Волшебник из Зазеркалья

Волшебники существовали всегда. Только далеко не все из них были теми седовласыми стариками в темно-синих мантиях со звездами и остроконечных шляпах с широкими полами, которых узнает каждый ребенок современности. Нет. Чаще всего это были угрюмые мужчины недалеко за сорок. Они имели власть в своих руках, но тем не менее старались сделать так, чтобы о них знали как можно меньше "простых работяг", ведь каждый из них помнил, что делали с теми, кого нельзя было срезать под одну гребенку и подчинить своему мнению. Волшебники моего времени были как раз такие. Жестокие и непокорные, властолюбивые, эгоистичные, подчиняющиеся своим кодексам морали и чести. Они всегда существовали отдельно от других, но страждущий всегда находил дорогу к их хижине посреди леса. И я был таким. Шестнадцатилетний мальчишка, бежавший из большого города потому, что едва избежал публичной казни за магические фокусы. Я тоже когда-то был волшебником. Они приняли меня в свою семью и обучили всему, что было необходимо. Только вот позабыли, что магия не для малолеток. Я был слишком непокорен и любопытен, чтобы оставаться в только что обретенной обители. И я ушел. Двадцатилетний парень, обладающий неплохим магическим потенциалом, но тем не менее хвастливый и склонный к авантюрам, я бродил по миру, радостно показывая деревенским девушкам простейшие фокусы и впутываясь в разнообразные передряги. Сколько раз я эффектно пропадал с эшафота в самый ответственный момент, сколько раз рвалась толстая канатная веревка у меня на шее, сколько раз хватал сердечный приступ придворного палача? Уже и не сосчитать. Но когда они нашли меня, мне было некуда бежать. Как сейчас помню этот день: солнце светило неимоверно ярко для весеннего утра, петухи на заднем дворе какой-то очередной гостиницы заливисто пели гимн вновь пришедшему дню, хозяйский черный кот уютно расположился на изъеденном блохами коврике перед дверью, а с первого этажа уже раздавались приглушенные разговоры. Они нагрянули неожиданно, впрочем, как и каждый из их племени. Шесть здоровых мужиков с густыми черными бровями и криво постриженной белесой бородой. Низкий каблук на кожаных походных сапогах отстукивал каждую скрипучую половицу в этом доме ровно шесть раз. Шесть раз подпрыгнул на вожжах извозчик, удивленный нагрянувшими внезапно волшебниками, шесть раз испуганно вскрикнула хозяйка, шесть раз я успел пожалеть о содеянном, пока медленно, на шесть шагов отступал к грязному окну под потолком. — Здравствуй, Хьюго, — я не знал его имени, как не знал имени остальных пяти его сопровождающих, но, тем не менее, ему было известно обо мне всё. Я слегка прищурился и прикрыл глаза ладошкой: солнечный свет из окна отражался в большом камне на верхушке его посоха и, кажется, слепил меня. Глава отряда расценил мои действия, как пренебрежение значимости его персоны и ухмыльнулся, растягивая тонкие губы в изогнутую уродливую линию. Удачное время удрать. Я сделал рывок и выпрыгнул в окно. Осколки больно вонзились в левую лодыжку во время приземления, и я немного помедлил, выдергивая большой кусок стекла из сочившейся кровью раны. Тем временем отряд уже успел выбежать из грязной забытой Богом гостиницы. Я вскочил на ноги и бросился в лес, который так удачно расположился неподалеку. Спиной я чувствовал близкое горячее дыхание преследователей, запах грязи и пота от их одежд и желание поскорее уничтожить меня. Я понимал, что мне не удрать от могучих волшебников с помощью дешевых фокусов, не сбежать на хромой ноге, они найдут меня и убьют самым изощренным методом, на какой способны. А если мне и повезет остаться в живых, то те несколько лет существования, я уверен, покажутся мне сущим адом. На долгий побег меня, как и предполагалось, не хватило. Я рухнул в изнеможении посреди поляны и схватился за лодыжку, отдававшуюся при каждом движении какой-то тупой болью. Осознание того, что все кончено, решительно впилось в мозг, захватывая все сознание мутным белесым туманом, но мне было уже все равно. Где-то я читал, что когда истечет лимит авантюр, отведенных человеку в жизни, он неизбежно умрет. Так и должно быть, не могут же великие философы ошибаться. Когда их ботинки коснулись травы поляны, посреди которой сидел я, во мне проснулась жажда жизни, но было слишком поздно. Шестерка быстро окружила меня, двое схватили за руки, другая пара принялась усердно махать руками и выделывать просто фантастические вещи со своим телом, ведь многочисленные кувырки даже восемнадцатилетний не сможет сделать с такой легкостью и точностью, как эти двое. Глава отряда и самый молодой мужчина, которому на вид было лет тридцать, принялись шептать длинный текст заклинания на латыни. Я старался запомнить каждое слово, которое в последствии врезалось в мою память намертво, едва шевелил губами и пытался вспомнить уроки латыни у пожилого учителя; уловить смысл было достаточно трудно, но у меня вышло. Кажется, они не собираются убивать меня своими руками... Два огромных старинных зеркала стояли с двух сторон от меня приблизительно на одинаковом расстоянии. Стекла были мутными от старости, а замысловатая резьба на раме говорила о том, что они не так обычны, как может показаться на первый взгляд. Они определенно предназначались для ритуала. Дальше все происходило в какой-то дымке. Меня рывком подняли с земли, подвели к зеркалу, что напоминало древнюю арку, ведущую в потайную комнату какого-нибудь важного чиновника, и швырнули вовнутрь. Время как будто замедлило свой бег. Я почувствовал на языке сладковатый привкус последних слов заклинания, приятный холодок по коже от прохождения через серебристую гладь зеркала, какое-то опустошение, будто важную часть меня вырвали с мясом и оставили по ту сторону. А затем, когда хрупкое древнее стекло рушилось, я явственно ощутил, что потерялся. Меня как будто не стало, я утратил все связи с внешним миром, будто очутился в огромной клетке, из которой нет выхода. Голову сдавили невидимые тиски, а изнутри черепную коробку разрывала адская боль. Пожалуй, самое сильное чувство, которое я запомнил перед тем, как окончательно потерять сознание. Когда я очнулся, сразу заметил, что лежу в груде осколков зеркал, а окружают меня совершенно пустые рамы. Это было огромная комната, гораздо больше, чем любая каморка, которую выдают клиентам нерадивые хозяйки публичных домов или гостиниц. Гораздо больше, чем кабинет короля, а ведь мне случалось бывать и там. Позже, когда я провел здесь много лет и уже перестал искать пути назад, я понял примерное устройство этого места. Понял, что его совершенно точно не существует на Земле, ведь иначе я мог бы использовать заклинание перемещения и выйти куда-либо из этой пугающей комнаты. Я не знаю, почему здесь кроме меня нет больше никого. Не знаю, почему прожил здесь несколько лет и до сих пор не хочу есть. Почему рана на ноге не заживает, но и не болит совершенно, будто умелый художник нарисовал ее на моем теле. Я не знаю, по какому принципу здесь появляются зеркала, но совершенно точно уверен, что то, что я в них вижу - из большого мира, оттуда, откуда я пришел. Так я смог видеть то, что происходит в реальности. Когда я понял это, то возненавидел волшебников. Тех, кто заключил меня в несуществующей тюрьме, из которой невозможно сбежать. Но ты не можешь забыть прошлую жизнь. Ты обязан видеть то, что показывают тебе чертовы зеркала. Ты видишь то, чего никогда не сможешь больше сделать, то, чего тебя навсегда лишили. Тогда я решил, что буду смотреть то, что хочу видеть. И я видел смерти. Смерти тех, кто так жестоко пошутил надо мной. Главу банды убила его жена, которая оказалась в сговоре с инквизицией. Это была достойная его смерть. Такая же подлая и обидная, как мое заточение. Двух других, тех, что держали меня, загрызли собаки во дворе постоялого двора. Я тоже остался доволен. Молоденький парень убил своих собратьев, мастеров зеркальных дел, через пару лет после того, как его нарекли верховным магом их гильдии. А сам он скончался совершенно нелепо. Поскользнулся на мокром полу и упал спиной на разбросанные его дочкой осколки стеклянного пазла. Так я научился видеть желаемое. Однажды, в сотый раз обходя вокруг комнату, я заметил пролом в стене. Несколько часов ушло на то, чтобы расколотить его до такой степени, чтобы я спокойно смог пройти вовнутрь. Я увидел другой мир. Зеркал здесь было гораздо больше, чем в моей комнате, здесь же бродили полупрозрачные духи с выпученными глазами, отрубленными конечностями, обожженным телом и прочими увечьями. Они не обращали на меня ровным счетом никакого внимания, будто не видели меня. Я подошел к зеркалу. Удивительно, насколько я отвык от своего отражения, что даже не удивился, когда увидел вместо худощавого высокого волшебника лет сорока белесого призрака, глядящего на мир с тоской и каким-то немного пугающим равнодушием. Так я осознал, что не один. Далее, ломая стены осколками зеркал, я нашел и другие проходы. Один из них вел в огромную библиотеку, которую составили такие же, как я. Здесь я нашел пару интересных трудов, которые в наибольшей мере раскрывали назначение этого места и скрытые возможности, однако пути выхода мне пришлось искать самому. Я узнал, что проход, как и выход, должен быть совершен из одной пары зеркал. Это немного осложняло дело, однако у меня было неограниченное количество времени, ведь призраки не умирают. Я нашел среди груды ненужного хлама те две рамы, что были необходимы, собрал зеркала из осколков и поставил их друг напротив друга. Слова заклинания сами пришли в мою голову и я шептал их с упоением, наслаждаясь каждым звуком, который не слышал, кажется, больше ста лет. Я менял интонацию, наращивал темп и выкрикивал слова на латыни словно скороговорку. Я знал, что у меня не возникнет проблем с миром, в котором я окажусь, ведь я столько наблюдал за жизнью через призму зеркал. С каждым годом я видел все больше и больше, ведь люди научились делать стекла более прозрачными и красивыми, чем раньше. Я видел девушек и юношей, старушек, стариков и детей. Я видел несколько поколений, их ссоры и разногласия. Я столько понял, что мог бы с легкостью манипулировать людьми. Я с каждой минутой все больше понимал, что необходим миру, ведь здесь больше не боятся волшебников. Здесь больше не верят. Я верну им веру и страх перед истиной магией. Я переверну их обыденную реальность с ног на голову, обо мне напишут в газете и посвятят статью в интернете, обо мне будут слагать легенды и писать стихи. Меня будут бояться и боготворить. Я стану новым смыслом жизни, новым ночным кошмаром, новым призраком прошлого. Философы ошибались. Мне еще предстоит множество авантюр, прежде, чем я навсегда распрощаюсь с жизнью. Так мир обрел нового волшебника.