The Price of Justice

Они убили Джона Бойлана в прошлую пятницу, накануне Дня Независимости США — беспечный богатенький сынок прогуливался по грязным трущобам с друзьями-отморозками, держа дорогую, модную камеру в руке, и с удовлетворением снимал, как они бьют бездомных грязных детишек. Когда Гэвин впервые смог поймать в прицел его плосковатую, белобрысую, но уже, кажется, начинавшую редеть шевелюру, а потом заметил и белозубую великолепную улыбку, то ему неожиданно и с омерзением подумалось о том, что этому ублюдку всего восемнадцать. Так было указано в приложенной к фотографии анкете, которая выпала следом за снимком из желтого конверта, который он обнаружил в почтовом ящике в среду, на той же неделе. По инструкции полагалось прочесть, просмотреть материал, и тут же порвать, сжечь вместе с конвертом, однако Гэвин задержался. Он выбросил улики на час позже. Восемнадцать лет — не тот возраст, чтобы становиться чудовищем, хотя он мог поспорить с собственным высказыванием. Достаточно было вспомнить себя в то время, когда ему было столько же. Каким был Гэвин Рид в свои восемнадцать? Хвастался ли он перед девчонками новеньким пикапом вместо подержанного «форд-универсала» в те годы? Швырял ли он в лица друзьям торты на вечеринкам в честь их дня рождения? Курил ли он «травку»? Последнее, кстати, не исключалось. Нет, оно как раз происходило. Но пикапа у него не было, и не выпадало случая его заполучить — на зарплату курсанта полицейской академии особо шиковать не выходило. Уже потом он смог позволить кое-что покруче, чем какой-то внедорожник. Гэвин Рид был целеустремленным и любопытным. Ему любопытна была смерть, интересовали убийства. Ему не терпелось застрелить без последствий первого своего преступника, который осмелится бежать или напасть во время задержания. Его пьянила безнаказанность, а запреты раздражали. Когда ты нажимаешь на спусковой крючок и наблюдаешь, как пули вгрызаются в чужое тело, причиняя кому-то боль и страдания — ты всегда повторяешь, что закон на твоей стороне. И это так, пока ты коп, пока есть кому брать над тобой покровительство, пока не переступаешь границы правил. Однако если этого мало — добро пожаловать в другой мир. Итак, Гэвин Рид стал киллером. Наверное, вы думаете, что ему было тяжело убивать людей в большинстве своем невинных, нечаянно перешедших кому-то дорогу? Если бы ему кто-то высказал такую мысль, если бы только у профессиональных убийц брали интервью в тюрьме или в той параллельной вселенной, где это легально… О-о-о, Гэвин Рид посмеялся бы вам в лицо. Никто не безгрешен. И отправляясь на очередную скрытую точку, чтобы собрать винтовку и даже успеть выпить немного кофе, Гэвин Рид уже был в курсе, чем занималась та или иная жертва. Совращение малолетних? Закрытие глаз на махинации крупной компании в обмен на взятки? Покушение? Они были как тени. Днем — ничем не примечательные студенты, работники, бездельники. Ночью фигуры менялись. Скользили неслышно по Детройту, замирали на балконах и крышах, опаляли дыханием смерти, возникая из неоткуда. Никто не был готов встретиться с ними, как никто не был готов дать им отпор. Наверное, теми ночами справедливость заявляла о себе в этом мире — мол, смотрите, я есть, и я исхожу из прицела, из выпущенной пули, которая с точностью разбивает черепушки неугодным чиновникам, бизнесменам, а в особенности «золотым деткам», которым не хватало развлечений. Джон Бойлан был таким. Кажется, не первым, и всё же последним. Кровь расплескалась по его золотисто-светлой шевелюре в тот момент, когда палец уверенно лёг на спусковой крючок, оглаживая его почти любовно. Куда деться паршивому ягнёнку, оторвавшемуся от стада своего папочки? Можно было и немного подождать… Но маленькое отверстие уже маячило на его широком, покрытом мелкими воспаленными прыщами лбу, и он не шевелился, и его стремительно застывший взгляд еще хранил отблеск злорадства, а рот — эхо оборвавшегося гогота. Гэвин поморщился и раздраженно цокнул языком. — Отходим, — сказал он тогда. Это было обыденным словом. За годы учишься говорить его правильно. Не с тем пафосом из голливудских фильмов, а с мрачным удовлетворением, хотя удовлетворен Рид в ту минуту не был — юного садиста хотелось пришить лично, и всё же хорошо, что на случай, если дрогнет рука, на противоположной точке всегда находилось третье действующее лицо. Таким образом, жуткую пьесу нельзя было отсрочить или же сорвать — всё будет отыграно до последнего слова и жеста. От брошенного на крышу узкого и длинного кейса до раздраженного «отходим». Второго шанса не оставалось ни у кого. Мистер Элайджа Камски ценил их профессионализм и опыт — каким же еще людям, как не ему подобным, мстить за попытку себя убить? Он платил недругам той же монетой, и это в какой-то степени считалось справедливым. Однажды он пришёл с деньгами, но не один. Мне еще никогда не приходилось работать с андроидом… Гэвин Рид прокручивал в голове эту мысль, поднимаясь на лифте на пятьдесят пятый этаж. Она проносилась через все его воспоминания красной нитью, за которую хотелось безумно ухватиться, потому что нынче было всё не так. Потому что всё оборвалось, перемешалось, переставилось, как ему не хотелось — после смерти Джона Бойлана. После вечерних новостей в пятницу, перед Днём Независимости. Сын влиятельного акционера Теодора Бойлана найден застреленным на юге Детройта. Подробности случившегося пока не разглашаются. Речь телеведущей, подобно тысячам голодных тараканов, грызла его изнутри даже сейчас. Кажется, Гэвин начинал понимать. И в то же время не понимал вовсе. Он шаг за шагом анализировал последнюю их маленькую операцию, успев тысячу раз позлиться на то, что выполняет работу за чертову машину. Андроидов приравняли к людям, но он не мог привыкнуть к формулировке «живые существа». С Ричардом у него, вроде как, была не только совместная работа, не только дополнение друг друга, и всё же это не меняло положения дел. Машина — и всё. Тот где-то облажался, и Гэвин не мог разобраться — где именно? Отрезок времени, крыша, кейс с винтовкой, прицел — легко и гладко, как по маслу. Тысячный раз. Казалось бы, что могло пойти не так? И даже если опустить эту крупную деталь, вглядеться дальше — почему именно андроида? Сегодняшняя встреча не была рабочей. За неё не заплатят минимальной «таксы» в десять тысяч зеленых, и платить вообще скорее будет он сам — его это не устраивало, и в то же время другого выбора просто не оставалось. Игрушка Элайджи Камски, беззаботно переданная руководству организации в обмен на предоставленные услуги. Робот, отбирающий у него работу — не дрожащей рукой отправляющий пулю в смертоносный полёт раньше, чем это сделает Гэвин. Хищник в теле из проводов, тириума и пластика, запрограммированный убивать, выживать и снова убивать. Обращенный в девианта. Как глупо это прозвучало. Обращенный… К какой из всех этих личин Рид питал смутные чувства? Наверное, ко всем. Тэдди Бойлан никогда не был акционером по-настоящему. Он использовал эту красивую приписочку в своем послужном списке, потому что считал это элегантным, загадочным, если вам будет угодно так это назвать. К маленькой, но убедительной лжи он питал почти такую же сильную любовь, как к своему сыну, который точно так же тащился от избиения беспомощных детей из грязных трущоб. Интересно, открывался ли с такой высоты вид на отдаленные кварталы, где Ричард убил Джона? Наверняка. Должно быть, Тэдди действительно было больно. И как только сердце выдержало? Старая развалина… И всё же так казалось только на первый взгляд. Бойлан был не так прост. Даже ничтожная сошка при большом старании могла получить уважение старших собратьев. Этот мелкий мафиози пожелал себе его, Рида, машину. Пожелал сделать ему грязную подлость в обмен на справедливую расправу над его сыном. Отправленное им приглашение было надушено таким приторным и мерзким одеколоном, что руки не спасло даже мыло с сильнейшим запахом мяты. Бойлан всё же не боялся показаться старомодным. Никаких звонков, никаких угроз. Любезное и короткое письмо на настоящей бумаге, написанное убористым и мелким почерком. Ставил ли Тэдди его на равной высоте с собой? Впрочем, по каким критериям он мог об этом судить, если даже не видел Гэвина? Или видел? Лифт остановился. Нельзя было рассчитывать на то, что андроид тоже здесь. Бойлан — старый лис. В Детройте и особенно в их Организации о нем были в курсе, как и о его сынишке. Но никто не станет марать руки из щедрости. Здесь альтруистов не было. Он мог бы дожить до самой своей тихой смерти от старости, если бы не привлекал к себе внимания. И, возможно, он-то как раз доживёт. После смерти Джонни Тэду придется быть осторожнее. Если внутри тебя поселяется хоть малейший огонек страха перед неизвестностью — ты должен растоптать его, как если бы вдруг развел костер посреди торфяного болота. Опасность была слишком велика, и всё складывалось отнюдь не в пользу Гэвина. Он был спокоен внешне, но кипел от ненависти к старому ублюдку, который захватил Ричарда в заложники. Об этом в письме тоже было написано — лаконично и с расчетом на то, чтобы заставить получателя на эмоциях примчаться по указанному адресу. Эмоции делали любую, и самую пустяковую операцию вдвойне сложнее. У распахнувшихся дверей лифта его встретил двухметровый чернокожий детина с револьвером в руке и в футболке, на которой было напечатано ироничное разноцветное «твой лучший друг». Гэвин бы не поверил в это и в том случае, если бы у громадины не было при себе оружия. Челюсть чуть выступала вперёд, совсем как у обезьяны, и в сочетании с неправильным прикусом давала весьма неприглядную рожу. Маленькие темные глазки злобно сощурились. Тут он приложил палец к небольшому наушнику. Выражение его морды (иначе и не скажешь) даже в момент получения нового приказа оставалось глуповатым и истинно животным. Он не произносил ни слова, пока почти конвоировал Гэвина по длинному и тёмному коридору к двойным дверям с витыми ручками. Дуло револьвера не тыкалось в затылок и не приставлялось угрожающе к макушке, однако Рид чувствовал, знал, наконец догадывался — одно неверное движение оборвёт его жизнь. Черномазый не будет с ним церемониться. Гэвин был интересен его хозяину не настолько сильно, чтобы прощать ошибки. Поэтому он шел смирно, мысленно пытаясь всё же придумать запасной план. Он предполагал, что Ричарда здесь не было — Бойлан осознавал все риски. А если придется уходить? Из роскошной квартиры-лофта путь имелся один — вниз на лифте. Весьма опасно, учитывая возможность пожара. Впрочем, Тэдди был достаточно живучим сукиным сыном. Если бы его скинули прямо отсюда, с пятьдесят пятого этажа — он бы и так не сдох. В общем, дела продвигались для Рида неважно. За дверями виднелась узкая полоска холодных синего и фиолетового цветов, и играла музыка — что-то неторопливое и современное, что обычно можно услышать поздним вечером в каком-нибудь маленьком коктейль-баре или кафе, вставив в автомат четвертак. Попсовая и расслабляющая электроника заставляла думать, что Бойлану там было очень даже неплохо. Может быть, он позвал к себе каких-нибудь девиц, что сидели бы рядом с ним и оглаживали бы его наполовину старческие прелести. Гэвин не понимал, почему считал человека в возрасте слегка за полтинник стариком. Наверное, ему хотя бы в уме хотелось сделать Бойлана беспомощнее. Более жалким. Чернокожий нажал на витую ручку, и двойная дверь как будто гостеприимно распахнулась. Синий свет ударил Гэвину по глазам, заставляя зажмуриться, но он продолжал шагать. Револьвер за спиной никуда не делся. — А, мистер Рид! Рад вас видеть. В этом голосе не промелькнуло ни единой нотки немощности. Так говорил человек, который хорошо выспался, отлично позавтракал, успел сыграть в гольф и поплавать в личном бассейне… Бодрый, энергичный, уверенный в сегодняшнем, да и в завтрашнем дне. Гэвин не был. Да и чувствовал себя неважно. Глаза понемногу привыкали к освещению, а уши — к отвратной музыке, которая стала чуть тише. А в середине комнаты, в мягком кресле с кожаной обивкой, восседал сам Тэдди Бойлан, покуривая сигару. И даже лицо у него было приветливым, если не сказать, что светилось перед ним, Ридом. Конечно, вероятнее всего это были искусный обман, маскировка собственных эмоций, но не могло на мгновение не показаться, что он пришел сюда для дружеского разговора за стаканчиком виски. На самом же деле смерть здесь подстерегала на каждом шагу. Он подходил ближе к высокому креслу, гадая, целится ли сейчас в него чернокожий убийца с футболкой «твой лучший друг». — Вы чуть не опоздали, мистер Рид, — Тэдди Бойлан улыбнулся. У него были отличные белые зубы. И явно не свои. Его нельзя было назвать худосочным недоноском — скорее, образцом настоящего изящества. Если на вид казалось, что Бойлана можно сломать, как палку, то внутри он был крепок. За бордовым домашним халатом скрывалась отнюдь не обвисшая кожа. Сейчас он был даже опаснее своей двухметровой «шоколадки». Гэвин остановился на полпути к креслу. Дальше приближаться не стоило — что-то подсказывало ему об этом внутри. Хотя само это подобие трона выглядело маняще удобным и комфортным, ему всё же следовало постоять. Это всё равно что схватка с хищником — где-то ты должен немедленно напасть первым, а где-то присмиреть. Второй вариант был наиболее желательным в том случае, когда преимуществ минимум. — Если бы вы опоздали, — продолжил Бойлан, массируя пальцами подлокотник кресла, — для вас это кончилось бы не очень хорошо. Я — человек пунктуальный. Во всем. И жду этого от всех — оппонентов и союзников. Вы можете считать это глупой чертой, но… Ох, черт, я что-то заболтался для начала. Выпьете? — Не у вас точно, — решился Гэвин на маленькую колкость. Угощаться чем-то из рук своего врага? Да ни за что. — Мне кажется, у вас пересохло в горле, — Тэдди улыбнулся, и улыбка его была холодной как лёд. — Настолько, что вы позволяете себе грубость отказаться от чужого предложения. — Нет, мне просто не хочется пить, спасибо. Для чего мы собрались — устроить групповушку? Знаете, я не очень хорошо отношусь к черным головорезам. Сыт ими по горло. Глаза у негра окончательно превратились в злые щелки на лице. Такие узкие, что можно было подумать, будто их прорезали тончайшим и аккуратным лезвием — темная радужка заполняла эти самые щелочки, и белки точно отсутствовали вовсе. Как у бракованной куклы из детского магазина. Револьвер в его руке опасно дрогнул — знак того, что хотя бы английская речь ему понятна. Если этот «лучший друг» прибыл из какого-нибудь Чада, то он был очень неплохо образован для своей родины. Он знал, что о нем отзывались не лучшим образом, и ожидал только одного слова своего босса, чтобы выбить Гэвину мозги. Но Бойлан улыбнулся и ответил: — Я с вами солидарен, но Уолтер останется. Он очень полезен в… непредвиденных ситуациях. — Мне казалось, вы все предвидели, когда отправляли мне письмо. — Отчасти. И всё же я сомневался, что вы явитесь. В конце концов, в этом плане у вас есть преимущество — вам известно обо мне больше, чем мне о вас. — Даже готовиться не пришлось, — хмыкнул Рид. — Где он? Он взял с собой приличную сумму денег, накопленную за время работы — наличные могли пригодиться и сыграть роль в противостоянии с Тэдди. Он ценил и уважал тех, кто находил в себе смелость потрясти перед ним толстым кошельком. Но в таком деле, в убийстве его сына… Было видно, что та новость недельной давности подкосила Бойлана. На фотографиях, которые Гэвин видел месяц назад, он казался посвежее. Его задачей было вызволение Ричарда, и даже не столько для Организации, сколько для самого себя. Он пошел на эту встречу, никого не уведомив, на свой страх и риск. Если ничего из этого не окупится… — Он? — Тэдди непонимающе вздернул бровь. — Робот, — уточнил Рид раздражённо. — Глупо было бы, если бы я не понял, что это всё из-за него. — Может быть, он здесь… А может, в другом месте. В другом штате. Уолтер мог бы сказать точнее, на какой свалке он сейчас валяется. — Пиздишь, — резко отозвался Гэвин. — Какого черта тебе тогда надо, если нечего предложить взамен? — То есть даже так? Бойлан щёлкнул кончиками пальцев, как волшебник, и Уолтер тотчас же появился в поле зрения Гэвина, которому больше не нужно было оборачиваться, чтобы его увидеть. Он поставил перед хозяином рюмку джина, и Тэдди запросто опрокинул её в себя, закусив долькой сочного лимона. Эта картина была по-своему завораживающей, потому что Рид лгал, говоря, что не хочет пить. Хороший алкоголь он ценил, и жалел порой, что Ричард не может опьянеть. — У нас ведь сделка, я прав? — Гэвин зевнул и прищурил глаза. — Полагаю, если за твоей спиной стоит человек с револьвером, то эту беседу трудно назвать сделкой. И ведь он отчасти был прав — добровольного согласия в таких делах обычно не ждали. Вот и Бойлан поймал его в свои силки, прекрасно осознавая, что добьется своего только путём давления и шантажа. Он был в выигрыше, Рид… Рид пока еще не до конца разобрался, что от него так или иначе хотели потребовать. Ясно было одно — Ричарда схватил именно гангстер Тэдди. Неважно, как ему это удалось — может быть, для него, бывшего полицейского с отвращением к прогрессу, будет новостью то, что после признания прав железок правительство стало думать о предотвращении совершаемых ими преступлений. Может быть, Бойлан задействовал свои связи в многочисленных кругах. Андроида арестовали и отправили к этой сволочи, которая распорядилась бы им как ей захочется. Сволочь жаждала мести за смерть Джонни Бойлана. — Это я его убил, — машинально заявил Гэвин, глядя мафиози прямо в глаза. — Выстрелил и превратил его черепушку в месиво. — Нет, — скучающим тоном отозвался Бойлан, поглаживая свои светлые с проседью волосы. — Это были не вы. Голос его звучал вкрадчиво, слова он как будто бы проговаривал раздельно, делая ударение на каждом, и особенно на этом зловещем «вы», и это показывало, что защищать кого-либо здесь было бесполезно. Бойлан всё знал. В темноте, при голубом свете лицо его вдруг показалось Гэвину застывшей маской в тот миг. Он сидел, держа стакан в руке, и неотрывно смотрел на киллера. — Мой сын был моей гордостью, — сказал он, и Рид удивился боли, которая промелькнула в его голосе. — Пусть он не родился в любви и согласии… Что с того? Я берёг его. — Вам лучше бы не слышать, что делал этот… Гэвин умолк. Негр, стоявший подле Тэдди, по его малейшему знаку определял тот или иной приказ. Он готов был пристрелить грубого гостя в любую секунду. Конечно, ведь Бойлана оскорбляло неуважение к его сыночку. Садисту, богатенькой сволочи, чью задницу прикроет в любой момент папочка. Именно такими «клиентами» и занималась их Организация. Те, с кем правосудие не в силах справиться самостоятельно. Те, кто заслуживал смерти, но ни у кого рука не поднималась. Кроме них — молчаливых теней на крышах и балконах, о существовании которых, казалось бы, известно было всем, однако видели их вживую немногие. Да и они не могли потом об этом рассказать из-под толщи земли, за крышкой гроба. Киллеры не оставляли после себя свидетелей. — Осторожнее, мистер Рид, — негромко сказал Тэдди, жестом снова требуя себе джину. — Здесь довольно высоко, а мы с Уолтером легко можем подстроить случившееся как самоубийство. И всё же, они не собирались убивать его. В это как-то не верилось. Не сейчас, по крайней мере. Зная Тэдди Бойлана, можно было предположить, что он захочет поиграться с кроликом в силках, прежде чем-либо отпустить его, либо выпотрошить и съесть. Предпочтительнее было, конечно, первое. — Где он? — повторил вопрос Гэвин. Терпение иссякало. Напарник был нужен ему. Да и не только напарник, что уж там притворяться — Рид нахмурился чуть недовольно при этой мысли. Об отношениях с Ричардом думать было неприятно, хотя на самом деле это было далеко не омерзительным для него, и даже… приятным, что ли. То, что им удалось спаяться, оказалось настоящим чудом — что-то внутри Гэвина отчаянно отторгало роботов и обретенную ими свободу, однако андроид, подаренный Камски, отличался от всех них. При всем возможном желании думать об оживших кусках пластика как об индивидуальных личностях, в них имелась какая-то еле уловимая черточка, присущая им всем. Ричарду такой не досталось, к счастью. — Вы слишком рано задали этот вопрос, мистер Рид, — Бойлан улыбнулся. — Мы играем по моим правилам, помните? — Я их пока не слышал. — Предлагаю вам сделку в обмен на жизнь, свободу и… относительное безбедное существование на какое-то время. — То есть? — прищурился Гэвин. Бойлан закатил глаза и щелкнул пальцами. Уолтер сдвинулся с места, вышел на минуту в соседнюю дверь, а вернулся с пакетом, бесцеремонно швырнув его к ногам Гэвина. — Загляните, — сказал его хозяин. Заглядывать в пакеты даже от мелкого мафиози следовало с большой осторожностью. Так, словно там бомба. Пара килограмм тротила с каким-нибудь заумным механизмом. Граната с выдернутой чекой и прижатой скобой, которую достаточно тронуть, чтобы… Нет, черт возьми. Иначе здесь бы всё уже давно взлетело на воздух. Так что же там было? Деньги? Черт, и что же такого нужно сделать для Бойлана, чтобы получить свободу, напарника и толстую пачку крупных купюр? — Это безопасно. В чужие уверения верилось с трудом. Рид присмотрелся — пакет был плотным и черным. Это не прибавляло чувства доверия. Но внутри лежало нечто небольшое и легкое, судя по звуку падения. Выбора не оставалось. Внутри были деньги. Здесь Тэдди не солгал. — Сколько? — спросил Гэвин, поднимая взгляд на Бойлана. — Пятьдесят тысяч, — тот небрежно пожал плечами. — Я узнавал ваш минимальный и максимальный гонорар. — Внимательно отнеслись, да? — Вознаграждать надо с щедростью. — Мы подошли к самому главному. Это было невероятно. Чего он сейчас потребует взамен? Взорвать Белый Дом? Выдаст список из сотни имён тех, кого он должен убить в одиночку? Ну и пусть. Цель была не столь важна. Если Бойлан окажется настолько щедрым, что выдаст ему всё необходимое (даже для подрыва резиденции президента штатов), Гэвин даже «спасибо» ему скажет и руку пожмет. Пока будет продумывать, как бы расправиться с Тэдди до того, как его перебросят в Вашингтон или отправят за другой жертвой. — Вас будет двое, — мафиози всё еще постукивал пальцами по подлокотнику. — Две пушки, одна мишень. Сложностей практически не предвидится… Разве что, вам придётся убрать его в оживленном месте. Но ведь и скрыться в толпе заметно проще. Я прав? Что этот старый лис задумал? Чем ему было выгодно одно-единственное убийство, пусть и с не совсем привычной и легкой для них стратегией? Кто это будет? — За вами будут следить, — на лице Бойлана появилась такая довольная улыбка, как будто бы он смаковал возможные последствия такой слежки. — Везде, где бы вы ни были. Это позволит нам убедиться в том, что работа будет закончена в срок и будет выполнена качественно. — Мне что-то не хочется, чтобы кто-то пялился, как я моюсь в душевой. — Придётся потерпеть. Во всяком случае, меня не интересуют ваши… домашние дела с андроидом. Мне нужно, чтобы вы расправились с тем, на кого я укажу. — Без подвохов, — тут же заявил Гэвин. — Мишенью не окажется мой начальник, нам не подстроят ловушку… — Волноваться не о чем, — Бойлан явно раздражался от его недоверчивости, но действовать по-другому было нельзя — всё могло свестись к фатальной ошибке. — Вы с ним незнакомы. Убить, принести мне какую-нибудь его вещицу или сфотографировать его труп… Впрочем, на это у вас времени не будет. Но доказательства обязательны. Запомнили, мистер Рид? — А иначе? — Иначе снайпер продырявит черепушку вашему роботу или вам самому. Следите внимательно за каждым своим шагом. Я в любой момент могу подумать, что вы отклонились от цели. Он чувствовал себя всесильным, определяющим правила этой игры, и что-то Гэвину подсказывало, что Бойлан в этом прав. Сказать ему «нет» — значит, предать напарника, с которым у вас… странные отношения. Значит, что негр с револьвером пристрелит его раньше, чем он успеет хоть вскрикнуть, хоть шаг сделать. Он пришел сюда сам, добровольно отдавая себя на растерзание и пользование своими услугами безвозмездно. Всё из-за машины. Из-за проклятого робота. Если Тэдди сдержит свое слово и освободит его, чтобы они выполняли его поручение вместе, Ричард первым делом получит смачный плевок в лицо. Ублюдок… И Бойлан был ублюдком. Хотя бы потому, что подобрал таких изворотливых «шестёрок», что они поймали андроида, которого сам Камски запрограммировал на убийства. Быстрые, незаметные и безнаказанные. Что Риду оставалось? Он хотел жить. Он всё ещё нуждался в напарнике, каким бы он ни был, и отвечал за пластиковую игрушку перед Организацией. Другой такой во всем мире было не найти. Совершенный убийца. — Согласен, — ответил Гэвин. Он готов был почти пожалеть об этом. Внутри боролись противоречивые чувства и мысли — из вредности и злости он не хотел вызволять Ричарда, но и иного не оставалось. Хотя бы для того, чтобы спасти свою жизнь. Так или иначе, без положительного ответа отсюда не выходили — Бойлан любил, когда его правила соблюдали, а сам играл зачастую нечестно. Даже теперь, несмотря на гибель сына, этот человек готов был простить им роковую пулю за одну мишень. Ну не тварь ли? Ползучая, перемещающаяся по этаким трубам невидимого для большей части жителей мира. Он растворен в самом Детройте, нужно иметь необычное чутье, чтобы сполна его ощутить, чтобы оказаться в нем — в мире гангстеров, киллеров, падающих гильз и разборок преступных семей. У Гэвина это чутье оказалось развито, и весьма неплохо — иначе он не оказался бы на своем месте. Впрочем, и здесь не обошлось без сторонней помощи. — А я не спрашивал вашего согласия, — Бойлан покачал головой, а потом уже чуть скучающе глянул в сторону Уолтера. Здоровяк кивнул и направился уже к противоположной двери. — Кстати, — Тэдди откашлялся, лениво прикрыв бесцветные глаза, — робот был не столь сговорчивым. Гэвин не был этому удивлён. Сейчас вся роскошная квартира Бойлана казалась ему настоящей обителью зла. Чудовище отсрочило момент, когда можно будет сожрать его с потрохами, и вместо этого пошло на выгоду. Оно отпускало их. Вдвоем. Да, слежку, конечно же, никто не отменял, но… каждый человек, оказавшийся в подобной ситуации, когда выход жизненно необходим, будет искать его в чем угодно. Даже если попадет в подвал, запертый на сотню хитроумных замков — он продолжит верить в лучшее. Киллеры не плакали. Киллеры включали смекалку. В конце концов, Теодор Бойлан был пешкой. Не самый страшный зверь. Где-то там, освободившиеся от клеток и цепей, таились твари поужаснее. Про тех смело можно было утверждать, что они питаются человечиной — сжирая, уничтожая жертв изнутри. Горе тем, кто им попадется или невзначай перейдет дорогу. Негр вернулся. Сначала открылась дверь, а затем в комнату медленно шагнула фигура. Стоял полумрак, кто-то словно намеренно приглушил даже имевшийся холодный свет — Гэвину потребовалось долго всматриваться в эту черноту, пытаясь поймать хотя бы блеск чужих глаз. Но, наверное, и он бы не обрадовал его так сильно, как мерцание голубого диода, выдававшее стабильность. Железка была в порядке. Может быть, не внешне, однако внутренне — вполне. Ричард сделал еще шаг, и лицо его озарилось фиолетовым лучом от лампы. Рид напряженно молчал. — Как мило, — лишь раздался елейный голос Бойлана позади.

***

— Я хочу, чтобы ты всё рассказал мне! Что в этом такого? — Я слишком удивлён, что мы остались живы. — Какого черта ты так спокоен сейчас?! А он был именно спокоен. Гэвин сидел за рулём, и считал это единственной причиной, по которой он еще не разбил Ричарду нос. Его взгляд метался от одной машины впереди к другой, возвращался к зеркалам заднего вида, пытаясь приметить автомобиль, предположительно следовавший за ними от самого небоскрёба, где находилась квартира Тэдди. Но вся «пробка» стояла смирно, и в ней не наблюдалось ничего необычного — они выехали в час пик, умудрившись застрять в центре. Вся улица блестела, мигала вывесками, фарами машин — синий, белый, желтый цвета переливались, отражаясь в лужах на мостовой. Холодный дождь стучал в стекло, и каждое движение «дворников» невольно заставляло Рида раздраженно вздрагивать. Он постукивал пальцами по обивке руля, а в душе подумывал о чашке крепкого кофе, но предупреждение Бойлана повисло в голове неким грозовым облаком. Оно готово было разразиться — и всё же Ричард молчал, не жалея чужих чувств, о которых ему не могли сказать. Это была чертова гордость. Как нечто принципиальное — да, они не вылезали из постели; использовали прикосновения, понятные до конца только им обоим. На их языке удары были поцелуями — яростные, до крови, до сломанного ребра, вывихнутого пальца, обширного кровоподтека. Они никогда не волновались друг о друге, предпочитая какое угодно занятие подкармливанию своих подозрений о влюбленности. Просто Гэвин отвечал за Ричарда перед Организацией, а Ричард отвечал за Гэвина. Но тайно. Ему так казалось. А может, уже и нет. Несмотря на это, они еще очень мало знали о том, что действительно чувствуют. Чего хотят от этого сотрудничества. — Как Бойлан поймал тебя? — вопрос этот звучал уже десятый раз за вечер. Гэвин упорствовал во всем, и здесь отступать не собирался. Он еще не рассказал о своей сделке со старым лисом, да и как тут сразу признаешься, что они в еще большем дерьме, которое неизвестно чем закончится? — Я не знаю, — андроид покачал головой. — Но если у него такие обширные связи, учитывая его положение, то те, кто повыше, наверняка уже захватили город. Как будто ты не подозревал об этом раньше, со злостью подумал Рид, уставившись перед собой. Весь Детройт давно был пронизан сетью подпольных организаций, которые контролировали «черные рынки» и решали, кому продолжать участвовать в этой смертоносной игре, а кому с позором вылететь из неё. Каждый находился на своем месте ровно до того момента, пока не получал возможность продвинуться дальше. И это не было отчаянным броском, в попытке ухватиться за тоненькую ниточку. Нить постепенно становилась толще — за малейшую и убедительную лесть можно было добиться немалого. Мафиози редко позволяли мелким ганстерам вырыватся с низов — но это было вполне осуществимым, если ты готов был рвать глотки всем, даже своим союзникам. Теодор Бойлан заслужил своё положение, пусть оно и находилось ненамного выше его предыдущего. Он распоряжался чужими жизнями и огромными средствами, и до недавнего времени он знал, кому всё это передать. А сейчас? Желал ли он мести по-настоящему? Собирался ли он в точности выполнить своё обещание? Вот почему с такими, как он, следовало держать ухо востро. — Врёшь, — сказал Гэвин, заворачивая, наконец, на другую улицу. — Мы в полной заднице из-за тебя. — Что он потребовал? — скучающим тоном поинтересовался Ричард. Рид медлил с ответом, поджав губы и не сводя взгляда с зеркала заднего вида. Ему показалось на миг, что машина, двигавшаяся через два других автомобиля от них, подозрительно ускорилась. Стёкла у неё были так тонированы, что водителя нельзя было рассмотреть с такого расстояния. — Мишень, — Гэвин помолчал. — Всего одну. В людном месте. Действуем вдвоем. Взамен он забудет о «недоразумении», да еще и денег сверху отвалит. Как думаешь, у людей в его возрасте возможна шизофрения? — Она возможна в любом возрасте, — Ричард усмехнулся. Его рука легла Риду на колено — такая холодная, совершенная, с длинными белыми пальцами, перевитая венами. Иногда, глядя на неё, приходилось жалеть, что они должны размещаться на разных точках, и невозможно было пронаблюдать, как эти руки открывают узкий кейс, комбинируют детали и ловко управляются с патронами — уж подобные вещи машина делала мастерски, и в душе Гэвин это признавал. Вот именно, что в душе. В мыслях. Там он мог вообразить себе что угодно, и думать что угодно о ком угодно. Там скупое «ты мне нравишься» приобретало особый смысл. Там у всего имелась своя эмоциональная окраска. Но сказать обо всем этом вслух? Вылить самую правдивую правду из всех правд наружу? Да ни за что. «Пробка» тронулась окончательно — уже где-то позади них, в то время, как они миновали Вудворд-авеню, и неслись по вечерним улицам. Машин кругом было полно, и Гэвину снова не удавалось определить ту, которая должна была за ними наблюдать. — Бойлан сказал… — начал было он. — Что за нами будут следить? — закончил за него андроид. — Я знаю об этом. — Откуда? — Он первым делом предложил ту сделку мне. — Тогда… С чего потом предлагать её мне? — С того, что я отказался. Гэвин чуть не вывернул руль не в ту сторону и грязно выругался, схватившись за него и дернув коленом, на котором лежала рука Ричарда. — Какого черта? — возмутился он, в который раз жалея, что не мог отвлечься от дороги. — Они бы тебя убили. — Ну и что? — Как что? А я? А Организация? — Мне казалось, ты тоже откажешься по приезду. Гэвин хотел что-то сказать, но ему пришлось буквально «проглотить» свою реплику, потому что она была слишком не та, слишком не по сценарию, который они отыгрывают уже как два года, и всё не могут доиграть до конца. Они не рассказывали друг другу правды. Никогда. Не о том, что происходит у них внутри каждый раз, когда они идут на задание вместе. Нет. Всё это тщательно укрывалось, заталкивалось в себя. Черта с два вынешь даже при собственном желании. Какие к черту чувства, когда такая работа? В приоритете — заказ. В остальном… А что в остальном? — Отлично, — Рид передернул плечами, фыркнув. — Значит, я просрал свой шанс выжить и выпутаться из этого дерьма. — Может быть, — как будто бы согласился андроид, кивнув. — Но они бы всё равно добрались до тебя. У всех мафиози, вроде Бойлана, преобладает подозрительное упорство. — Я мог бы убраться на время из США. Бросить тебя, чтобы Тэдди сделал свой вклад в какую-нибудь свалку. Беспорядки с участием роботов продолжаются, так что… Его бы не посадили. Как бы сейчас за ваши права ни боролись — вам всё еще не доверяют и всё еще вас боятся. — Для меня это плохо? — Ричард несколько раз моргнул. — Черт его знает. Чем больше подозрений у жертвы, тем труднее киллеру к ней подобраться. А ты не совершенен. — Это похоже на оскорбление. — Забей. Сейчас мы просто поедем ко мне домой, проверим оружие и проведем оставшуюся ночь в раздумьях. На самом деле Гэвин не был так в этом уверен. Он невольно пожалел (опять же мысленно и только глубоко внутри), что чужая ладонь исчезла с его колена. Даже холодной она была, в общем-то, ничего. Хороший жест. Больше ему нечего было сказать, да и не хотелось — он смотрел перед собой, еще периодически поглядывал в зеркало заднего вида. Уже без страха, а просто как будто по привычке, на всякий случай. Так обычно каждый день проверяют, выключена ли плита, перед уходом на работу. Дела теперь обстояли гораздо серьезнее. Эти сукины дети будут знать о каждом их движении — когда и куда они идут, когда трахаются, когда ссорятся и о чем говорят. О слежке быстро забываешь — особенно когда на повестке дня проблема поважнее. И Гэвину очень хотелось бы забыть о ней побыстрее, прежде чем он осознает, что в скором времени по кадрам их веселья можно будет склеить горячий порно-фильм. Они давно миновали Парк-авеню и почти выехали из Даунтауна. Бешеный разноцветный вихрь из вывесок и витрин остался позади, а впереди расстилался сладкий полумрак. Их друг во время ночных вылазок. — Верни, — сказал он андроиду, не отрываясь от дороги. — Что? Началась длинная подземная улица — одна из тех, какие есть в Чикаго, такие темные и холодные, но машина уверенно мчала вперёд, и Риду даже показалось, что невидимые пока для них преследователи остались где-то позади. — Руку, — негромко ответил он, щуря глаза от оранжевого света. — Или ты не рад, что я за тобой приехал? — Не рад. По колену снова разлилась приятная прохлада. Интересно, он так же крепко держит винтовку, стоя на продуваемой холодными ветрами крыше? — Врёшь, — сказал Гэвин Рид с неодобрением, как будто сам он всегда и во всем был с Ричардом честен.

***

Старый «шевроле» ржавого цвета остановился у соседнего дома — он был, пожалуй, слишком примечательным среди всех других автомобилей на этой улице, что и давало Гэвину право заподозрить, что именно там прятались те, кто должен был за ними следить. Подкрепляло подозрения и то, что дверцы не открывались. Машина притормозила, но из неё никто не выходил. Возможно, он опять ошибся, и это был всего лишь какой-нибудь парень, дожидавшийся свою девушку, или долго прощавшаяся парочка после отличного свидания. Так или иначе, стекло опять оказалось слишком темным, да и броский вид тачки делал её заметной. Профессионалы бы выбрали другую. Или, наверное, это как раз для того, чтобы их одурачить. — Вон та, позади нас, — сказал Гэвин, вынимая ключ зажигания. — Очень яркая, но… — Вряд ли, — Ричард покачал головой. — Мне пробить её по номерам? Автомобиль принадлежал пожилой паре, жившей как раз в соседнем доме, на двенадцатом этаже. Информация андроида подтвердилась буквально через пару мгновений — из салона с трудом, покряхтывая, выбрался чуть сгорбленный человечек с облысевшим черепом, и направился к другой стороне, явно чтобы помочь своей супруге выйти. — К черту, — произнес Рид, захлопывая за собой дверцу. — Этот Бойлан — та еще скотина. Не хочу, чтобы за мной следили даже на тридцатом этаже. Кстати, что это было за недоразумение с ним? Мистер «твой лучший друг», как я его назвал. — Он не разговаривает, — ответил Ричард, когда они зашли внутрь и остановились перед лифтом. — Оу, — хмыкнул Гэвин. — Откуда знаешь? — У него нет языка, я сам случайно увидел. Немой головорез, возможно, получивший когда-то помощь от Бойлана и согласившийся на него работать — чем не теория? Впрочем, если он неотлучно находился при Тэдди, то бояться его было нечего. А если не он — то кто сейчас намеревался за ними следить? Да и каким образом? Неужели из окон соседнего дома? Трудно было вытянуть из Ричарда, о чем он говорил с Бойланом, и еще труднее было узнать о его теперешнем состоянии. Диод выдавал его как стабильное, но Гэвин почему-то в это не верил. И когда его прижали спиной к стене поднимавшегося вверх лифта, он осознал, что еще чертовски не готов, что его голова забита совершенно не теми мыслями, которых вообще не должно быть в такой момент. Он думал о Тэдди Бойлане, о том, что если сейчас они повалятся на кровать, то у старого ублюдка будет лишь больше поводов, чтобы над ними издеваться. И в любой момент он мог передумать, а потом отдать приказ их пристрелить. И неясно было, в какую секунду оборвется жизнь. Они ведь уже привыкли к этому, правда? Два года. Два года пронеслись перед его глазами, под прикрытыми веками, в вихре чужих объятий, когда он не осознавал — нравится ему это или нет. Этих вен на чужих руках не коснуться, не припасть к ним губами — эти руки где-то на его спине расположились, на талии, и сдавливали в удушающем жаре собственного резко участившегося дыхания. Гэвину бы признаться во внутреннем волнении, уберечь себя от ощущения, что он вот-вот захлебнется в засунутых глубоко в себя страхах, но он молчал, слыша, как мягко, с едва слышным шорохом лифт скользил вверх, до самого тридцатого этажа — там находилась его квартира, скромная, если учесть, сколько он зарабатывал. И никто здесь не подозревал о том, чем он занимался на самом деле, и никто не беспокоил его, и не снились ему на такой высоте кошмары, что ночью к нему ворвутся и выбросят его за балкон — прямо в колючую и холодную тьму. — Ты меня бесишь, — откровенно признался он, приходя в себя и отпихивая андроида от себя. — Здесь есть камеры. — Я их взломал, — беспечно признался Ричард. По его лицу пробегали лазурные блики от ночных огней. — Ненавижу трахаться в лифте. И снова оба они понимали, что это — еще одна ложь. Они бы, наверное, и говорили о предстоящем деле, если бы Бойлан на месте дал какую-нибудь информацию. Но старый лис с прежней притворной учтивостью заявил, что передаст всё их излюбленным способом — в конверте на следующее утро, ровно в восемь часов. Еще одна мерзкая его черта — эта скотина оказалась еще и пунктуальной. — Я всегда хотел спросить, — продолжил Гэвин, открывая входную дверь и пропуская андроида внутрь. — Ты ведь не просто так звонишь каждый вечер — мол, привет, как дела, привезти ли мне для тебя печенья или брикет шоколадного мороженого? — Отчасти, — Ричард бережно и неторопливо снял пиджак с плеч, оставшись в рубашке. — А что? Рид прищурился. — Ты меня проверяешь, что ли? В ответ ему досталась поистине улыбка Моны Лизы — загадочная и двухсмысленная. — А если бы я не ответил… — продолжил он. — Ты так мило пытаешься злиться на то, что тебе приятно, — заметил андроид, проходя на кухню, отделанную искусственным кирпичом, и зажигая лампы. — Раз уж ты так свободно расхаживаешь по квартире — включи музыку, — Гэвин швырнул небрежно куртку в кресло. На самом деле, в этом не было ничего удивительного и возмущающего — Ричард столько раз оставался здесь на ночь за эти два года, и знал берлогу Рида даже лучше него самого, периодически доставая мусор из самых странных мест, и привычно морщась при виде пары цветастых упаковок от быстрой еды на стойке — при наличии денег, Гэвин всё еще испытывал тягу к вредной пище, и этого у него никто бы не отнял, как ни старайся. Через несколько секунд заиграла неторопливая музыка — кажется, какой-то блюз, а может, и что-то другое, подозрительно напоминавшее мелодию из дома Бойлана. Рид вышел из спальни, держа узкий кейс, и пристроил его рядом с диваном. — Я чертовски отвратно себя ощущаю, — признался он, падая на мягкие кожаные подушки и закидывая руки за голову. — Бойлан вытянул из меня все силы. Тот тип людей, при одном виде которых ты падаешь духом. — Зачем переживать? — отозвался с кухни Ричард. — Тебе же не жить с ним. — А с кем? — рассеянно спросил Рид. Он выглянул в гостиную и метко швырнул ему спелое яблоко. Гэвин поймал его ладонью и смачно надкусил. — Как сам решишь. Яблоко оказалось без малейшей гнильцы — красное с зеленым, сладкое на вкус, но Рид только и смог, что впиться в него зубами один раз. Больше оно аппетита не вызывало, да так и осталось лежать на кофейном столике, медленно засыхая. — Бойлан всё это не зря затеял, — продолжил он, устало вытянув ноги вперёд. Уютный свет ламп скользил по декоративному кирпичу, мебель отбрасывала тени — большие и маленькие, какие-то даже ажурные, вычурные. Гэвину вдруг очень сильно захотелось задернуть шторы. — За смерть сына требовать всего-то чье-то убийство. Либо он ненормальный, либо в этом есть подвох. Так или иначе, всё уже было решено. Отказ означал смерть, да и само задание обещало быть не из легких. Завтра вся их жизнь могла быть перечеркнута, а они занимались чем угодно, только не тем, чем следовало. Винтовка лежала разобранной в кейсе, и Гэвин поглядывал на него, всё словно не решаясь почему-то открыть. Ричард на кухне шумел водой, гремел посудой. Пока он был в квартире, вредной еде объявлялся бойкот. Робот цинично заявлял, что просто не в силах смотреть, как Рид уплетает полуфабрикаты — ему не нужен был растолстевший, больной напарник. Укол казался болезненным, и Гэвин не вылезал из спортзала месяцами. Надо сказать, ему это пошло только на пользу. — Неважно, что я к тебе чувствую, — сказал он громко, глядя в окно, и слушая шум готовки. — Я просто отвечаю за тебя перед Организацией. Отговорки были бесполезны. Он знал, что получит сегодня неплохой ужин. Знал, что после него, окончательно разомлев, отдастся в чужие руки. Вернее, на милость чужим рукам. Не будет слов «я люблю тебя» или «я хочу быть с тобой». Они могли умереть. Даже этой ночью. Даже завтра утром. Они работали вместе два года, и по-прежнему как будто ничего друг о друге не знали, каждый день находя что-то новое. Напряжение, витающее в воздухе. Два электрических разряда, столкнувшихся по случайности — счастливой или несчастливой. Аромат жареной картошки. Черная рубашка — она шла его совершенному телу, которому даже держать себя в форме не требовалось. Он закатал рукава. Гэвин ненавидел, когда Ричард закатывал рукава — он становился похожим на убийцу ещё сильнее. Почему-то всегда казалось, что таким образом он прятал на ткани следы крови. Высохшие до мерзко-бордового цвета капельки. Всегда всё начиналось с них. Потом выплескивались мозги, тело оседало на землю, и на душе воцарялся покой — они сделали то, что должны были сделать. Это было правильно. Они решали, кому жить и кому умереть. А теперь… Теперь он снова появился в таком виде. Запах еды манил, но ничто не могло сравниться с этой проклятой чёрной рубашкой, которая в мыслях Гэвина не давала ему покоя. Внешне он давно научился нацеплять на себя маску безразличия, и клокотал изнутри. Ткань оттеняла белые, в цепочках вен запястья. Ричард поставил тарелку на кофейный столик. Рид не шевельнулся. — Я принес поесть, — уточнил андроид. — Нахер еду, — ответил Гэвин. — Ты снова оскорбляешь меня. — Нет, — он улыбнулся и хлопнул по месту рядом с собой. — Поможешь с винтовкой? Помощь ему не требовалась. Это была фраза, истинный смысл которой понимали только они. У них было своё толкование. — Конечно, — невозмутимо отозвался Ричард. Их губы не соприкасались, не двигались с какой-то неясной нежностью — они сталкивались в неравной битве. Гэвин всегда проигрывал. Даже когда он ощущал, что может взять инициативу, он всё равно отдавал её Ричарду. Запах жареной картошки смешался с запахом мяты и солёного океана. Стало холодно-холодно, а потом горячо-горячо — под ребрами затрепетал огонек, сжирая весь кислород изнутри, и пряжка ремня звякнула будто бы приглашающе, а диван вторил ей тихим поскрипыванием под весом двух тел. Когда они научатся жить, совершая взвешенные поступки? Видимо, никогда. А от прикосновений андроида под кожей уже пузырился невидимый раскалённый воск. Но Гэвин вдруг остановился. Его горячий и мокрый язык выскользнул из чужого сухого рта и, заплетаясь, с трудом выговорил: — Опусти шторы… Уж этого не имели права видеть даже шавки Бойлана.

***

Утром конверт из плотной жёлтой бумаги уже лежал в ящике — им, в общем-то, не слишком часто пользовались, но изредка туда бросали журналы и листовки, которые приходилось выгребать каждый месяц. Пустяки по сравнению с сегодняшней находкой — Гэвин стиснул пальцами конверт и поднялся обратно, в свою квартиру. — Вот, — произнёс он, бросая на стол фотографию и краткое досье. — Некий Дэвид Хокер. Этот тип работает в прокуратуре, чем-то сильно насолил нашему милому Тэдди. Его-то нам и предстоит убрать. На фото был полноватый мужчина ничем не примечательной наружности — Гэвину он будто бы кого-то напоминал, хотя было вполне возможно, что он принял очередную цель за какого-нибудь своего знакомого спросонья. Приходить в себя с утра было чуть ли не самым трудоемким процессом в его жизни. Даже работа казалась временами по сравнению с этим сущим пустяком. Рид передал досье Ричарду, а сам снова внимательно изучил снимок. — Совсем не похож на «важную шишку». Какой-то потрёпанный и неопрятный, не находишь? Впрочем, это было не столь уж и важной деталью. Планы у Бойлана неожиданно изменились — вместо людного места им предстояло затаиться где-то на севере Детройта, в злачном районе. За Хокером долгое время следили, выяснив, что тот частенько любил принять на грудь. Должность у него была мелкая по тамошним меркам, а всё же Бойлану он досаждал. Чем именно — в бумаге указано не было. — Возможно, он сам связан с мафией? — предположил Рид. — Вставляет палки в колеса Тэду, весь такой из себя всесильный, а на деле закомплексованный толстяк, которым понукает жена? — Нет, — Ричард покачал головой. — Да и какая нам разница? На тех улицах частенько стреляют, никого не удивит ещё один труп. Пали хоть в самом баре — они не станут звонить в полицию. У самих скрыто много грязных тайн. Вот чем хороши неблагополучные районы. — Слишком всё просто. По инструкции они сожгли конверт и его содержимое, а пепел выбросили в мусорное ведро. С этим действием от сердца словно бы тут же отлегло — так внезапно, точно так и должно было всегда быть. Как только ты осознаешь, насколько твоя цель ничтожна и неопасна, страх исчезал в пару щелчков — ты предвкушал неплохой гонорар за сущий пустяк, любовно оглаживал прицел винтовки, и в тот короткий миг по-настоящему любил свою работу. Но всего на миг. Ты ведь должен был взглянуть чему-то светлому в глаза перед тем, как ринуться во мрак, правильно? Гэвин трудился в полицейском департаменте до того, как всё началось. Там он не нашел справедливости и решил искать в другом месте. С оружием за плечом, засевший сверху, или с пистолетом, начиненным взрывными пулями — снизу. Опасно, как ни крути. А за ним скользила тень его напарника, первым же выстрелом обычно избавлявшая его от трудностей. Иногда это бесило. Иногда — спасало. — Мне плевать, кто он, — Гэвин передёрнул плечами. — Бойлан хочет его смерти, а я хочу жить. С тобой, по возможности, иначе с меня шкуру сдерут. Ричард одарил его внимательным, насквозь пронизывающим взглядом — и что-то подсказывало, что он видел все потаённые мысли Рида, и во всех них уже успел покопаться, найдя для себя ту информацию, о которой ему не следовало знать. Его диод на миг загорелся жёлтым — таким вдруг пугающе ярким и словно болезненным, в сочетании с мягкими шагами по ворсистому ковру. — Я бы посмотрел, как с тебя шкуру сдирают, — сказал он негромко, хмыкнув. — Чтобы этим занимался какой-нибудь неумелый мясник. Чтобы содрал ещё и мясо с твоих костей. Зачем? Ты постоянно что-то скрываешь от меня. Гэвин резким ударом отвёл чужую ладонь, прижатую к своей груди, в сторону. — Черта с два, — уверенно шепнул он. Руки у Ричарда всё так же оставались холодными, как пронизывающие ветра с Великих Озёр — зато губы согревали, как глинтвейн в рождественскую ночь. Гэвин почувствовал себя наполовину мертвым и наполовину живым. Это было то самое состояние, нужное ему. Готовность убить и прикрыть, если потребуется такой риск. Никто, кроме напарника. Ничто, кроме его задранных к локтям рукавов. Рид спустил их к низу резким движением. — Пора, — сказал он и кивнул на свой кейс. Пальцы помнили мягкость непрошеных поцелуев — пора было им вспомнить в сотый раз тяжесть оружия. Хотя… Кого они обманывали? Всё это останется теперь с ними навсегда. Неизгладимый след в памяти — всё кончено с того момента, как ты берешь в руки пистолет. Сначала его, потом винтовку. Эта эйфория, всесилие, бушующее в крови и одержимость желанием отнять чью-то жизнь — незаслуженно продолжающуюся, пока умирают те, кто мог распорядиться ею лучше. Ты можешь, ты вершишь суд. Наверху не будет страшно. Смерти нет, говорил себе Гэвин Рид, одним ловким движением укрепляя прицел на оружии. Был только не выполненный заказ. Именно тогда он решил, что убьёт Бойлана. Давно пора было этим заняться. — Я ненавижу испытывать даже малейшее волнение во время выполнения заказа, — признался он — вернее, нашел в себе силы признаться в этом андроиду. — Старый сукин сын заставил меня изрядно подрожать. Что насчет того, чтобы убрать его? — Думаешь, он этого не предвидел? Гэвин улыбнулся почти хищно, обнажив блестящие маленькие клыки. — Даже пятьюдесятью тысячами зеленых не покрыть моё нарушенное спокойствие. Черт возьми, да он может предлагать сколько угодно — и всё равно исход будет одним. — А ты уверен в этом? Вопрос, соскользнув с чужих губ, невольно превратился из повисших в тишине квартиры слов в нечто твердое, образовавшее тот самый маленький коварный камушек, об который Гэвин споткнулся — разумеется, ментально. Поток мыслей приостановился, пальцы, оглаживавшие корпус винтовки, резко сжались. Взгляд Ричарда сверлил дыру в его затылке — это почти ощущалось, болезненными покалываниями передавалось по всем нервам. И если андроид в чем-то не был уверен, то будущее своё решение следовало бы проверить трижды. — Нет, — ответил он, выпрямляясь и оглянувшись на робота. — Что за вопрос? В этом мире ни в чем невозможно быть уверенным. Ричард молчал. Губы его изогнулись в легкой усмешке. — Конечно. Я понимаю. Хотя на самом деле вряд ли он мог понять это настолько глубоко. Больше они не сказали друг другу ни слова, хотя продолжали перемещаться под квартире, неторопливо готовясь к свершению дела, которое решало их судьбу. Такое пустяковое на вид, оно невольно напрягало — изнутри шло слабое подозрение. Потом под его давлением появлялись мелкие сомнения — как мерзкие крошечные зверьки, пожирающие твою плоть. Вытравить их всегда было непросто, но Гэвин справлялся. Он готов был гордиться тем, что его руки не дрожали. Отложив винтовку в сторону, Рид повертел в руках пистолет, потом отложил его в сторону и взял коробку с патронами. Разрывные пули. Одного выстрела было достаточно, чтобы человек умер мгновенной, но мучительной смертью, ощущая, как расплескивается изнутри, но Гэвин всегда стрелял дважды. Никакого шанса спастись. Тучи за ночь успели скрыться, и в Детройте снова сияло солнце. Не то чтобы это было плохо, но и хорошего оказалось не так-то много. Ричард молча раздвинул шторы, по глазам ударил яркий свет, однако как только Рид чуть привык к нему, он сразу же начал шарить взглядом по окнам дома напротив. Пусто. Неужели Бойлан блефовал? Нет-нет, он лишь хотел, чтобы они так думали. Этого нелегко было обыграть. Гэвин осмотрел гостиную с тихим вздохом. Недавно он подумывал переехать, и сам понятия не имел, что вызвало в нем этот порыв. Его жилье всегда было относительно скромным и небольшим — настоящей собачьей конурой, редко обустроенной, да и вечно находившейся в беспорядке. Дом был для него пристанищем и одновременно опасным местом — он рисковал, храня здесь оружие. У него не бывало спокойных дней. Никто лучше него не знал, каково спать с пистолетом под подушкой. Он не мог рассчитывать на тихую жизнь. Эта тема считалась в разговорах запретной. Никакого крепкого сна, никакого счастья — ради справедливости пришлось пойти на жертвы. Вырвать из себя всякое стремление к уединению. Никакого будущего с ним. — Не стой на пороге, — проворчал Рид, набрасывая куртку на чужие плечи. — А то что? — скучающе отозвался Ричард, закатив глаза. — Сдохнешь. Небрежный тон задел андроида — Гэвину достался долгий и внимательный взгляд. За внешним спокойствием этих светлых глаз хранилось то, что ему никогда не было дано узнать, так же как и Ричард не мог лезть дальше положенного даже со своим умением давить психологически. — С тобой у меня всегда опускаются руки, — покачал он головой. Он хотел уже отвернуться, шагнуть вперёд, надвинув козырёк кепки на лоб — всегда было видно, когда он хотел что-то сделать, и всё равно не делал по одним лишь ему известным причинам Но если бы это было односторонним, Рид не нашел бы в этом ничего удивительного. А ему тоже… не хотелось отпускать просто так. Он оставался в квартире еще на час, чтобы выдвинуться к назначенному месту другим путём, мысли о котором всколыхнули с новой силой улегшиеся было эмоции. Задремавшее беспокойство. Его снова начинало трясти изнутри. Что это было? Снова скрытые страхи? Осознать, чего не хватало, получилось только когда они впились жадно в губы друг другу, а кепка из плотной темно-синей ткани шлепнулась на пол, слетев с головы — и осталась лежать там сиротливо сморщившимся комком, под которым почему-то очень уж хотелось найти маленького котёнка. — Вали уже к черту. Его пришлось с силой оттолкнуть от себя — конечно, со скрытой боязнью навредить, и тем не менее с уверенностью в движениях, с желанием, чтобы он почти упал или хотя бы сильно пошатнулся. Но Ричард с улыбкой подобрал кепку, нахлобучил её обратно и, не оборачиваясь, нажал кнопку вызова лифта.

***

Его сковал ужас. Справа только что на огромной скорости пронеслась электричка — вагоны были агрессивного ярко-красного цвета, в движении напоминавшие бешеную алую ленту. Гэвин всегда чувствовал это — сдавливающие горло невидимые пальцы, холодок по спине, сухость во рту… Всегда, когда спускался на очередную станцию метро Детройта. Ненавистные крайние меры, использовавшиеся на тот случай, если пользоваться личной машиной становилось опасно. Он не мог опоздать, не мог оставить автомобиль в паре кварталов от намеченной цели — у него просто не было права явиться хоть минутой позже. Дэвид Хокер наверняка уже допивал очередной стаканчик виски в мрачной забегаловке и задумчиво постукивал пальцами по стойке, раздумывая — уйти или остаться. А он никуда не должен был деться. Прокуратура, мелкая должность, перешёл дорогу Бойлану… Нет, всё же был в этом некий свой подвох. Только найти его не получалось. Что Хокер забыл на окраине Детройта, да еще в таком месте? Неужели не мог позволить себе нажираться вдрызг в более приличных заведениях? Пока он об этом думал, подошёл следующий поезд. Гэвин вздрогнул и сделал шаг вперёд, проходя внутрь. Его всё еще как будто бы морозило. Несколько людей бросило на него настороженные взгляды — впрочем, весь осторожный интерес в них сразу потух, как и вообще малейшее внимание. Рид был слишком обычным среди них, и его это более чем устраивало. Он и не собирался выделяться из толпы — это отправило бы его за решётку уже после первого выполненного заказа. Киллер должен был быть максимально скрытным и осторожным. Должен был быть профессионалом. И лишь в очень, очень редких случаях ему приходится убить не только жертву. Гэвин постепенно привыкал к мерному ходу электрички — он закрыл глаза, и сквозь черноту век представлял, как зайдет в ту забегаловку и всадит безликому представителю прокуратуры несколько пуль в лоб. Причем впервые ему будет совершенно всё равно — есть за ним вина или нет. Они с Ричардом и из этой переделки обязаны были выбраться. Ведь бывало хуже. Бывало же? Почему именно сейчас он не мог вспомнить ничего подобного? Пол под его ногами был затерт и немного подрагивал, пока он стоял в вагоне, спрятав одну руку в кармане куртки. Никто из пассажиров и понятия не имел, что у него имелось при себе оружие с разрывными пулями. — Извините. Его задел чей-то локоть. Гэвин поднял взгляд. Вперёд протиснулся его бывший однокурсник из полицейской академии — у него уже появились залысины и некое подобие пивного брюшка. Он был не в форме и даже не узнал Рида, но звук его голоса словно бы стал неким сигналом для всего тела — вернее, им был страх, вспыхнувший в тот же миг. Гэвин бы выпрыгнул из вагона, если бы не взял себя в руки — будучи бывшим копом и нынешним убийцей, он сторонился своих тогдашних коллег. Вряд ли они помнили о нем, но он ни в чем не мог быть уверенным. Мимолётная встреча с человеком, который тоже стал для него серой тенью, заставила его испугаться. Если бы он увидел форму или блестящий значок — дал бы дёру на той же станции. Больше никого знакомого ему не попалось, но лучше не стало. Его морозило, страсть как хотелось доехать поскорее. В кармане пискнул мобильник — на экране высветилось сообщение от Ричарда. Я на месте. Он еще не ушёл. В вагоне стояла какая-то затхлость, смешанная с десятками запахов — обувного крема, духов, лака для волос, стариковской вони. Рид снова едва не пошатнулся. Мысли его рассеялись, превратившись в бесформенные груды мусора в его же голове, перед глазами почему-то поминутно мелькали то ветки метро на схеме, то Бойлан с его идеальной белозубой улыбкой, то труп его сына, растянувшийся на мостовой. На станции «Хайленд Парк» его снова пошатнуло — на сей раз это было почти незаметным для окружающих, но Гэвин всё равно чувствовал себя так, словно на него были направлены десятки взглядов. Только сойдя с электрички, он пришёл в себя окончательно и пнул в сторону попавшуюся под ноги банку, которую кто-то равнодушно бросил мимо мусорной урны. Здесь людей выходило немного — да и неудивительно. Один из самых опасных районов Детройта не блистал особой красотой. Он пугал своим молчанием и отсутствием какого-то особо сильного потока жизни. Всё это было сконцентрировано в Даунтауне. Здесь же остались те, кому было тяжело переехать или попросту некуда стало податься. Здесь убивали и грабили, но для людей это стало привычным. Зачем Дэвид Хокер приезжал сюда? Улицы пустовали. Один раз мимо пронеслась орава игравших с мячом ребят. Гэвин заметил, что тот явно был пробит в ходе особо рьяной игры, и медленно сдувался, но еще не потерял форму. Мальчишки пытались отобрать его друг у друга с задорными выкриками. Он вспомнил, что и сам когда-то жил так. И никому об этом не рассказывал. Даже Ричарду было невдомёк. Он никогда бы и не узнал, что такое запирать все двери на несколько замков, не узнал бы детской радости и жажды исследовать — когда они лазали по стройкам в промышленных районах и прыгали на прогнивших досках в брошенных зданиях. В другом месте на них в любой момент мог рухнуть бетонный потолок. И тем не менее… Мальчишки несколько раз улыбались ему. Если бы он вздумал прийти сюда в старой полицейской форме, то стопроцентно схлопотал бы от какого-нибудь из них нож под ребро. Они всё еще жили старыми законами — слово «коп» было синонимом слов «злейший враг». Гэвин свернул с главной улицы в небольшой проулок. Замызганные стены из кирпича отдавали холодом в прикасавшуюся к ним ладонь — пахло разлагающимся мусором, наваленным около переполненных контейнеров, и мимо оберток, банок и огрызков вперемешку с очистками промелькнуло что-то маленькое и шустрое. Крысы. Примешалась вонь от химических предприятий неподалеку — столь сильная, что желудок заволновался. Он сам не понимал, зачем зашел сюда. Зачем скрылся в проулке, который вёл в тупик, зачем спрятался от всего мира, оседая на землю и медленно запуская пальцы в волосы. За досками на заколоченных окнах скрывалась пугающая тьма. Целых стёкол не было, а Гэвин всё выискивал их, впивался взглядом в кирпич, запрокинув голову. Через несколько секунд его всё же вывернуло. Мерзкая слизь вперемешку с полупереваренной пищей вязкими зловонными ручьями потекла по пыльной брусчатке. Пискнул снова телефон. Где ты? Гэвин чертыхнулся и с трудом заставил себя выпрямиться. Пора было заслужить свободу и обещанные деньги. Ричард встретил его в следующем проулке, выйдя из которого, можно было сразу наткнуться на потрепанную и мигающую вывеску. Он стоял, откинувшись спиной на стену, вновь надвинув козырёк кепки на глаза и скрестив руки на груди. Когда Рид приблизился к нему, ему показалось, что он попал в пузырь чистого воздуха, и легкие будто бы мигом прочистились, и запах химии перестал вызывать новую тошноту. — Я думал, ты меня наколол, — признался негромко андроид, смерив его внимательным взглядом. — А ты настолько плохо обо мне думаешь? — небрежно отозвался Рид. — Киллеры более непредсказуемы, чем даже политики. Пару часов назад ты мог говорить «да», а потом слинять, оставив меня наедине с проблемой. — За нами всё еще следят. — Да, я заметил. — Что? Ричард лениво оттолкнулся спиной от стены и выглянул из проулка. — Бомжи дремлют на картонках по всей улице. Бойлан не очень-то скрывается. — Есть ли смысл, если мы и так обо всем знаем? — Гэвин пожал плечами. — Что с Хокером? — Спрашивал, когда принесут счёт. — Ты и это рассмотрел? — Всего лишь зашёл в забегаловку и сделал вид, что не дождался кого-то на встречу. Гэвин усмехнулся, стараясь забыть о мерзком привкусе во рту. — Это ты обо мне сейчас? — Нет, — Ричард поджал губы. — Ты хотя бы явился. Рид не стал отвечать на его чуть ядовитую колкость. Он посмотрел на небо — в узком разрезе, словно бы сжатое меж стен двух домов, оно было покрыто желтоватыми облаками. Солнце медленно заходило. Со стороны забегаловки не было слышно никаких звуков — никто не хлопал дверью, из открытого окна доносился лишь звон тарелок и столовых приборов. Ричард стоял рядом, его пальцы в темных перчатках скользили по внутренней стороне ладони Рида, переплелись с его собственными — так крепко, похожие на змей. Черных и белых. Гэвин глотал душный и пыльный воздух, сжав пистолет в руке. Его волнение улеглось, так же, как и желание снова прочистить желудок. Все мысли заняла цель — одна, очень четкая. Расправиться с Хокером, а затем и с Бойланом. Именно в такой последовательности. Даже если мафиози будет честен, он давно заслуживал пули в лоб. Почему его еще не убили? Раздались шаги — кто-то спускался по ступенькам, с небольшого замызганного крыльца. Поскрипывали хлипкие перильца, раздался чуть сипловатый кашель. В просвете показался лысеющий мужчина в костюме и накинутом поверх него плаще — ничего удивительного, сегодня было непривычно прохладно. — Мистер, — окликнул его Гэвин, — мелочи не найдётся? Мужчина остановился и обернулся. Его чуть опухшее лицо совпадало с тем, что Рид видел на снимке. Он медленно запустил руку в глубокий карман плаща. Всё случилось почти мгновенно. Горсть монет ударила по щекам, по глазам, сбивая эффектом неожиданности всю сосредоточенность, и Дэвид Хокер сорвался с места, укрываясь за ближайшей горой контейнеров. Он выстрелил в них, выхватив пистолет из другого кармана, но пуля попала в мусорный бак, рикошетом отлетев в сторону и пробив рукав куртки Ричарда. Гэвин выскочил из проулка — сразу же, быстро, двигаясь стремительно и ловко, как кот. Хокер тяжело дышал, прячась за своим укрытием, и нападать пока не торопился. В забегаловке он не взял в рот ни капли алкоголя. Человек даже в легком алкогольном опьянении терял значительную часть реакции — этот был более чем трезв и более чем готов ко встрече незваными гостями. Можно было бы списать всё на неблагополучность района, но как можно было объяснить фокус с монетами? Он их узнал. Он был предупрежден. Никто из них пока не решался сделать и шагу. Ветер поднял на опустевшей улице пыль, в забегаловке кто-то выронил посуду и она с громким звоном разбилась об кафель. Паники не было. Тамошние завсегдатаи привыкли к разборкам. Мы в равном положении. Мы оба в засаде и ждём, когда кто-то оступится. Неизвестно, кто из них имел право на жизнь. Кто больше заслуживал уйти отсюда, а не ползти, истекая кровью или трясясь в машине парамедиков. Гэвин не знал ничего о Дэвиде Хокере, а сам Дэвид Хокер понимал, что его «заказали». Он понимал это очень хорошо. Если только сам не был в сговоре с Бойланом. Если только сам не являлся убийцей. — Думали, что Тэдди даст вам уйти безнаказанно? — послышался его хриплый, дрожащий от возбуждения голос. — После случившегося с его сыном?! Он очень много разговаривал. Это было его ошибкой. Выскочив из-за мешавших Гэвину контейнеров, он снова выстрелил — и промахнулся. Это было чудом, пуля опасно просвистела очень близко к уху. Рид слышал, как она хотела принести ему смерть, однако дрогнувшая рука стрелка не дала ей этой возможности. То ли Хокер нервничал из-за численного преимущества, то ли подсознательно волновался из-за невеликих шансов на победу… Так или иначе он не был прост. Внешняя тюленья комплекция не мешала ему двигаться быстро, ловко — она была слишком обманчивой. Пробить ему черепушку тоже было невозможно — контейнеры плотным щитом укрывали его с ног до головы. — Сдохни! — ревел он, высовываясь из своего укрытия, и нажал на спусковой крючок. Гэвин припал к земле, едва слышно выдохнув. Он пополз вперёд, стиснув зубы и держа пистолет в вытянутой, подрагивавшей от тяжести руке. Один из беспорядочных выстрелов Хокера частично угодил по цели — кровь расплывалась темным пятном по предплечью, на кожу точно плеснули кипятком, заставив Рида на мгновение скрючиться на земле, стиснув зубы. Он толкнул гору пластиковых урн ногой. Хлипкая конструкция тут же рассыпалась. Хокер лежал где-то под ней, не ожидавший, что раненый киллер оправится и подберется столь неожиданно. Он задыхался, наполовину оглушенный ударом по голове. Гэвин ткнул ему носком ботинка под ребра. Раздался задушенный всхлип. — Кто ты такой, мать твою? — прошипел Рид. — Тебе Бойлан сказал убить нас? Ну! Он схватил жертву за грудки, встряхивал и швырял на землю. Наверное, «приятнее» было бы услышать правду от мафиози лично, но если уж он послал одну из своих мелких сошек на смерть, то грехом было не отыграться на ней. Краем глаза Гэвин заметил поднявшегося с картонки бомжа. — Стоять! — рыкнул он, вскидывая пушку. Хокер ударил его ногами в живот. На мгновение он повернулся спиной, стоя на четвереньках, и потянулся дрожащей ладонью к отлетевшему в сторону пистолету. Первым выстрелом ему оторвало пальцы, вторым прошило грудь, а третий достался точнехонько промеж глаз. Грузная, но такая некогда ловкая туша рухнула на землю, подняв облачко пыли. Растекавшаяся кровь напоминала начерченную на карте широкую ленту Нила, питавшего берега Египта. Вот появились мелкие «рукава» этой реки, отходящие по обоим сторонам; вот образовалось озерцо — широкое и глубокое, отливающее красными бликами в свете солнца. Спешно удалявшийся бомж грудой лохмотьев осел около угла дома. Он тоже был мертв, и по той же причине, что и Дэвид Хокер. — Ты как? — раздался рядом голос Ричарда. Гэвин приоткрыл глаза и опустил взгляд на перепачканную алым куртку. — Придётся новую покупать… — проворчал он, шипя от боли. Андроид вынул из кармана свернутый бесчисленное количество раз галстук и принялся возиться с предплечьем. Он не говорил ни слова. — И давно ты?.. — Гэвин сделал неопределенный жест здоровой рукой. — С тех пор, как придушил им одного особенно шустрого беглеца. На губах Ричарда мелькнула усмешка.

***

Тела около лифта созерцать было неприятно — Рид подумал о том, что раньше они работали чище. Но ведь и ситуации тогда были другими, непохожими на ту, что с ними произошла. Он отпихнул ногой мешавший пройти труп бандита с рассеченной губой. У него были распахнуты веки и еще не совсем остекленели глаза — в них отражался страх затравленного ягненка. Наверное, этот гангстер думал подняться хотя бы до уровня Тэдди с самых низов — он не рассчитывал умереть в короткой перестрелке с человеком и андроидом. Ему на вид было около двадцати пяти, под задравшейся майкой и на мускулистых руках — ни малейшего шрама, ни единого рубца. «Зеленый», так и не осознавший, в какое дерьмо вляпался. Это была лишь секундная жалость. Гэвин вспомнил, как этот «юнец» навёл на него ствол. И очень, очень зря. — Вышибай, — он кивнул Ричарду на двойные двери и усмехнулся. — Не бойся. — Кто здесь еще боится? Раны у них были почти идентичными — робот от таких умереть не мог, однако у Рида были все шансы. Свежий бинт еще не покрылся кровью на предплечье и это успокаивало даже после стольких резких движений повязка была в порядке. Двери поддались под напором нескольких толчков — взвизгнули петли, жалобно, будто извиняясь, заскрипели. Беда Бойлана была в том, что он хорошо играл в большую игру, забывая о маленькой. Красное дерево не могло защитить его от чужих пуль, как и толпа головорезов-новобранцев. Он мог заранее выиграть сегодняшнюю схватку, но у него ничего не осталось, а у Гэвина был андроид. — Сто тысяч, — быстро произнес он, еще владея собственным голосом. — Наличными. Я клянусь, что не буду мстить вам, я… — Помолчи-ка, — Ричард прищурился. На этот раз на Уолтере больше не было футболки с надписью «твой лучший друг». Громадина получила сильнейший удар рукояткой пистолета по носу — она задрожала, как рушащаяся от взрыва глыба, как обычно дрожит снежная лавина, готовая стремительно и с шумом скатиться по склонам, сметая всё на своем пути. Гэвин готов был поспорить, что упадёт негр с таким шумом, что услышит вся высотка. Кровь лилась у него между пальцев, которыми он почему-то зажимал рот, с невнятным мычанием повалившись на колени, а потом и набок — он давился, корчился, став для Бойлана совершенно бесполезным, жалким существом. Гора его мышц не могла защитить старого мафиози. — Двести? — первые нотки настоящего щенячьего испуга не могли укрыться от внимания Рида. — Пятьсот? У меня есть достаточно, клянусь… — Вставай. Один пинок — и роскошное кресло, покачнувшись, упало на пол. Короткая позолоченная ножка отвалилась. — Мне очень жаль, что мы попортили твоё имущество, Тэдди, — Гэвин оскалился, посмотрев в сторону Уолтера на полу. — Но ты сам понимаешь, что киллерам нужны честные сделки. — Предлагаю честную сделку! Деньги, машину, дома — что угодно! Только оставьте в живых… — Зачем? Твой сын получил по заслугам, ты получишь по заслугам — в мире станет еще на одного ублюдка меньше. Мы приносим миру пользу. Дверь большого балкона была приоткрыта. Из-за неё веяло прохладным воздухом. У Бойлана тряслись плечи и он никак не мог встать с пола, но два прижатых к виску пистолета мигом заставили его изменить своё решение. Они вдвоем, — Гэвин и Ричард, — вели его к выходу на балкон, даже с деланной заботой и благоговением, раскланиваясь, отодвинули полупрозрачные шторы, чтобы он видел место своей смерти. Босыми ногами он ступил на холодную поверхность. Ветер трепал его светлые волосы. В свете ночных огней казалось, что седины в них прибавилось. А может, и не казалось. — Осторожнее, мистер Бойлан, — проговорил Гэвин, цокнув языком. — Здесь довольно высоко, а мы с Ричардом легко можем подстроить случившееся как самоубийство… — Сволочь! — рявкнул он отчаянно, не удержавшись. Вся красота разом сошла с его лица. Это должно было звучать грозно. Но Рид услышал только тявканье щенка, которого собираются утопить. — История с Хокером — твоих рук дело? — спросил андроид. — Ты послал его убить нас? — Да, — выдохнул обреченно Бойлан, закрывая глаза. Его сын был ублюдком, который издевался над и без того несчастными детьми. Сын оказался весь в отца. С таким же ужасом и страхом в глазах перед и после неминуемой гибели. Теперь Гэвин увидел это четко, как никогда. Он понял, какой проблеск во взгляде Бойлана при первой встрече был ему знакомым. — Перелезай через перила, — сказал он тихо. — Нет, пожалуйста… Пожалуйста… Но ему никто не собирался сочувствовать. Мафиози остался один. Некому было помочь ему. Рид молча наблюдал, как он скрюченными, дрожащими пальцами хватался за витиеватую ограду, послушно перелезая на ту сторону, где не было ничего, кроме темноты и высоты в пятьдесят этажей. Ничего, кроме холодного ветра, глодавшего его тело в тонком халате. Его глаза были мокрыми от слёз, лицо постарело и осунулось. Он не был тем красавцем, как раньше — и завтра им не будет. Не съест хороший завтрак, не поплавает в личном бассейне. Он запомнит себя и они запомнят его таким, каков он теперь. Гэвин с удовольствием вдохнул свежий воздух улицы. — Что вы… — заговорил было снова Бойлан. — Зачем… — Помнишь, Тэд? Ты почти обещал, что скинешь меня отсюда. — Нет… Как я мог? Что ты… То есть вы, мистер Рид… Он вдруг подумал о том, что ему очень хочется увидеть Бойлана летящим. Вниз. Как тяжелый картофельный мешок. Как яблоко, которое непременно столкнется с асфальтом, издав мерзкий хлюпающий звук. Тот же звук издают люди, расшибаясь в лепешку. — Миллион… — губы старого мафиози уже едва двигались. — Миллион долларов, черт возьми, неужели вам этого мало?!. — Наши жизни дороже и миллиарда долларов, — заметил Гэвин почти дружелюбно, улыбнувшись. — Это верно, — кивнул Ричард, просияв. Киллеры привыкают убивать — они делают это машинально, рефлекторно, не задумываясь, а уж если дело касается их собственной жизни, то тут и говорить было не о чем. Бойлан еще не получил заслуженного толчка по одной причине. По причине, которая так же делала этот случай отличающимся от остальных — впервые в жизни очень хотелось рассмотреть получше человека, который желал им смерти. Не просто пристрелить или, как в их ситуации, сбросить вниз — а поговорить, даже улыбнуться ему, создавая иллюзию, что всё держится под контролем, на очень тонкой нитке, но тем не менее… Боязнь умереть перестала быть интересной. Слишком просто, слишком потаскано, слишком много этого уже было. Убивать тоже нужно было искусно. Не пытками, не изощренными способами и не оставляя в человеке ощущение полученной долгожданной свободы — мол, вот и всё, теперь не о чем жалеть и не за что отвечать головой. Падая, он должен был бы даже попытаться схватиться за решётку другого балкона. Нет обреченности и смирению. Он должен был попытаться выжить, и тем не менее неудачно. Прочувствовать отчаяние от упущенного шанса. Вот он был в твоей руке — а вот его уже и след простыл. Бойлан вцепился в балконную решётку точно в спасательный круг. Ему трудно было стоять на такой высоте, на обдуваемом холодными ветрами пятачке бетона. Гэвин и Ричард были там, где безопасно — он находился на расстоянии пятидесяти пяти этажей от конца. — Мы еще увидимся, Тэд, — сказал Гэвин, продолжая улыбаться. — В конце концов, справедливые люди тоже попадают в Ад. Если он есть, конечно. Молись, Тэдди, чтобы это было не так. Не буду объяснять тебе, почему. — Мистер Рид… — Тш-ш-ш, молчи. Здесь придётся падать долго. Тебе нужно запомнить эту тишину прежде, чем ты начнёшь орать. Я прав? Скажи, что я прав. Кивни хотя бы. Бойлан кивнул, устремив на них умоляющий взгляд. Из глаз у него текли слёзы. Ричард толкнул его в тот момент, когда он открыл было рот, чтобы снова запричитать и просить пощады, но этих слов они так и не услышали. Он взмахнул руками, как будто вот-вот намеревался сделать пируэт, и сорвался с балкона, устремившись вниз. Полы халата хлопали за его спиной, как настоящие крылья. Он не был так грузен, как Дэвид Хокер, но падал тяжелее, чем тот мог бы, если бы оказался на месте Тэдди. Он кричал, и крик его удалялся по мере того, как он приближался к асфальту, влекомый земным притяжением. Потом крик на несколько секунд стих, и вместо него раздался четкий, смачный звук падения — похожий на тот, какой обычно бывает, когда в детстве бросаешь шар с водой. А ведь было в этом что-то такое… Люди по большому счету действительно были теми самыми шарами с водой. — Тебе пора понять, что такое терпение, — произнес Гэвин чуть опешившим голосом. Впрочем, секунду спустя он уже улыбнулся. — Еще немного — и ты бы согласился его отпустить, — возразил Ричард. — Конечно, — не стал отрицать он. — Кто откажется от миллиона долларов чистыми? Андроид снова чуть склонил голову набок, как будто уже собрался его осуждать, но вместо этого усмехнулся и собственническим жестом обхватил за талию. — Я, например, — ответил он серьезно. — Ради чего? Тот не ответил, промолчав. Гэвину и выяснять не нужно было. Он чертыхнулся мысленно оттого, как же всё это выглядело глупо и в то же время… как будто так надо. — Нам надо разобраться с Уолтером, он еще жив, — напомнил Рид. — А потом? — Потом уйдем. Уйдем, спрятав в карманы перчатки, с помощью которых избавились от отпечатков пальцев. Уйдем, приглаживая волосы и состроив на лицах испуганные гримасы — как будто сами не понимаем, что произошло, но это будет неправдой. Уйдем, зная, что мы всё же слишком трусливы, чтобы оставлять после себя следы, играясь с полицией. В конце концов, мы — лишь тени. Мы призваны лишать жизни и нести справедливость. А будет ли наша смерть свидетельством того, что правосудие восторжествовало? Когда-нибудь. Когда-нибудь…