Ручной Ангел. Шипы. (III)

Была на свете одна такая прекрасная, ангельской внешности и красоты Причина, по которой Хёчжон, тот, кто в это время обычно ложился спать, вставал так рано, что на улице было ещё прохладно, а роса не щадила ноги и по колено мочила их. Каждый день, уже битый месяц, Ким просыпался в полшестого, чтобы встать у окна и с кружкой кофе просто смотреть. Незаметно так, тихо и не шевелясь. Также это была и причина его пребывания здесь, в этой глуши, где даже сигнал сети еле ловил — что уж говорить про выход в Интернет! А началось это всё тогда, когда Чжон понял, что устал. Он, конечно, любил своих фанатов, безумно, любил менеджера-хёна, и даже лейбл. Но он устал так сильно, что, бросив всё, просто поехал куда-то. Ехал долго, пока не увидел это место. Место, которое уже ненавидел и любил. С одной стороны, дом был прекрасен. Два дня уборки, и он как новенький встречал Хёчжона, завлекая своими секретами и старинным шармом. Прекрасный чистый воздух, мало людей вокруг — причём очень приветливых! — а главное — та самая Причина, что Ким уже давно сочёл за местную достопримечательность. А с другой стороны, он уже слишком привык жить богатой жизнью андеграундного рэпера. Долго не мог прийти в себя, когда понял, что связь здесь почти не ловит. И до ближайшего магазина полчаса езды. В общем эмоции у него первые дни были смешанные. Но вот когда он однажды проснулся слишком рано из-за петухов, он окончательно влюбился в это место. Говорят, что ангелов не бывает. Ха! Что за чушь! Вот же он, самый настоящий ангел, идёт прямо сейчас по траве, наслаждаясь прохладой раннего утра и свежестью воздуха. Он был просто прекрасен. Так великолепен, что только ради него Чжон вставал и ложился спать так рано. Только ради этого прекрасного парня. Он был совсем обычный. Это и привлекало Кима. В самой обычной серой хлопковой рубашке и коротких шортах этот парень был просто очарователен. В течение дня он его больше видел, видимо, тот был слишком занят. А увидеть его вблизи, может, даже познакомиться Хёчжон очень хотел. А вообще он тоже занят среди дня. Рядом с домом был участок земли, заросший весь, правда, но Ким действительно хотел привести его в порядок и засадить цветами. Звонок. О, а вот и его главная цель на эту жизнь. Дело в том, что у его матери когда-то был сад. Она, так же как и её сын, любила выращивать цветы, продавала их, и за всю жизнь вырастила столько видов цветов, что и не сосчитать. Но были одни цветы, что упорно не хотели приживаться в её руках. Белые розы. Женщина очень их любила и хотела, просто мечтала, чтобы среди такого обилия цветов росли хотя бы два или три куста. Но у неё так и не вышло вырастить ни одного. И поэтому Чжон дал себе обещание, что рядом с его домом будут расти эти розы. И он обязательно подарит матери на День Рождения букет. А в дверь звонил почтальон. Пришлось доплатить ему, дорога тут не очень. Но это того стоило. Вот она, его мечта, прямо в руках. Он мигом побежал за цветочными горшками, которыми закупился по дороге сюда, и выбежал на улицу. Прямо у двери чуть не врезался в кого-то. И кто же это был? Да тот самых Главный Герой всех его мокрых снов! Он стоял на пороге, видимо, стеснялся постучать, с трёхлитровой банкой молока. — Привет! — ярко улыбнулся он, спокойно проходя внутрь. Надо отметить, что обуви на нём не было, и парень спокойно шлёпал голыми ногами по деревянному полу. — Привет.. — совсем тихо поздоровался в ответ Ким. — Я тебя здесь раньше не видел, этот дом долгое время пустовал. — говорил он, спокойно хозяйничая в доме Хёчжона. Нашёл большую кружку, помыл под водой и заполнил до краёв этим самым молоком. —  А когда я утром увидел тебя в окно, решил познакомиться! — ещё раз улыбнулся, кажется, ещё ярче, чем в первые, и протянул кружку Чжону. Вот же..! Он всё видел! Внутри у Кима разгорелся огонь смущения и детской нерешимости. Он аккуратно взял из его рук молоко, стараясь не задеть его пальцев, и тихо промямлил: — Спасибо.. — Ли Хвитэк. — растянул тот свои пухлые губы в очередной улыбке. — Представляешь! — резко поменялся тот в настроении. — Милая Аджума снова дала мне целых три литра! — обречённо протянул Тэк. — Мне просто не выпить это одному! Оно вечно портится! — нахмурился он. Вообще из кислого молока можно много чего приготовить: оладьи, блины и прочее, но ему, опять же, не съесть всего одному. А Ким в это время потихоньку выхлебал всю кружку, вдруг поняв, что домашнее молоко куда вкуснее магазинного! — Ким Хёчжон! — представился он в ответ, наконец улыбнувшись Ли. Вот так они и познакомились. Этот Хвитэк такой лучезарный и простой, что рядом с ним не нужно было строить из себя того, кого скажут, рядом с ним хотелось улыбаться. Ли такой настоящий, что в его посветлевших на солнце глазах орехового цвета читалась вся его жизнь, все эмоции, что он испытывал. Рядом с ним можно быть самим собой. Что Ким и делал. Спокойно, без всякой тени смущения, радостно выбегал к нему утром, босиком, крепко обнимая, и они носятся по траве, как дети, не боясь замараться. Среди дня у Тэка не было времени увидеться, он был слишком занят хозяйством. А ещё у него было много скота: куры, кролики и утки. Он так привык к этому всему, что совсем не считал сложным то, от чего у Чжона так округлились глаза. В десять часов он бежал кормить их, затем отправлялся в огород, где застревал на несколько часов. И при этом успевал помогать кому только можно и забежать к новому другу на закате. На: — Давай я буду помогать тебе? — от Хёчжона он всегда мотал головой, будучи не в силах принять его помощь. Да и ему не было сложно, он даже любил свою жизнь, своё хозяйство и каждую несушку в курятнике. Он просто не мог не любить, ну, вот такой он человек. Настоящий. Его глаза не могут лгать, а его эмоции не могут быть скудными. А сам Чжон не страдал от безделья. За это время в горшках стоят уже высокие ростки, а вся трава на участке потихоньку покинула его, освобождая место для цветов и много чего ещё. Например: один добрый дедушка выкопал ему маленький куст белой смородины, он теперь растёт под окном кухни; ещё там росло много малины, и Ким её хорошенько обработал, теперь та уже не задыхалась. Весна только начала набирать обороты, до осени можно много чего успеть.  А ещё в доме была старинная библиотека, что так манила парня пыльными страницами множества книг. В общем он не скучает. — Может на речку сходим завтра? — спрашивает как-то Тэк, сидя на диване в доме Хёчжона и всё наяривая блины с вареньем после рабочего дня. — Давай, — сразу обрадовался тот. — Ах, нет.. — помрачнел Хвитэк. — У меня много дел.. Ха, ну уж нет! Ким уже был в мыслях там на реке с его Хёном, что без одежды плескался в воде без капли стеснения. Что это за "возбудим и не дадим" такое? — Давай я помогу? После долгих уговоров старший всё же решился принять его помощь, слишком уж тот настаивал. И после быстро пролетевшего дня, наполненного нелепостью и весельем, они шли через лес под палящим закатным солнцем. Всё было ровно так, как Ким себе и представлял: Ли разделся до гола, совсем не смущаясь, побежал в тёплую воду и, смеясь, кричал ему, что "Вода отличная!!" Тогда Чжон, расслабившись, начал быстро стягивать одежду, погружаясь в воду и получая плеск в лицо. Так уединённо и интимно... Это место такое спрятанное от человечества, такое настоящее и, казалось, идеальное, что Чжону просто не верилось, что он — тот единственный, кому дозволено лицезреть его. Лицезреть эти красоты и вот этого Ангела, что без тени пощады всё брызгал и брызгал водой ему в лицо, под это "дьявольское": — Тебе от меня не скрыться!! Тогда Хёчжон ныряет под воду, и Ли на время теряет его из виду, думая, что он сейчас схватит его за ногу и потащит под воду, но тот лишь всплывает совсем близко, вдруг обнимая. Смотрит на голубеющие пухлые губы, да, парни уже слишком долго в воде. — У тебя губы... — начал уж было старший говорить что-то своими холодными устами, а Ким.. А что Ким? Он согрел их. Так аккуратно, боясь сделать что-то не так, крепко прижался губами к его. Просто стоя вот так в воде. Просто наслаждаясь атмосферой. Наслаждаясь свежестью воздуха, прохладой воды, желанными губами. Уж не знает младший, что лучше, стоять вот так или понимать, что хён-то и не собирается отстраняться. И плевать, что такое милое купание превратилось в страшный насморк. Денёк под пледом и рядом с обогревателем, и всё пройдёт. И даже сидя вот так на полу с кружкой горячего чая, Хёчжону не так тепло, как от воспоминаний. Ли тогда, сильно краснея, быстро оделся, укутавшись в махровое полотенце. И они шли по лесу, общаясь без слов и путаясь пальцами. Парень прокручивал это в голове с сердцем в пятках снова и снова, пока не услышал его приятный голос на улице. — Какой ужас! — испугался Тэк, когда увидел, в каком состоянии младший. — Это ерунда.. — начал он, но его быстро обрывают, толкая к дивану: — Как так "ерунда"? — он пошёл на кухню, где стояла банка варенья из чёрной смородины, что он недавно оставил тут, и быстро вернулся с чаем. Чувствовать такую заботу от человека, которого он уже успел полюбить, наверное, самое лучшее. И чай, приготовленный Хёном, куда вкуснее; и под пледом, будучи укрытым Хёном, куда теплее. Пока он вот так тихо наяривал ложкой варенье прямо из банки, сверху послышался скрип. Когда Чжон убирался тут, второй этаж показался ему пугающим; он только вымыл полы и поснимал паутину с углов, а затем быстро оттуда убежал. Мало ли, провалится пол, или там какие-нибудь не внушающие доверия секреты. Вдруг сверху слышится музыка. Такая красивая, льющаяся. Ким встаёт и быстро поднимается, идя на звук. Оказалось там, наверху, была комната, что была совершенно пустой, внутри стоял лишь коричневый рояль. А рядом стоял его Хён, медленно бегая пальцами по клавишам. Инструмент был расстроен, но это никак не расстраивало Хвитэка; музыка была прекрасной, ноты тянулись одна за другой, словно крупные бусины, насаживающиеся на верёвку, собирались в одну мелодию. — Мама учила меня играть в детстве. — отвечает он на немой вопрос младшего. Поворачивается, смотря на него пустым взглядом, и возвращается к игре, оставляя Чжона наедине с его восхищением. Вскоре он идёт обратно, но его внимание привлекла приоткрытая дверь. Ким быстро идёт к старшему и, как ни в чём не бывало, подхватывает его на руки за бёдра. Под смущённый смех несёт его вниз, обещая себе, что обязательно посмотрит, что же хранит в себе этот Второй Этаж. А пока они сидят в обнимку под пледом, молча, и из замученной головы Хёчжона уходит вся эта дрянь. — Кто такой Идон? —  спрашивает Тэк однажды, разглядывая странную коробку на шкафу. — Это я. — отвечает Ким, не отвлекаясь от создания одной песни и надеясь, что тот не станет открывать её. — А кто такой Скотт? — снова спрашивает Ли вскоре, разглядывая уже другую коробку. — Это тоже я. — вздыхает тот, думая, как же сменить тему. — Лучше иди сюда. Включает кусок песни, над которой работает уже второй день, и глаза старшего вдруг наполняются горькими слезами. — Сделай погромче. В той комнате было так же пусто. Стоял только стол со стулом и очень пугающий шкаф, обмотанный ржавыми цепями. Посередине висел огромный, такой же ржавый, замок, и Чжон в тот момент действительно очень испугался. Всё же открыл ящик старинного стола; он был полон нотных листов. Каждая мелодия была написана карандашом, видимо, тот, кто жил здесь раньше, был музыкантом, как и Ким. Он взял парочку и направился к роялю, оказавшись правым, такую музыку он не слышал нигде и никогда, и она была чертовски прекрасной, струящейся и технически без изъянов. — Моя мама пела мне в детстве эту песню. — говорит старший бесцветным голосом. Вспоминает мотив и начинает подпевать. Кстати, над лирикой Хёчжон ещё не думал, да и думать ему уже не надо, Тэк поёт тихо, но до невозможности красиво, смысл его слов был так глубок, что младший проникается всеми его чувствами, судорожно нащупывая ручку, чтобы записать хоть словечко на запястье, дабы потом вложить все эти чувства, всю эту яркую гамму его Хёна в песню. Тогда Ким понял также ещё одно: Хвитэк поёт восхитительно. Он такой прекрасный, такой до жути идеальный, а теперь выясняется, что поёт он так чарующе и чудесно. Казалось Чжону, что быть ещё прекрасней Ли не может. И тогда он решил не мучить себя и свои неумелые связки. А тем временем осень медленно, но верно подобралась к его окну. Листья смородинного куста опадают, а Тэк всё больше суетится. На втором этаже оба парня больше не появлялись, а вот на первом кипела жизнь. Старший возится у плиты: готовит еду, варит варенья. Урожай уже давно собран, и нашёл своё место в подполе; а Хёчжон свозил его в магазин за одеждой, там хорошо ловила связь, и он отправил заказчикам песни, сразу получая на карту пару кругленьких сумм, спуская половину на Хёна. Рядом с домом лежало много досок, и Чжон успел сколотить целый забор вокруг участка. Обстановка между ними напоминала семейную. Они вместе сидят за песнями, пока за окном падают мелкие снежинки, и ни один не хочет менять что-то и прекращать такой нежный и ленивый поцелуй. — Давай сыграем в "Прятки"? — сказал как-то Ли, подпрыгнув на месте от такой прекрасной мысли. Младший, улыбнувшись, конечно, согласился, поднимаясь со стула, на котором, не вставая, сидел уже битых три часа. Он, не переча тому, закрыл глаза руками, начав считать. А Тэк сразу же побежал по дому, в поисках "идеального места". Но Ким сразу нашёл его. Они играли, словно дети бегая по дому и громко смеясь. Забылись в веселье, уже просто носясь по коридорам. Но вот настала очередь Хёчжона искать. Он считает и идёт на поиски Хёна. А тот, стараясь не смеяться слишком громко, поднялся на второй этаж, думая, что младший не додумается искать его там. А тот действительно не подумал посмотреть там. Обыскал весь дом, даже на улицу вышел! Хёна не было нигде. Тогда до него дошло, и Ким отвесил себе щедрый хлопок по лбу. Тихонько поднялся по лестнице и увидел уже знакомую открытую дверь. С ухмылкой на носочках подкрадывается к ней и рывком открывает. Хвитэк сидел на полу среди каких-то бумаг спиной к нему и читал что-то. Вопросов у Хёчжона было много: Как он открыл этот шкаф; Что же читает старший; И почему он так равно дышит? Ли медленно поворачивает голову к нему, глаза его были полны печали. "...если она всё же переедет к нему, я не выдержу! Как она может доверять ему, а не своей матери? Эта девчонка..! Они не могут пожениться..." — Хён? — улыбка с лица Чжона быстро спала, и он сел рядом, обнимая старшего. — Что там? — Нет, ничего.. — нервно отвечает он, закрывая тетрадь в клетку. На обложке была лишь цифра: 6. — Мне нужно домой.. — быстро переводит тему Тэк,  вставая с пола. Он тянет младшего за руку и уводит вниз, в конце лишь бросив, что вечером придёт к нему с ночевой. На ночь в доме Кима он оставался не впервые. Первый раз он нечаянно заснул на плече Чжона, а тот не стал будить. Спалось им вместе лучше некуда. У Ли был выбор, спальных мест в доме было хоть отбавляй, но тот всегда ложился с младший, укладывая голову, как ни в чём не бывало, на его грудь. А в этот раз они решили лечь спать на полу. На улице уже теплеет, и парни просто раскидали подушки, укладываясь сверху. С утра пораньше Хвитэк как всегда побежал домой, проверить, всё ли в порядке, и покормить скот. Он очень спешил, ведь сегодня они должны были ехать в магазин. Вообще старшему туда толком и не надо, купить корм и, собственно, всё. Больше туда рвался Хёчжон — недавно они с Ли закончили очередной шедевр, и он захотел отметить это тортом. Там он обновил 'Инстаграмм' миленькой фотографией с Тэком, а также фотографией, которую он сделал давно — она была прекрасна! — там Хвитэк стоял в траве среди утреннего тумана, смотря под ноги и улыбаясь, рассветное солнце озаряло его красивое лицо и мокрые от расы ноги, и он походил на ангела. Так он её и подписал: «Ангел~ *0*» А в новостях висела статья, от которой Чжон широко открыл глаза. «Идон вернулся! Пропавший рэпер вернулся в качестве продюсера! Похоже, отпуск сильно повлиял на него, новые песни потрясли всю Южную Корею и не только! Осталось только гадать, что же за голос звучит в его песнях...» Затем он проверил сообщения, где с десяток известных артистов и продюсеров требовали его вернуться. Вернуться вместе с "тем парнем". Он посмотрел на старшего, что примерял миленькие ушки у зеркала. Он обернулся на растерянного Кима, улыбнувшись ему. — Мне идёт? — слышит он как в тумане, автоматически кивая. Тэк крепко обнимает его, возвращая на Землю из этого потрясения. Стоит ли ему вернуться? Забрать ли с собой Хёна? Или, может, игнорировать это всё? Единственное решение, которое принял Чжон, это — пока молчать об этом всём, со временем он всё это забудет, а за ним и все остальные. — Что ты там читаешь? — В Корее в последнее время увеличилось число самоубийств.. — говорит он, глядя на статью ниже. В последнее время Ли совсем не даёт целовать себя. Играет недотрогу? Или действительно не хочет? В любом случае, Хёчжон уже готов лезть на стену. Особенно в таких моментах, как сейчас, когда они сидят вот так тихо, хлюпая молоком с утра, после того, как снова проснулись вместе от тёплых солнечных лучей. Просто губы чешутся! — Хёчжон? — хочет сказать что-то старший, повернув голову к нему, но вмиг оказывается к его лицу ближе, чем хотелось бы. Ким смотрит в его глаза, на губы и обратно. А Тэк чувствует его тёплое дыхание и запах молока и, закрыв глаза, придвигается ближе. Поцелуй вышел жадным и голодным; оба парня желали этого слишком долго. Младший обнимает его за талию, и он вмиг оказывается на его бёдрах. Чжон страстно целует его шею, а старший ёрзает, слишком тяжело дыша. Всё так чертовски быстро. Ким целовал его, будто тот был его воздухом, так горячо и жаждуще, и Ли уносит нереально далеко, так далеко, будто ещё чуть-чуть, и он потеряет рассудок от тонких тёплых губ и своего же тяжёлого дыхания. Всё доходит до того, что он начинает стонать, когда Хёчжон гладит его худую талию и, не боясь, кусает нежную кожу на карамельной шее. Старший запускает ладони в его русые с отросшими корнями волосы, сжимая несильно, а затем они падают на широкие сильные плечи Кима, что вдруг ощутили всю страсть того и его же острые коготки. Миг, и Тэк отлетает от него, словно ошпарившись о всё происходящее. Ничего не произошло, тот даже держал руки при себе, Ли просто осознал, что они сейчас делали, и закрылся ладошками, будто был ногим перед Хёчжоном. Младший вдруг понял ситуацию и был готов отвесить себе пощёчину за то, что не сдержался и дал слабину. — Ради Бога, прости меня, хён..! — он встал с дивана, заключая его в объятия, и Хвитэк даже опешил от такого. — Я так больше не буду! — он сжал его талию сильнее, утыкаясь в плечо, и сердце его растаяло от рук на своей шее. — Что ты там хотел сказать? — Я люблю тебя. Божья коровка летела, непоколебимая ничем, по заданной самой себе цели, к деткам, дабы проверить, и вот надо же было этому Ким Хёчжону выпрямиться, поднимаясь из полусидячего положения и преградить ей дорогу к дому. Бедняжке пришлось совершить посадку прямо на его носу и поставить этого наглеца в неловкое положение. Он ошарашено смотрит на неё, считая пятна на спинке, а затем идёт домой, чтобы вымыть руки и снять напуганное насекомое с носа. Смотрит на себя в зеркало, улыбаясь, и в следующую секунду та начала ползать. Ким визжит от щекотки, быстро, но аккуратно снимая Божью Коровку с щеки, и заботливо кладёт её на огромный лопух. Подле, негодуя, перекладывает красавицу на лист смородины, и, крепко взявшись у самых лопуховых корней, кряхтя, тянет и выдёргивает с корнем в сантиметров сорок. Тэк бежит к нему, восхищаясь силе, обнимает и крепко целует в щёку, громко смеясь от радости; он не мог избавиться от этого лапуха с самой весны. Чжон поёт их новую песню, любуясь улучшенной картиной из нескольких кустов красной смородины в тени раскидистой яблони, и слышит, как Ли подпевает ему стоя на коленях среди грядок с овощами. А его новая подруга, уже успев полюбить Кима, нехотя раскрывает крылья и улетает; детки уже заждались. Что касается их нового трека; эта песня была волшебной. Хёчжон обычно скептично относился к своим песням, не разделяя мнения остальных о том, что они действительно хороши. Но в этот раз он был в восторге — в этот раз они писали её вместе. Каждое слово, каждая секунда, каждая нота — всё было написано ими двумя. Это не было стандартной песней о любви или о том, что нужно идти только вперёд. Это было что-то новое. Это было что-то искреннее. Все их эмоции, все ощущения, все чувства — всё было вложено в эту песню, что так хотелось назвать шедевром. Они записали её вместе; медовый, чарующий голос Хвитэка и хриплый глубокий рэп Хёчжона. Мелодия лёгкая, но с сильным битом. Это было вкусно. Они мигом собрались и поехали в магазин, там выложив песню с очень милой обложкой — их общей фотографией. Ким от своего имени написал твит о том, что возвращаться он не собирается, и прикрепил ссылку на новую песню. Название? Его нет. Сложно выбрать определённое слово или фразу, когда в песне поётся о такой гамме чувств и эмоций. Чжон подписал лишь «E'DAWN&HUI» в названии. Что касается псевдонима Тэка, с ним было всё спонтанно. Дело в лени Кима; сначала он называл его просто "Хви", а потом и вовсе начал коверкать его имя как только можно, остановившись на простом "Хуи". Ли был не против, так действительно легче. Они приехали туда не только из-за хорошего сигнала сети. Впервые в жизни Тэк согласился выпить с младшим. На такой ноте Хёчжон экономить не стал, взял бутылку самого дорогого соджу. Он мчался по трассе под визг старшего, и радость его просто переполняла. Хвитэк очень быстро опьянел. От нескольких рюмок его разнесло так, что он уже начал нести всякую чушь. Язык заплетался, он словно был не в себе, словно что-то иное управляло его телом. Кима такое его поведение только забавляло, он и сам уже порядком набрался, смеясь так, что был готов просто выплюнуть лёгкие. Ли шутил не смешно, но от пары несвязных слов их уносило будто от какой-то дури. — Ты ржёшь, как конь соседский! — громко выдаёт старший, прыснув смехом тому в лицо. Падает лбом ему на грудь, и та в следующий миг содрогается в низком и хриплом от смеха: — А у тебя язык уже в узел завязался. — Так развяжи. — поднимает на него глаза Тэк, томно прикрыв их. Чжон быстро и крепко приникает губами к его; им и до этого было жарко, а после такого поцелуя у Кима даже выступил пот на лбу. Он целовал его пьяно и жадно, кусался и посасывал язычок. А Ли обомлел от такого жеста, просто застыв на месте на полу с открытым ртом, пытаясь отвечать ему — выходили лишь стоны. Младший наваливается на него, заставив лечь на тёплый деревянный пол, не разрывая поцелуя, и рука его медленно поплыла по телу Хёна, что было уже донельзя горячо. Наконец он отрывается, вдруг зависнув, и любуется его зацелованными губами цвета спелой клубники — на вкус их было и не отличить от неё. И Тэк с закрытыми глазами ерзал под ним, ожидая более серьёзных действий. Ким заботливо гладил его бархатную кожу на бедрах и ягодицах, пока тот скулил от дискомфорта и лёгкой боли. Алкоголя в крови было хоть отбавляй, но стоило младшему войти в Хвитэка, как он вмиг протрезвел. Всё уже не казалось таким возбуждающим, взгляд Хёчжона для него был острым, словно шипы белых роз под окном, что уже готовились зацвести. Его ладони казались грубыми и холодными. Его губы больно обжигали. Но стоило Чжону начать двигаться внутри него, как все мысли покинули снова пьяную голову, и сладостный стон медленно поплыл по дому, касаясь слуха Кима. Старший никогда так не краснел, казалось, его лицо полыхает так же, как и его тело в умелых руках Хёчжона. Он трахал его быстро, но лениво, будто делал это только ради Хёна. Он дарил ему всю свою любовь поцелуями на дрожащих плечах. Он делал ему приятно. Он любил. А после того, как руки того задрожали, и Хвитэк чуть не упал грудью на пол, Чжон двигался именно под этим углом. Ли плавился очень сильно, всё сильнее и сильнее с каждым медленным толчком в его уже не девственную попку. Член того словно наркотик, руки словно алкоголь, а губы — воздух. Ему было так хорошо, что руки давно уже стали ватными, и Тэк лежал на полу, будучи уже готовым испариться. Вместо желаемого "Хёчжо-он.." с губ еле слетает первая буква имени любимого. Он задыхался, умирал от каждого движения Кима. И ноги его сводит от удовольствия, когда тело доходит до безмятежного оргазма. Младший ещё несколько раз толкается, оглажвая его тонкую талию, и тот скулит от таких прикосновений к его нежному и чувствительному телу, и кончает с низким и хриплым: — Хё-он.. — на губах. С утра Ким впервые проснулся раньше Хвитэка; успел съездить в город, приготовить завтрак и даже сам покормил хозяйство Хёна, но тот всё посапывал в кровати, сладко сложив губки бантиком. Потому Хёчжон не стал его будить и вышел на улицу. Было пасмурно, того гляди пойдёт дождь, но не менее жарко. Он стоял на коленях среди розовых кустов — в перчатках и с секатором он сосредоточенно и аккуратно срезал шипы с крепких стеблей. Вдруг дверь резко открывается, ударив Кима по спине, и мимо него быстро проходит Хвитэк. — Доброе.. — увидев, что тот на него не реагирует, Чжон поднимается и идёт за ним. — Что случилось? — Тэк и на это не отреагировал, продолжая идти по траве к своему дому, и младший уже запаниковал. Он быстро догнал его, взяв за руку, а когда тот обернулся, сердце его сжалось. — Ты думаешь, меня можно вот так использовать? — говорит Ли тихо, всё будучи не в силах проглотить ком в горле. — Хороший, однако, у тебя тут отдых в деревне! — вдруг срывается он на крик. — О чём ты, хён? — от слёз на глазах любимого, младшему и самому хотелось плакать. А тут ещё и его слова, колкие и больные, словно спицы. — По-твоему, я — глупенькая деревенская простушка, которую можно трахнуть и забыть? — он впервые задумался над тем, что Хёчжон может уехать обратно. Так мерзко ему не было никогда. На голову и плечи обрушились крупные капли, и Ким вдруг падает на колено. — Хён, — говорит он, опустив голову и взяв его руку между ладоней. — Я люблю тебя. — эти слова он повторял часто, но только в этот раз они так сотрясли разум Хвитэка. — И я никогда тебя не брошу. Мама Чжона оказалась очень красивой. А её торт с фруктами... Ли очень завидовал младшему. Они так мило разговаривали за чаем с травами, что Ли совсем расслабляется, сжимая ладонь Кима под столом. Все глупые мысли покинули его голову, и он улыбается женщине, пока та выписывает рецепт торта. И ему хорошо. Видеть улыбку Хёчжона, видеть улыбку и слёзы счастья его матери, когда тот преподнес самый главный подарок — огромный букет белых роз. Сердце Тэка сжимается, и он обнимает любимого за плечи, пока тот невесомо целует тонкое золотое кольцо на его пальце. И всё у них хорошо.