On/Off

      - Сука! – темперамент был вне себя и с трудом сохранял неподвижность, с недовольством глядя на своих братьев. Стоило ему сегодня остаться дома: и вот на тебе!       Опять случилось столкновение между командой зеленых и «дружелюбными» футами. Сейчас Майки под руководством Дона, которому попало по руке, оказывал первую медицинскую помощь Леонардо, которому досталось больше всех. И это было уже не в первый раз. Какая-то стремная закономерность.        Сам лидер, в отличие от разгневанного брата, не терял самообладания, пытался даже шутить, чтобы успокоить Рафа и разрядить обстановку. Не помогало.       Поводом для необычайно сильного гнева темперамента послужили коварные действия дочери Шреддера, которая сумела нанести лидеру ранение, ловко порезав его ниндзя-то. И Раф поставил бы свой любимый мотоцикл на то, что лидер сам дал ей такую возможность. Но Лео только держался за перебинтованный бок и даже немного улыбался, как будто не он только что испытал на своей шкуре вероломство этой гадины. Кажется, у него совсем не имелось к ней претензий.       До того, как они закрыли тему лидерства со старшим братом, Раф, может, и обрадовался бы такой возможности: обвинил бы его в потере «квалификации», чтобы сместить с поста бессменного руководителя, но не теперь. Теперь вся эта ситуация, его, если не пугала, то тревожила: слишком уж часто такое повторялось. Какого хрена делает его благоразумный продуманный брат?? Настолько нравится ее общество, что он готов пожертвовать своей шкурой?       Рафаэль и сам глупости совершал, и не раз, но ради какой-то девки… ни одна не заставила бы быть его таким же жалким, как их хваленый лидер.       Он не видел между ними никаких любовных отношений, но дураком не был и понимал, откуда ветер дует. Если нет, то обязательно будут. И ничего хорошего никому из них не принесут. А его чумной братец вообще жизнью поплатится за такое увлечение.       Разговор с домочадцами ни к чему не привел: Майки вообще никакой проблемы не видел в том, чтобы у Лео завелась подружка, а Дон сказал, что темперамент принимает профессиональные «отношения» этих двоих слишком близко к сердцу. Просто форма общения у них такая, и роман между ними имеет крайне маленькую вероятность. Да и зачем такой красивой, умной и самодостаточной женщине, как их давняя врагиня, какой-то изуродованный мутацией парень, у которого ничего нет, кроме кучки таких же родственников, как он сам. Зачем Раф не знал, но знал другое: от брата эта стерва не отцепится. Он имел возможность наблюдать показательный бой между ними, как раз совсем недавно. То, как она смотрела, невзначай прикасалась и разговаривала с их лидером, позволило понять Рафаэлю, что она точно знает, как влияет на его брата.       Караи, конечно, не раз делала им подлости, и до «перемирия» и после, когда ее папаша отправился в межгалактическую тюрьму и все, кажется, смогли вздохнуть свободнее, в том числе и она сама, а у них установилось что-то вроде холодного нейтралитета. Но такого никогда не было: она почти открыто заманивала в ловушку лидера, а он был настолько дураком, что не замечал этого.       - Ладно тебе, Раф, я сам виноват, - примирительно сказал Леонардо, пытаясь чуть ослабить тугие бинты, - должен был быть внимательнее.       Рафаэль на это только презрительно хмыкнул и поспешил убраться в свою комнату, пока их Бесстрашный не разразился хвалебной одой в честь этой дряни. И хотя такого еще не бывало - с него станется.       Разумеется, лидер ничем таким не разразился, но потребовал, чтобы все шли по своим комнатам: никто не собирался поутру отменять тренировку из-за пустяковой царапины.       Прежде чем закрыть за собой дверь и лечь в кровать, Леонардо поправил бинты и невзначай дотронулся до того места, где побывала ее рука, прежде чем он получил свое «страшное» ранение. Полным идиотом, он разумеется тоже не был, но не мог сейчас всего рассказать братьям. При других обстоятельствах, она бы не добралась так просто до его незащищенного бока. Но так было надо. Он надеялся Раф не раздует из этого большую проблему, как делал это иногда.       Его мысли вернулись к опасной, но привлекательной злодейке.       - Эх, Караи... ***************************************************************************** Несколько недель спустя…       Рафаэль был удивлен, когда обнаружил способ добраться до дочери Шредера и не встретиться лицом к лицу с ее элитной охраной, которая могла испортить ему рандеву с этой дамочкой. А ему во что бы то ни стало следовало с ней побеседовать: слишком неотложное было дело.       Он еще раз подивился тому, как все просто. Иногда она ходит в торговый центр за покупками, пару часов сидит в кофейнях и конечно, посещает дамский туалет. И все это в полном одиночестве, не считая, случайных посетителей. Она выглядела не так, как всегда: другая одежда, парик и косметика, но он бы все равно не спутал ее ни с кем.       Он сумел подстеречь ее именно там, хотя кто кого подстерегал еще. Размышляя обо все этом впоследствии, Рафаэль понял, что в ней могло так понравиться брату, что привлекало его: они мыслили во многом одинаково. Она тоже была неплохим стратегом и любила воплощать странные комбинации, наблюдая после полученный результат. Даже если для других он был плачевным. Они много лет соревновались, а теперь Караи решила устранить своего соперника, впутывая его в какую-то свою извращенную игру.       - Ты мог бы выйти. Или предпочитаешь общаться через дверцу? Не думала, что ты такой стеснительный, - девушка открыла кран с водой и посмотрела в зеркало, которое отражало уже материализовавшегося Рафаэля.       - Что тебе нужно от моего брата?       - Это все, что тебя волнует? И не спросишь, как я узнала, что ты здесь? Надеюсь, эта дрянь, которую ты тут распылил, чтобы отпугнуть других посетительниц туалета, не ядовита? А то смотри: невинные могут пострадать.       - Заткнулась бы ты, пока тебя кто-нибудь другой не заткнул, - пророкотал Раф, не спуская с нее глаз.       - Мне наплевать на твои угрозы. К тому же ты ведь не думал, что я здесь без сопровождения? Скоро явятся мои элитные ниндзя, и уйти из многолюдного центра без шума ты уже не сможешь, - она самодовольно скривила губы, - Но я здесь не за этим, - она обернулась к нему лицом и сложила руки на груди.       - Может, я и не успею уйти без шума, зато успею тебя убить и проблема будет решена.       - Не обманывайся, проблем у тебя только прибавится. Ты подставишь свою семью, которой так дорожишь? Или, может, ты хочешь объясняться со своим старшим братом? Он у тебя ужасно чувствительный.       Раф скрипнул зубами и моментально сократил расстояние между ними, грубо схватив ее за плечо.       - Ты оставишь его в покое!       Она моментально вывернулась из его рук и ударила, заставляя отойти на несколько шагов.       - Советую держать себя в руках, а то ведь, кто знает, какая часть тела твоего брата попадет под острие моего меча в следующий раз, - Рафаэль рыкнул, но больше не предпринимал попыток подойти к ней.       - Придешь завтра ночью один на крышу бывшего штаба клана, если, конечно, так уж хочешь помочь своему брату, - она остановилась, прежде чем открыть замок и повернуть ручку двери, - и советую убраться отсюда, здесь скоро будет администрация.       Конечно, он пришел, несмотря на то, что не особо верил в ее угрозу убить Леонардо. Но она была опасным врагом и закрывать глаза на это он не собирался.       Разговор был сложным и даже болезненным, Раф не был доволен его итогами, но все же согласился на сотрудничество. Ей нужно было приструнить некоторые группировки, которые не были в восторге от новых порядков и нового руководства. Почти со всеми недовольными она сама разобралась, но были и такие, кто особо упорствовал. Кто мог быть ей лучшим помощником, чем здоровый мутировавший мужик, способный нагнать страха только одним своим видом? *****************************************************************************       По ее жилищу плыл приятный для обоняния аромат, гудели электроприборы, а полотенца после его визитов пахли мужским одеколоном. Было приятно возвращаться в такой дом: уютный и теплый.       Он так давно здесь обосновался, что ей казалось, что так было всегда. Разумеется, лидер уходил по своим делам, ведь у него была и другая семья, но обязательно возвращался. Что-то говорил домочадцам, как-то выкручивался, и вот он снова здесь: такой надежный, такой домашний, такой ее.       Она сидела за столом, пила чай и смотрела, как он старательно накладывает заживляющую мазь на свежие царапины, которые остались после нескольких часов, которые они провели в постели. Сейчас ей нужно было следить и запоминать эти-самые- места.       - Я больше делать этого не буду.       В ответ он вопросительно посмотрел на хозяйку клана.       -Я одна здесь считаю, что это ненормально? - она кивнула на его бок с только-только затянувшейся глубокой царапиной, которую накануне сама ему и поставила мечом, а потом перевела взгляд на свои ногти под которыми все еще была лидерская кровь. Когда дочь Шреддера испытывала эйфорию, то теряла всякую связь с реальностью. В эти минуты ей было совершенно все равно, как ее любовник будет оправдывать перед черепашьим семейством свой драный вид.       - И что мне, по-твоему, нужно будет сказать? Что на меня кошки напали, когда я сидел на крыше? - Лео бросил на нее скептический взгляд.       - Тебе поверят, даже если ты будешь нести чушь - у тебя репутация святого.       - Мои братья крайне любопытны, а еще среди них есть и догадливые братья, не говоря уже об отце. Одно дело что-то не договаривать, другое — лгать. Я не хочу так с ними поступать.       - Но поступаешь.       - Из этого следует, что я вовсе не святой.       Караи соскочила со своего места, легко приземлилась к нему на колени и обхватила ладонями его голову, заглядывая в глаза.       - Мне жаль, что все так вышло и тебе пришлось поступиться некоторыми своими принципами. Но мы не можем пойти и всем об этом рассказать, все станет гораздо хуже, и наша ложь станет наименьшей из наших проблем. Ты ведь знаешь это.       - Значит, ты не хочешь больше отрабатывать на мне точность своего клинка? - Лео переместил свободную от мази руку на ее талию и прижал к себе покрепче - обсуждать сейчас детали их вселенского обмана совершенно не хотелось.       - Не скрою, в начале это было даже интересно, иметь тебя и тут на кровати, и там, на поле боя, - она скорчила гримасу, когда он легонько ее ущипнул, - но я думаю, что пора это прекратить, пока твоя семейка не пришла мне мстить за то, что я обижаю их лидера.       - О, так ты опасаешься их гнева?- усмехнулся Леонардо.       - Разумеется, я думаю только о себе, - прошептала она, прежде чем впиться в его губы неласковым поцелуем.       - Я уже смирился с тем, что ты меня совсем не жалеешь, -пробормотал Лео, когда любовница перестала терзать его губы.       - Я стану делать это с завтрашнего дня: избавлюсь от своего восхитительного маникюра, - пообещала ему дочь Шредера.       - А сегодня что будем делать? - игриво приподнял бровь лидер.       - Надену кухонные варежки.       Леонардо всмотрелся в ее лицо, а потом стремительно поднявшись, закинул ее на плечо и широкими шагами отправился сначала на кухню, а потом - в спальню. *****************************************************************************       Саеносец на «службе» у Караи задержался даже дольше, чем планировал изначально. Виноват в этом был Рафаэль сам, поскольку одна деталь не давала ему покоя все то время, что он находился рядом с ней: ее взгляд. Когда они решили все насущные проблемы, и она сказала, что больше не нуждается в его услугах, он решил не упускать так просто шанс понаблюдать за ней и снова появился на горизонте, при первой удобной возможности. Караи удивилась, хоть это было мало заметно, однако прогонять его не стала, и вот он уже второй месяц оказывал ей помощь на добровольных началах.       Свою часть уговора она выполнила безукоризненно: никто больше не получал увечий, лидер был цел, лучился красотой и здоровьем. Теперь, когда они натыкались на клан, футы лениво махали оружием, черепахи не менее лениво махали в ответ, лидер и хозяйка клана обменивались парочкой колких фраз, несколькими ударами клинков, потом она обещала их убить, но только в следующий раз, потому что у нее на сегодня запланировано неотложное дело, и вся эта вялая группа растворялась в ночи. Раф почти скучал по тем временам, когда у них случались настоящие кровавые стычки и можно было от души поразмять кулаки на приспешниках зла; их лидеры дрались по-настоящему, и в глазах каждого из них горела непреодолимая решимость не сдаваться до последнего и победить... А не вот это вот все, что он сейчас наблюдал. Все качественные битвы были раньше, до того, как начался бедлам со сменой власти, и Раф нередко думал, что шреддоголовый на нарах бы перевернулся, если бы узнал, какие все нынче нежные и деликатные по отношению друг к другу.       Его братья сначала удивлялись этому: Майки даже в шутку сказал, что футы их больше "не любят" и не считают за противников, а Лео заметил, что им всем больше нечего делить, их нынешний руководитель более здраво мыслит, чем предыдущий, и, возможно, они не хотят наживать себе лишних проблем. Впрочем, скоро все споры сошли на нет и им стало не до старых врагов: здоровье их отца ухудшилось и было принято решение отправить его в Японию - поправить здоровье в гостях у старого друга, который давно звал его к себе. Сплинтер сам этого захотел, и Лео, разумеется, моментально вызвался его сопровождать, однако, тут же в разговор встрял Донни и настоял на собственной кандидатуре, аргументируя тем, что очень устал от работы и хочет проветриться. Лео не особо сопротивлялся, и темперамент глазом не успел моргнуть, как все уже было решено.       Рафаэль много размышлял обо всем, что происходит: все казалось ему странным, даже поведение брата, ведь он крайне редко жаловался на усталость, наоборот, научного энтузиазма у него всегда было хоть отбавляй. Но гораздо больше беспокоила его хозяйка клана. Что-то с ней было не так, не так, как прежде. Она как-то неуловимо изменилась, но сулило ли им это что-нибудь хорошее? Он не знал, но стремился разобраться. Когда она смотрела на него, то будто и не видела вовсе. Он не замечал больше в ее глазах прежней ненависти или презрения, что видел раньше и неоднократно. Там сейчас были другие чувства, которые он идентифицировать не мог, потому что они не были адресованы ему. Такое складывалось ощущение. Она оставалась все такой же властной, сильной и порой могла быть очень жестока, но она все равно изменилась, как будто переросла все старые эмоции и забыла о них.       Однажды, возвращаясь с очередного задания Караи остановилась и взглянула на Рафаэля, собираясь что-то ему сказать по поводу сегодняшней вылазки. Месяц немного осветил лицо и рукоятки клинков, которые торчали у нее за спиной, и его посетила совершенно безумная идея. Саеносец понял, что если не воплотит ее сейчас, то потом шанса может и не быть. К тому же она уже отпустила свой отряд и никаких свидетелей рядом не было. Мутант не дал себе времени на раздумья, а просто припер Караи к ближайшей стене, не давая ей места для ответной реакции, и впился в ее губы насильственным поцелуем.       Этой же ночью, но позднее, сидя дома Раф прокручивал в голове свой поступок и пытался подвергнуть анализу. Сделал он это вовсе не потому, что она ему внезапно понравилась, или он воспылал к ней страстью: такие женщины вообще были не для него, слишком хитрые и опасные. Он хотел проверить ее эмоциональную реакцию, отклик, вывести из равновесия. И возможно «старая» Караи не повелась бы на такой дешевый трюк и попыталась бы его немедленно убить, чтобы отомстить за свою попранную честь, но «новая» его определенно удивила. Она не сопротивлялась, и вообще никак не реагировала, и Раф даже подумал, что все это зря, но потом она еле заметно шевельнула губами. Раф не видел четко ее лица, но мог поклясться, что там изумление и неверие, а не холодная ярость и отвращение. А потом она резко оцарапала его и сорвалась с места, когда он удивленный немного отодвинулся. Сорвалась, как обычная девушка, стремящаяся убежать от обидчика.       Раф чувствовал, что разгадка где-то близко и задумчиво приложил к царапинам ватку, смоченную в антисептике. Они не болели, но почему-то жутко чесались. Мутант повернул руку на свет, чтобы посмотреть не занесла ли она ему туда инфекцию. И тут пазл начал собираться у него в голове. *****************************************************************************       Несколько дней он следил за своим старшим братом, но ничего не происходило. Удача улыбнулась ему только после того, как из дома уехали отец и Донателло.       Все его братья и он сам были уже взрослыми мужчинами, и поэтому каждый из них обладал определенной свободой действий, чего не могли себе позволить, когда были моложе. При соблюдении основных правил они могли выходить на поверхность иногда даже днем и уходить из логова, не давая по этому поводу особых комментариев, если на то не было весомой причины, чтобы реализовать свое чувство самостоятельности. Хотя Дон обычно знал, где и кто находится, потому что отслеживал их передвижения, но он об этом никогда не рассказывал.       Раф едва не прохлопал тот момент, когда лидер не дожидаясь рассвета, испарился из дома и потом едва не потерял из виду, когда преследовал его. Обычно, если Леонардо хотел исчезнуть, то было крайне сложно его отыскать, почти невозможно. Но сегодня, видимо, он думал о чем-то другом, раз не заметил погони, не запутал следы или не поймал младшего брата с поличным, а потом без раздумий стремительно влез в чье-то открытое окно.       Уже одного этого хватило бы Рафу, чтобы упрекать лидера до конца его жизни: ведь сколько было пафосных речей о том, что им нельзя контактировать с людьми и вот оно что, сам же и нарушил свое правило.       Раф начал искать место для лучшего обзора и ему повезло: одно из окон не было хорошо занавешено и оставался отличный зазор, в который было видно часть комнаты. Он достал бинокль и жадно к нему прильнул в ожидании развязки.       Долго ничего не происходило, и Раф начал было терять терпение, но скоро дверь отворилась, и он был вознагражден. На пороге появился его брат, несший несколько тарелок с едой, а следом появилась женщина, у которой в руках был кувшин и пара стаканов. Лео аккуратно расставил все на столе, а потом поспешил освободить руки хозяйки клана фут. Безусловно, это была она, и даже ее несколько затрапезный вид не мог обмануть ночного подсматривающего.       Раф неверяще протер глаза и опять уставился на сладкую парочку: они уже сели за стол и, мирно переговариваясь, принялись за поздний перекус.       Его посетила страшная догадка, когда он осматривал царапины, оставшиеся от когтей дочери Шреддера. Борясь с желанием почесаться, он вдруг понял, у кого видел похожие. Травмы не были для них чем-то особенным, они часто их получали, а уж мелких царапин было не счесть, да еще и Караи, как с цепи сорвалась, каждую встречу пытаясь сделать из лидера шашлык. Поэтому никто не удивлялся, что лидерская шкура стала еще более непрезентабельной, чем была. Но было и другое: ни с того ни с сего он начал чесаться, хотя до этого никаких проблем с кожей его старший брат не испытывал, все на нем заживало очень хорошо. Лео старался не скрести себя ногтями, но видно было, что зуд доставляет ему неудобства, хоть он и не жаловался. А потом Дон что-то ему посоветовал, и вскоре эта проблема пропала.       Раф тогда и не подумал, что это, может быть, как-то связано, а оказалось следствием того, что лидер завел себе девушку. Мало того, это была их заклятая врагиня, и какой-то период времени он всех своих домочадцев банально водил за нос.       Рафаэль чувствовал себя обманутым, разочарованным, обида и гнев поднимались в его грудной клетке, стремясь ударить в голову. Он пялился на них, переживая эти чувства остро и яро. Единственное, что он жаждал в этот момент, ворваться в их проклятую идиллию, снеся окно, и растоптать все там к чертовой матери. Растоптать, сломать и сокрушить. Уличить во лжи и этого предателя и эту стервозную дрянь и рассказать этому поганцу, как его ненаглядная использовала их отношения, чтобы укрепить свою позицию после свержения своего папаши, да что там, она и подстроила его свержение, а они, как дураки, ей в этом помогали.       Раф закрыл глаза, вдохнул свежий ночной воздух, посмотрел на свои сжатые руки и снова перевел взгляд на брата и его любовницу. Они отставили тарелки в сторону и теперь просто разговаривали. Лео что-то ей рассказывал, а она слушала его, подперев голову руками и не сводя с него глаз. Лидер сделал пасс руками, что-то показывая, она рассмеялась, и тот так широко улыбнулся, как будто никогда и не был тем самым холодным и неприступным лидером, который доводил Рафа своим занудством до бешенства. А потом она поймала руку Леонардо, прикоснулась губами к его некрасивой, чрезмерно большой ладони губами, а затем прижалась к ней щекой. Они застыли, безмолвно глядя друг на друга.       Раф почувствовал, что ему сложно дышать. Он стремительно отвернулся и опустился на пол от того, что ощутил головокружение. Перед глазами маячила эта самая картина, которая, Раф знал точно, еще не скоро покинет его мозги. Если он сейчас ворвется с обличительной речью, как мечтал об этом две минуты назад, то скорее всего безвозвратно уничтожит то, что происходит сейчас в той комнате у этих двоих. Он никогда не видел у брата такого выражения лица, даже после длительной медитации. Казалось, все эти чувства, которые Леонардо испытывал прямо в этот самый, такой прекрасный, момент, словно какое-то волшебное средство, преображало его, делая глаза такими невыносимо синими и глубокими, заставляя исчезнуть складки у губ, появившиеся из-за тревог и огорчений, стирая весь его напускной холод и самоконтроль. Рафаэль спросил себя: видит ли и она то же самое, что и он минуту назад. Его брат сейчас больше не был просто мутантом с непропорциональными чертами лица, безносым и некрасивым. Его образ ему шел. И эта кухня. И эта женщина, которая держала его за руку.       Раф не знал, сколько просидел так, прокручивая в голове все, что увидел. Но когда он очнулся, за столом уже никого не было. И темперамент тоже решил покинуть это место.       Впоследствии Раф думал о том, что заставило его тогда отступить и понял, что он просто жалел своего брата. Эта была не та унизительная жалость, которую многие сочли бы оскорбительной. Ему было жаль причинять ему боль, отнимать то хорошее, что с ним сейчас происходило. Лео жалел своих братьев, когда они все были маленькими и, когда выросли тоже жалел, поэтому очень многое для них делал и сокрушался, что не может сделать больше. Так почему он не может пожалеть его в ответ, пощадить его чувства?       С братом у него в конце концов состоялся тяжелый, но очень нужный им обоим разговор. Лео все ему рассказал, с самого начала: и о причинах этой связи и о том, почему не мог сказать сразу, и о многом-многом другом. И Раф его понял.       Лео сказал, что Дон был в курсе: для него не составило труда сложить два и два, поэтому он и вызвался сопровождать сенсея в его путешествии, несмотря на свою вечную загруженность. Но то, что об этом знал еще и Майки, стало для Рафа полной неожиданностью. Впрочем, их самый младший брат, обладал достаточно нестандартным мышлением и иногда приходил к тем же самым выводам, что и остальные, используя одному ему известные методы. Он заметил, что Лео больше не кладет в утреннюю кашу сахар и существенно уменьшил потребление печенья, и предположил, что если лидеру не нужен дополнительный источник хорошего настроения, то он и без того безмерно счастлив, а безмерно счастлив он может быть только по одной причине: большой любви. Леонардо подавился, поскольку во время этой тирады спокойно завтракал и дважды сменил оттенок лица, пока пытался откашляться. Так Майки понял, что угадал. Ее имя он так и не смог узнать, но, когда Лео попросил его не болтать об этом, он пообещал и сдержал свое обещание. Когда, после знакового разговора, новость стала достоянием общественности, Майки заявил, что всегда подозревал, что Лео втюрился в свою соперницу, потому что заметил на его панцире новую трещину в форме буквы «К», а это, как известно, самый верный признак большой любви.       Оставалось дождаться, когда вернется отдохнувший сенсей в сопровождении своего среднего сына. Что бы ни было, Раф собирался поддержать своего брата, хотя совершенно не доверял его избраннице, несмотря ни на что. Он все еще вспоминал ее умопомрачительные ногти и не мог понять, чем можно было их пропитать, чтобы они вызывали такую чесотку. И зачем она это делала с его братом?!       Было много вопросов и нерешенных проблем, но Раф знал, что все будет хорошо. А если нет, то он снова ввяжется в какое-нибудь запутанное детективное расследование. И докопается до правды. Так-то!