Tangled up in u

– Господи, Кларингтон, ты вечно всё усложняешь, – надрывался Себастиан, когда его благоверный собирал на втором этаже вещи. –Что я такого сделал? Ну, сходил на встречу с другом, ну, выпил, что ж в этом такого ужасного?! Хантер искренне не понимал, почему Смайту эта простая встреча не кажется чем-то большим, ведь они с Блейном были довольно близки в академии, даже пытались создать пару... – Смайт, не ори на меня. Я спокойно сказал, что не потерплю твоих извечных пьяных посиделок до полуночи с какими-то уж очень «близкими» друзьями. Но ладно, если бы вы просто выпили, но он приволок тебя домой на своём горбу, а ухмылка, одна она чего стоила. После такой ночи ты ничего не помнишь, идиот, а он – помнит. И я не знаю, да и знать не желаю, что между вами было... – голос скрывался на хрип, переходящий в глухие слезы и жгучую обиду. И пусть я буду уродом, но ему нужно понять, что дороже для него – я или беспорядочные связи со всеми друзьями. – Да ничего не было! Сколько я могу тебе это вдалбливать в голову?!? – Блейну своему вдалбливай, что угодно. Я устал. Уйди от двери. – Хантер пытался подвинуть парня, но получил лишь пощёчину и очередной писк. – Никуда ты не выйдешь. А если и решишься – не войдёшь в этот дом. Никогда. Я не впущу. Ком в горле мешал говорить, пелена в стеклянных глазах помутнела, и Хантер просто обошёл любимого, поцеловал в щеку, сказав лишь пару слов: – Когда-то я был для тебя всем. Но ты изменился. Теперь я стал лишь малой частью всего, что тебе нужно. Дверь закрылась. Машина уехала. Серое облако пыли ещё долго витало над дорогой...

***

Около одиннадцати вечера Себастиан был в баре. Нет, а что вы ожидали от того, кто только что потерял свою душу, буквально? Пятый шот был уже не таким противным, музыка была уже не слишком громкой, а люди уже не казались такими гадкими. Да, окружающая обстановка становилась намного приятнее, когда в тебе около литра алкоголя высоченного градуса, поглощенного в дополнение к выпитым шотам, и хороший бармен, способный выслушать твои сопли. – Я ведь реально его упустил, чувак. Я просто дал ему выйти в ту дверь, даже не обернувшись. Кретин. – Никогда не бывает неподходящего времени, чтобы что-то подправить. Ошибки - это часть жизни, часть плана, не нужно зацикливаться на них. Иди и действуй, – брюнет кивнул в сторону входа, куда только что зашёл Кларингтон. На нем были старые, пожухлые джинсы, серая футболка, которую Себастиан подарил ему на первый день рождения, проведённый вместе, и не менее старые кеды. Одним видом Хантер просто заставлял сердце больно сжиматься: безжизненный взгляд, как будто все те миллионы огоньков в глазах в одночасье потушили, спина согнута, а не горделиво выпрямлена, как всегда, походка худо-криво напоминает его мужчину. Он полностью сломлен. Нет той радости и любви, даже сидя в другом конце зала, Себастиан ощущал пустоту и видел зияющую дыру в груди.

***

– Дамы и господа, а теперь попривествуем нашего безнадёжного романтика! Надеемся, что это поможет вам! – после этих слов Смайт поднялся на сцену и аккуратно взглянул на зал – Хантер сидел за барной стойкой и пил сок. Да, он никогда не пьёт. Он приходит сюда подумать. Парень, как можно бережнее взял стоящую на подставке гитару, и тихонечко начал:

You're my world The shelter from the rain You're the pills That take away my pain You're the light That helps me find my way You're the words When I have nothing to say

Хантер обернулся на последнем слове прямо к сцене. Его глаза вспыхнули искорками света, а рот приоткрылся в удивлении. Он узнал голос с первых аккордов, но решительно не хотел смотреть поющему в глаза.

And in this world Where nothing else is true Here I am Still tangled up in you I'm still tangled up in you Still tangled up in you

Руки Смайта дрожали, аккорды выходили коряво, но сердце приказывало играть до самого конца. Слезы солёными дорожкам стекали по щекам, что-то родное трепетало внутри, а улыбка сама по себе расцвела на лице парня.

You're the fire That warms me when I'm cold You're the hand I have to hold as I grow old You're the shore When I am lost at sea You're the only thing That I like about me And in this world Where nothing else is true Here I am Still tangled up in you I'm still tangled up in you

Кларингтон знал каждую строчку, каждый переход и каждое слово этой песни. Она была их песней. Той песней, что связала их, связала чем-то большим, чем просто связь. Связь могла бы распасться после первой ссоры, но это – нет, оно крепко держало обоих рядом, не давало отстраняться дальше радиуса города. Он просто поднялся на сцену и, встав рядом с долговязым гитаристом, продолжил:

How long has it been Since this storyline began And I hope it never ends And goes like this forever

Глаза в глаза. Улыбка в улыбку. Слеза в слезу. Они пели. Они были слишком далеко, чтобы обращать внимание на сидящих зевак. Это их песня. Их минута. И их разбитые сердца, что вновь склеивались каждой нотой, словом и аккордом этой мелодии.

Here I am Still tangled up in you I'm still tangled up in you Still tangled up in you

Пальцы переплетались, грудь вздымалась от горячего и влажного воздуха, глаза горели от слез, выплаканных за сегодняшний день, но никто не нарушал этого. Два парня, что просто стояли на сцене. Два парня, что держали каждый в своих руках не просто человека. Держали не просто руку. Они держали мир. Каждый свой мир, без которого все остальное не кажется настоящим и нужным. Мир, который связывает их души, их сердца, их любовь...