Что делаем, то и хотим: на рассвете юности

Теплое июльское солнце ворвалось одним тонким лучиком в темную комнату. Пробежался малыш по комнате, взобрался на кровать на лицо спящего юноши. Тот недовольно зафырчал, чихнул, проснулся и с болезненным стоном смахнул длинные волосы с лица, проклиная все на свете. Болело у парня решительно все: от головы, после вечерней попойки, до.. Всего остального. Создавалось впечатление, что ему пришлось всю ночь удовлетворять как минимум дюжину чернокожих жеребцов. Протерев глаза, громко и нецензурно высказав потолку, что он.. Вообще думает, брюнет понял, что спал он обнаженным, не в своей кровати.. И уж явно не в своем доме. "Поймали, напоили, изнасиловали". - Ненавижу утро,- кое-как Атсуши, а был это он, протянул руку к столику, стащил с него явно не свои сигареты и зажигалку, закурил... И принялся ждать продолжения банкета или у моря погоды. А так же, брюнет пытался понять, что было вчера.. И почему он так нажрался. И все бы ничего, если бы под боком у певца не завозилось что-то теплое. Клубок, очерченный одеялом, развернулся... и из-под одеяла вынырнула темно-рыжая головушка лид-гитариста Buck-Tick. Теплые карие глаза приоткрылись, окинули сонным взглядом комнату, уперлись в Сакурая... а дальше Хисаши Имай, такой же обнаженный, как и вокалист, слетел с кровати, утягивая за собой одеяло. - Уйди, нечисть! - в хриплом после сна голосе Хисы слышался если не шок, то удивление и недоумение точно. А еще лидерская няша схватилась за больную во всех смыслах голову, ибо похмелье - вещь страаааашная. Или таки не похмелье? Или похмелье, но не у него? Подавившись сигаретой, Атсуши затушил её в стоящей на том же столе стеклянной пепельнице, перевернулся на живот и застонал: - Ну не ори ты... Голова раскалывается. Осмотревшись, певец задал себе лишь один вопрос: как он не узнал спальни Хисы? Отвык? Стоп, да это же тот его старый дом! Хотя, Бог с ним… Ещё Айко мирно спала на шкафу. А вот нагота его не смущала. А что? Лето, тепло. А вот тот факт, что спал он с не менее нагим, чем он сам, Хисаши, мягко говоря, напрягал. И, судя по всему, между ними что-то было. И это "что-что" было явно не один раз за ночь. Других объяснений, почему у певца так болело все, что ниже талии, быть не могло. - Что было вчера? - Я только тебе этот вопрос задать хотел! - фыркнул гитарист, закутываясь в одеялку и поджимая ноги к груди. Имаю не нравилось быть обнаженным перед кем-то, даже если это были тянущие моменты во время секса, когда один рассматривает другого, нависнув над ним. И сейчас, да еще и с похмелья, Хиса помнил лишь то, что они должны были праздновать день рождения Хидэхико. Но он туда почему-то не дошёл. А потом все - пусто, тихо и темно. Атсуши оглядел гитариста и задумался, пытаясь вспомнить, что все-таки было. На память всплыла сцена, как сам он, будучи уже в состоянии не стояния, жаловался гитаристу. А вот на что? - Как ты притащил меня к себе и затащил в кровать - даже спрашивать не стану. - Бесполезно спрашивать, я сам не помню, - отмахнулась рыжая няшка, забираясь на кровать. - Зато я ощущаю..- поморщившись, Атсуши оглядел гитариста и зевнул.- Все. Больше тебя к себе ни за что не подпущу. На пушечный выстрел. - Я не виноват в том, что у тебя после ночи со мной задница болит...- Имай передёрнул хрупкими плечами, устраиваясь в позе крюкозябрика на кровати. Знаете, клубочком так свернулся, притих... няша такая. - Нет, а кто виноват?- певец полу истерично расхохотался.- Нет, я сам себя трахнул, да? - За то, что могу иметь долго и упорно, я не отвечаю. Да и вообще! - рука вывернулась из клубка и щелкнула вокалиста по лбу, - не выеживайся мне тут. - Уйди, изверг!- заныл брюнет, утыкаясь лбом в подушку.- Не отвечает он.. Маньяк ты, Имай! - Не я тебя несколько лет назад порвал! - огрызнулся Хисаши, скручиваясь плотнее и широко зевая. - Ты мне это всю жизнь будешь припоминать?- вспылив, Сакурай отвесил гитаристу затрещину.- И еще: если хоть раз вновь соберешься работать с этим британцем - я не участвую!- и черные волосы вновь были откинуты на спину. - Нет, ну вы посмотрите на него! - вот теперь разозлился Имаюшка, вечно терпящий всякие капризы, - работать он не будет. Оборзел вконец, - возмущенно выругавшись, рыжик цапнул брюнета за руку. - А у кого он жил всё это время, тебе напомнить?!- приподнявшись, брюнет взвыл и рухнул обратно.- Так что я требую отпуск, массажиста.. И.. Ну пока хватит. - Может, тебе еще и секс в постель обеспечить? - фыркнул Май-Май, щуря карие очи. Оборзел что-то их вокалист, ой оборзел...Фыркнув, брюнет поднял палец к потолку: - А вот с тебя на сегодня хватит. А то передоз будет - что я Хидэхико и братьям скажу? Ммм?- а тут Атсуши уже начал ухмыляться. - Отвянь, Сакурай, лежи и спи, - сильная рука гитариста уже привычно легла на затылок брюнета и с силой надавила на него, заставляя уткнуться фейсом в подушку. Все-таки Имай не поменялся, лишь стал еще большим трудоголиком. Хотя что ж ему оставалось делать? Надо же было как-то забыть Атчана. А его редкие косые взгляды, прикосновения в узких коридорах, когда ладонь певца еле ощутимо касалась бедра и ягодиц рыжего гитариста, не давали покоя бедному Хисаши. И он забывался в работе, засыпая прямо в офисе, а с утречка получая нагоняй либо от братьев, либо от Хидэхико, либо от Атсуши. А еще были легкие массажи после репетиций, когда Хиса ложился на диван и на колени брюнета одновременно, свешивая голову, а тот начинал мягко надавливать на больные точки, даря Имаю временное чувство покоя. Это все напоминало Хисе те времена, когда они по прежнему были вместе. Но был ещё Уоттс, который занимал всё время Атчана… - Ууууй..- застонал брюнет, влипая лицом в ту самую подушку. Да, влип так влип.- Только команды не раздавай: ты у нас шеф только на работе. Если говорить об Атсуши, то лучше молчать. С его развода с Саюри прошло больше года... А Хисе смотреть глаза было стыдно, как и в том декабре. В довершении всего сейчас Сакурай успел переспать считай со всеми их общими с Хисой друзьями. Это уже не говоря о том самом Уоттсе, на которого, кажись, прошлым вечером Атсуши гитаристу и жаловался. Хотя что? Атсуши в душе всё ещё переживал из-за отъезда англичанина. Но… Была сейчас проблема по хлеще. Знаете, рыжая такая. Хисой или Май-Маем звать. - А еще, Хиса, ты тиран. Вот. - А это, с какого перепугу? - Хисаши аж руку убрал, пытливо глядя на вокалиста карими омутами, - я тебя когда-нибудь нагружал по самые уши, м? Заставлял со мной допоздна в студии работать? Или, может быть, ты у нас от одного лишь вокала устаешь? А ведь и правда, придраться не к чему. Работал Сакурай мало - два-четыре часа в студии и свободен, посещение всяких концертов-вечеринок-прочих мест пьянок являлось обязанностью Толла и Хидэ, сам Имай работал за четверых. А результат - процветающая группа и любовь толпы. И Сакурай еще чем-то недоволен?! - А я говорю тиран,- сделав акцент на последнем слове, Атсуши перекатился на бок и уставился на Имая.- У меня всё болит. И петь я теперь не смогу. Тебе придётся меня на работу тащить на руках. Ну, это же Атсуши: либо нарывается на приключения, либо ему что-то нужно. Хотя.. Для него эти вещи всегда одинаковые. - Извини, но нет. Это пройдет, поверь мне... в отличие от души, - уже тише добавил лид-гитарист, поднимаясь и снимая с ручки шкафа старые джинсы, в которых Имай ходил дома. Да-да, он ведь в последнее время жил в этом доме. Карие глаза бросили последний печальный взгляд на Сакурая, пристально следящего за всеми действиями Имая, а потом Лидер оделся и пошел на кухню с негромкой репликой: - Лежи тут, я принесу поесть. Надо же им обоим чем-то питаться. - Смеёшься?- донеслось до уха Хисаши всё с той же кровати.- Да в меня сейчас и рисовое зёрнышко не влезет. Как только гитарист вышел, Атсуши сразу же нарыл одеяло, завернулся в него и обнял подушку Хисы. Лицо юноши сразу же озарила детская улыбка, ему стало так хорошо.. Что глазки его закрылись, и он вновь провалился в сон. Минут через двадцать вернулся Имай с едой. Правда, увидев спящего певца, рыжик не стал его будить. Лишь поставил поднос на тумбочку и присел на край кровати, рассматривая улыбающегося во сне Атсуши. На самом деле, Атчан спал не настолько крепко, чтобы видеть сны. Он просто дремал. А улыбка его.. Никуда не делась ещё с момента бодрствования. А поскольку спал он не крепко, то и приход Хисаши его тут же разбудил, тем самым, певец явил свои тёмные очи миру, оглядел гитариста.. Потом зевнул, укутался плотнее, перевернулся на другой бок и сонно пробормотал что-то вроде "Ещё 5 минут, и я встаю. Только не ругайся". Как раньше..? - Просыпайся, обормот. Кофе остынет. Да, как раньше. Хисаши улыбнулся, влезая на кровати и аккуратно коснувшись губами теплой щеки брюнета. Именно так просыпался Сакурай раньше - с завтраком у кровати и нежным поцелуем в щеку. Имай будто благодарил его за проведенную ночь, за то, что вокалист отдавал себя. Не раздумывая, не сомневаясь. И гитарист по-своему платил за это. Зафырчав, Атсуши повернулся на спину и обнял Хису за шею, не открывая глаз и смеясь. Просто инстинктивно. А потом открыл глаза, ужаснулся своей выходке и прибрал лапки на место, потирая глаза и зевая. - Ам… Кажется, мы всё-таки вчера выпили лишнего. Или один из нас... - Это точно...- гитарист смущенно улыбнулся, отстраняясь. Все-таки они уже давно не пара. Но как же по родному обнимали его шею руки брюнета. И ему безумно хотелось вновь почувствовать себя кому-то нужным. Взъерошив вокалисту волосы, гитарист улыбнулся. - Вставай, соня. - Не хочу,- надув губы, Атсуши уполз по самую чёрную макушку под одеяло. Это.. Знаете, как день сурка. Конечно, Он до сих пор хотел вернуться к рыжеволосому гитаристу, снова засыпать и просыпаться в его объятиях.. Но Атсуши упорно убеждал себя, что это у него.. От перебранки и нервов. В сумме сейчас, как максимум, он может немного по дурачиться, чтобы за ним по ухаживали. Никто же не против? - Сакурааааай...- сладким голосом пропел Хиса, проводя пальцами по очерченному одеялкой плечику. Карие глаза с нежностью наблюдали за спрятавшимся брюнетом. Это все безумно напоминало те времена, когда они были вместе. Легкий флирт, постепенно перерастающий в жаркую страсть, всегда был вечным проводником их отношений. И знаете... Имай очень скучал. - Атсуши, черт тебя дери...- Хисаши в изнеможении упал рядом, обнимая спрятанное под одеялом тело. - Не надо чёрту меня драть,- обижено просопел певец из-под одеяла.- Меня и смертный отодрал, что чертям и не снилось. О да. Интересно, и как только соседи Хисаши, при такой-то звукоизоляции, вообще мирились с каждодневными концертами в исполнении этой парочки? В смысле там, на квартире. Да им всем и сразу можно общий памятник поставить! Смеясь, Сакурай высунул кончик носа наружу и подозрительно уставился на развалившегося гитариста. Потом осмотрел помещение.. И понял, что дурачиться веселей, именно поэтому брюнетистое чудо, заливаясь смехом, вновь спряталось. - Атсуши, как же ты мне дорог...- еле слышно. Просто для себя. Даже плохо будет, если Сакурай услышит. А потому гитарист специально завозился, устраиваясь рядышком, и мягко погладил брюнета по выглядывающей шевелюре. - Ты ж моя няша. К сожалению, певец не услышал. А вот на вторую реплику зафырчал и вновь высунулся, щурясь. Стало понятно, что певец сейчас смахивал на ежонка. Хотя стоп: на дикобразика. Ну, один зверь, в общем-то. Зато фырчал так же. - Нашёл няшу.. совсем от рук отбился. - Именно. Ты от моих...- гитарист улыбнулся, отводя глаза. Просто потому, что если Атсуши посмотрит в них, то увидит безграничную любовь и тоску. Ведь Имай старался не показывать своих эмоций... - Ммм?- удивившись и, кажется, отойдя ото сна окончательно, Атсуши смахнул с лица навязчивую прядь тёмных волос и аккуратно взял пальцами подбородок Хисаши, чтобы заглянуть в его глаза.- Только не говори, что хочешь увеличить мне рабочий день. Я не переживу. Гитарист тут же зажмурился и улыбнулся, не открывая глаз. - Не надейся, ты и так работаешь по минимуму. Весь день практически свободен. Глаза музыканта по-прежнему были закрыты - не дай Бог Атсу увидит его эмоции. Время их любви давно прошло, и все, что продолжает испытывать Хисаши - запретно. - В глаза мне смотри, деспот! Сакурай слегка нахмурился, приподнимаясь. Это утро - уже дураку понятно - было определённо не самым обычным. И даже более того. А, к большому сожалению, судьба никогда и ничего просто так не делает. - Ну? - Я не могу, Сакурай. Не могу. Тихо, жалобно. Будто прося пощады. Да так и есть: гитарист просто с ума сойдет, если Атсуши прочет его эмоции. И все-таки Хисаши сдался: карие глаза немного приоткрылись. Совсем немного, лишь чтобы взглянуть в глаза певцу, так крепко держащему его подбородок тонкими пальцами. - Хиса? В первые две секунды Атсуши показалось, что он забыл, как правильно дышать. Даже ресницами похлопал, надеясь, что у него просто какая-то мания. - Ты меня что, боишься что ли? - Нет. Я боюсь, но не тебя. Что уж греха таить, раз его и так зажали. Имай, что называется, принялся резать правду-матку. Теплая рука мягко коснулась лица брюнета, обводя скулы, крылья носа, надбровные дуги... и через мгновение Хисаши отстранился, улыбнувшись и помотав головой. - Похоже, я и правда выпил лишнего... лопай давай, остынет. - Слушай..- сев и обернувшись в одеяло, Атсуши положил ладонь на плечо Хисаши.- У нас был сложный вечер, сложная ночь.. Так утро не делай сложным, а? Ты мне.. Сказать что-то хочешь? - Ешь давай, обормот! - Хиса нахмурился и пихнул вокалиста в бок, отстраняясь, - я что, готовил зря? Давай-давай, потом поговорим. И правда: остынет ведь окончательно. Поджав губы и глянув на гитариста, как котёнок на мальчишку с рогаткой, Атсуши всё-таки сдался, закутался плотнее и решил отыграться на наглом гитаристе после завтрака. *** - Май-Май, да ты меня раскормишь - никто замуж не возьмёт,- расхохотался в какой-то момент брюнет, крепко обнимая Хисаши за шею. Это было очень мило. И, несомненно, очень вкусно. Атсуши вообще любил всё домашнее.. Или просто приготовленное дома. - Я же тогда у тебя здесь поселюсь и буду зудеть над твоими ушами.. Представляешь? - Вот только домашнего Дьявола мне и не хватало, - буркнул Имаюшка, устраиваясь поудобнее. Уменьшительно-ласкательное от его фамилии, придуманное самим Атсуши и переделанное согруппниками, заставило покрыться мурашками. Ведь с английского языка это выражение как "мой-мой". И Сакурай этим еще во времена их любви пользовался, если ненароком обижал любимого тогда лидера. Прижимался, бывало, сзади, обвивал руками за талию и тихо шептал на ухо, проводя по нему юрким язычком: - Май-Имай... И Хисаши таял. Как сосулька на весеннем солнце, как мороженое. Как же не хватало ему этой невольной ласки... - Ах, вот так?- Атсуши наклонил голову на бок, смотря на Хисаши. Он всегда был слегка замкнутым, говорил непонятно.. А Атсуши порой не хватало усидчивости, чтобы попытаться разобраться в словах, в его душе. Просто, словно это было и ненужно. Хотя недосказанность его иногда бесила как девчонку. Да-да, серьезно. Но и силой выбивать слова из Хисы было сложно. Завалившись на спину, брюнет взял ладони гитариста в свои и поцеловал их по очереди. На самом деле, совсем без намека: - Приласкал, накормил.. Разбалуешь ты меня. Окончательно. Тихо вздохнув, гитарист улыбнулся. И ведь даже не попытался забрать ладони. Пускай так. Пока можно насладиться такой невольной близостью. Пока можно придать обычным поцелуям в ладони другое значение. Пока можно не отводить карие глаза, так напоминающие растопленный шоколад, улыбаясь бледными губами. Пока про них еще можно сказать: пара. Но это все мимолетно, как внезапный порыв ветра на безлюдной равнине. - Радуйся, что есть, кому приласкать и накормить. По крайней мере, сейчас. Ведь завтра Атсуши вместе с Айко наверняка уйдет к себе, и Хисаши останется один. - А ты ведь прав. Замерев, Сакурай погрустнел. Ведь, действительно, сейчас было кому, пусть даже из-за так сложившихся обстоятельств. А что? Ведь все его интрижки заканчивались одной-двумя ночами. Даже англичанин оказался сухим до дрожи пальцев. Он ведь… Не смотря ни на что оставил его. А простой, обычной ласки, просто так, без повода.. Даже думать было смешно. Хотя Рэй ведь хотел вернуть Атчану Хисаши, так выходит? - Так, когда у нас теперь репетиция? - Когда поправишься. Одним нам там делать нечего, - гитарист пожал плечами, убирая за ухо непослушную темно-рыжую прядь. Потом вдруг немного напрягся... и тихо произнес, отводя глаза: - Хочешь, приходи иногда. Я обеспечу и едой, и лаской... и всем остальным. Как маленькая девочка, впервые предлагавшая мальчишке из соседнего дома погулять вместе. Впрочем, Имай хрупок, как девчонка. Но быть активом ему это не мешает. - Да ничего я не болен. А мимолётные истерики не в счёт,- задумчиво потерев тёмный затылок, Атсуши слегка улыбнулся.- Лучше ты ко мне. Айко от тебя теперь будет сложно утащить. Но за приглашение спасибо. Приду. Облегчённо вздохнув и осмотревшись, Сакурай вдруг перевернулся на живот и уставился на Хисаши,- Май-Май, а чего ты там про ласку-то говорил?- а вот не обращённый ли кот Сакурай, в самом деле, - вопрос. Потому как на гитариста уже смотрела самая настоящая любопытная кошачья мордочка.- Можно по подробнее? - Лучше не надо. Ты знаешь мою манеру выражаться. Почти все мои реплики звучат двусмысленно. - Имай улыбнулся уголками губ и, наклонившись, целомудренно поцеловал брюнетистое воплощение Дьявола в лоб. Уж кто-кто, а Атсуши его речь знал. Хотя и он, пока они жили вместе, находил в ней скрытый подтекст, хотя Хисаши практически никогда не задумывался о том, как будут звучать его реплики и как их воспримет окружение. Ведь он - Хиса. Их Май-Май. И лично - Май-Имай Сакурая. И хотя гитарист больше чем уверен, что сам вокалист об этом не подозревает, он все равно улыбается и продолжает считать дни без Атсуши. Ожидая новой встречи в постели. - Да ты сам весь..- Атсуши забарабанил пальцами по одеялу, вспоминая внезапно забытое слово.- Со скрытым подтекстом, вот. Вечно прячешься.. Тебя как конфету - разворачивай, не разворачивай - а попробовать сложно, хоть тресни. Сев на кровати, певец улыбнулся: надо же, они ведь болтали всё утро. Впервые за эти полтора года. И впервые за это время, почти совсем друг друга не стеснялись и вели себя непринуждённо. Это не могло не радовать. - Ну, спасибо, со сладостью меня еще никто не сравнивал! - Имай сделал шутливо-обиженную мордочку и слез с кровати, подхватывая на руки поднос с посудой. Улыбнувшись певцу, рыжеволосый тенью выскользнул из комнаты и устремился на кухню - посуду мыть. - Скользкий тип,- фыркнув, Атсуши с трудом высмотрел свою одежду, собрал её.. И решил совершить набег на хозяйский душ, чтобы привести себя в порядок. На это у него ушло не меньше, чем полчаса. И когда певец выполз все-таки из душа, кровать была уже заправлена, а сам Имаюшка сидел за столом, согнувшись над очередной документацией. Босые ноги время от времени постукивали по полу в непонятном ритме, рука теребила воротник черной футболки, которая явно была велика рыжику. Карие глаза напряженно бегали по строчкам, и даже возвращение Атсуши из водяного мира не привлекло внимание Хисаши. Что, разумеется, по дьявольскому самолюбию кирпичиком-то ударило. После столь бурной ночи одежда певца пришла во временную негодность.. Поэтому брюнету пришлось обнаглеть и стащить у хозяина из шкафчика большую футболку, что оказалась ему чуть выше колен, даже не смотря на рост Сакурая. Проплыв на носочках за спину сидящего за столом Хисаши, Атсуши обнял его под руками и уткнулся носом в шею, жарко подышал, как ёжик и уставился на бумаги. По ходу, брюнет просто разомлел и совсем потерялся во времени, но его собственное поведение совсем не смущало. - Май-Имай, оторвись ты от своих бумажек хотя бы на день? - Атсуши... На мгновение Хисаши показалось, будто он вернулся в старый 1990-й, когда точно так же обнимал его Сакурай, обнаружив его утром за текстом песни. И слова те же самые. Будто и правда, ничего не было. Но есть воспоминания, упавшие темным ковром на сознание рыжика. Судорожно сглотнув, - вокалист наверняка почувствовал, как дернулся вверх-вниз кадык - Имай схватился узловатыми тонкими пальцами на руку Атсуши и тихо прошептал, немного кося глаза на дьявольское недоразумение: - Атсуши, тебе велика эта футболка. На полке снизу поменьше есть. И джинсы там же валяются. Ну, офигеть же? - Вот именно, глупый, что велика. Протянув тонкую лапку вперёд, Атсуши с любопытством взял один из листов, покрутил его, повертел, по изучал и со вздохом отложил обратно. Вот есть же чёртов работоголик, и не исправит ничто! Даже раздражало немного. Отпустив гитариста, Сакурай подумал.. И убрал от женатого на собственной работе рыжика всё на подоконник, а сам с наглым видом забрался на стол, встал на четвереньки и уставился на Хисаши. Дескать «Ругай меня, а я всё равно лучше знаю, как должно быть». - А теперь представь, какова она мне, если на тебе это выглядит туникой, - гитарист усмехнулся. Он был худощавее, легче и пониже певца, который вообще шкафом считался среди Buck-Tick’ов. Иногда Толл, знавший об отношениях Хисаши и Сакурая, спрашивал: как так вышло? Каким известным одному лишь Господу образом Атсуши оказался в пассиве? Ведь если поставить рядом Хису и этого Дьявола и попросить определить пассива, то большинство - да что греха таить, все - укажут на рыжеволосого Лидера. Имай и сам не понимал, как ему так повезло. Просто… Одной давней ночью карта легла. Ругать обнаглевшее создание Хисаши не собирался. Лишь улыбнулся и погладил брюнета по щеке, как бы говоря: ты заблудился во времени. Я хочу заблудиться с тобой. - Но ты же всё равно её не выкинул,- Атсуши лукаво улыбнулся.- Я помню, как подарил её тебе три года назад. А ты всё возмущался… Как так вышло? Просто об этих двоих поговорка «внешность обманчива». В защите и власти над собой нуждался именно Сакурай, который и получал всё это от Хисаши даже после их расставания, ведь они всё равно оставались друзьями. Просто так легла карта, и менять даже сам Атсуши этого не хотел. Повернув голову и поцеловав тёплую ладонь, Атсуши тихо признался, опустив взгляд,- по правде.. У меня сейчас голова кружится от того, что мы вновь находимся так близко друг к другу. Но, как два идиота: никто не решается сделать первый шаг. Гитарист улыбнулся, немного щуря карие глаза. Растопленный шоколад в зеркалах души смешивался с искринками веселья и крупными каплями безграничной нежности. Глаза будто говорили: ты же знаешь, все это временно. - Давай сегодня погуляем. Идет? Вроде обычная фраза. А смысл совсем другой: ты мне нравишься. Я хочу подарить тебе лето. И, как когда-то давно, Имай вновь улыбнулся и мягко прикоснулся к губам вокалиста своими. Мимолетно, легко. Даря нежность и немую поддержку с обещанием быть рядом. Один идиот все-таки решился. А певец густо покраснел и мягко засмеялся, обнимая Хисаши за шею и сползая со стола к нему на колени,- все, что захочешь. Иногда.. Иногда людям не нужно слов, чтобы понять друг друга. Другим же нужны дни, недели, годы. А кому-то, как этим двоим, ни слова, ни время, не подскажут. Только если сердца пересилят влияние мозга. Атсуши не знал, чем закончится этот день, но был уверен, что его он запомнит надолго. Каким бы не был исход истории, начавшейся этой сумасшедшей ночью. - Но только.. Если мы будем держаться за руки. Гитарист улыбается, обнимая брюнета за талию. Крепко прижимает к себе - пока еще можно прижаться и почувствовать знакомое тепло. Ведь если много лет назад это было вполне себе легально, то сейчас он - очередная пассия Дьявола. Даже не пассия: пьяное соитие за ночь, завтрак с утра, да лукавые карие глаза, будто говорящие короткое и томное "а как же иначе?". Хисаши не понимал, почему его так тянет к вокалисту. Был ли виной тому их последний секс на диване в гостиной, или же просто в безудержной преданности Имая - сказать нельзя. Но есть любовь. И Хиса улыбается и шепчет на ухо брюнету: - А как же иначе? *** Они стоят на мостике через искусственный прудик в парке и смотрят на трепещущую под порывами ветра поверхность воды. Длинные волосы цвета вороного крыла бьются змеями под порывами ветра и смешиваются с темно-рыжим всполохом огня. Две руки - изящная, немного худая, аристократически бледная и теплая, с немного узловатыми тонкими пальцами, как рука простого работяги - сплелись пальцами и не расцепляются даже под косыми взглядами случайных прохожих. Хисаши отрывает взгляд от воды и смотрит на брюнета пытливо, с нескрываемым удовольствием. - Ты мой аристократ, Атсуши Сакурай,- тихо, с улыбкой на бледных губах. А по-другому и быть не может. Брюнет - граф, а он - слуга. Все так, как и должно быть. Атсуши все это время щурился от солнца и радовался небольшой передышке: они гуляли весь день, а этот дуралей безумно устал, но был счастлив до умопомрачения. На душе было так светло, что, вырви он сердце из груди, оно бы осветило дорогу заблудившимся и помогло найти счастье. - Мы провели на солнце несколько часов. Загар твоему аристократу на пользу не пойдет. Так что.. Но даже здесь игривость никуда не делась. Сакурай наклонился к Хисаши и поцеловал его губы, а когда почти получил ответ, отскочил и отбежал в сторону, игриво улыбаясь. В итоге, Хисаши пришлось побегать за наглецом по парку. Наверное, прохожие это не скоро забудут. Но Атсуши игриво манил гитариста за собой, словно все время дергал за невидимую нить. Они и не заметили, как вернулись к Хисаши домой. Казалось, навсегда.