую руку, смотрю на безымянный палец и улыбаюсь. Она все еще носит то колечко. Ханна не верит своим ушам, она заглядывает в мои глаза. — Кит?.. — Кит-Wal, — смею поправить Ханну, и улыбаюсь еще шире. — Ну, что, Пряничная Девочка, когда наша свадьба? После этих слов, Ханна громко и горько заплакала, а потом кинулась обнимать меня. Меня как будто током ударило. Ее прикосновения такие теплые, такие особенные… Ради них я хочу помнить все. Хочу помнить Баржу, Крысу Мальвину и наше сладкое беззаботное детство. Никогда не хочу забывать это. Не посмею теперь забыть и ее. Девочку, ради которой стоит жить. Как-то вовремя Бобер и Архип покинули нас, а мы с Ханной так и простояли, обнявшись, каждый думая о своем.