Вирус жизни.

— Нам Шин отказался присутствовать на нашей свадьбе, — бесстрастно сообщил Шин невесте накануне венчания, когда они в четыре руки готовили завтрак для всех обитателей «Чемпиона». — Подумаешь, — фыркнула было она, но, посмотрев на парня, прикусила язык. В его выразительных глазах застыла задумчивая грусть и некая обреченность, смирение перед неизбежностью. Подобное выражение девушка уже видела у андроида, когда доктор О намеренно его игнорировала, показывая, что для нее существует только один сын — тот, которого она выносила и родила. А искусственный ребенок — это и не ребенок вовсе, а так, надоевшая игрушка.       Ну что тут скажешь, Нам Шин — истинный сын своей матери! Бон все еще не могла простить О Лору, хоть и была благодарна ей за пусть и позднее, но раскаяние и принесенную жертву. Девушка снова взглянула на своего Шина и вздохнула: как же ей далеко до его великодушия и всепрощения! Ведь обижается же, не чурбан, остро переживает всю несправедливость мира по отношению к нему, но имеет в себе способность прощать и принимать своих обидчиков, не платить той же монетой. — Ты все-таки решил сегодня поехать в Янпхён? — спросила Со Бон, переводя тему. — Ничего, если я с тобой не поеду? — Почему? — встрепенулся Шин и отложил в сторону устрашающий кухонный тесак, которым только что лихо настрогал репчатый лук в мелкое крошево. И глаза у него при этом не слезились. — Возможно, это последний шанс застать дедушку живым, говорят, после недавней эпидемии гриппа он стал совсем плох… — В том-то и дело… — Бон отвернулась и нервным движением насыпала в кофемолку обжаренные зерна. — Не могу я смотреть на больных стариков. Слишком жалко их становится. Как бы ни жили они до этого, сколько бы зла ни сотворили, но перед лицом старческой немощи и близкой смерти все беспомощны, как младенцы… Не могу. Прореву полночи, глаза завтра будут, как два помидора — красные и опухшие. А завтра свадьба… Ох-х… — Страшно? — Шин еще больше оживился. — У тебя начался тот самый мандраж? Чего именно ты боишься? — Да не боюсь я, отстань! — отмахнулась она и плюхнулась на табуретку.       Но Шин ей не поверил. Подошел, опустился рядом на корточки и спросил, глядя снизу-вверх бесхитростным взглядом: — Может быть, ты боишься меня? — С какой стати? — Бон засмеялась и щелкнула его по носу. — Уж кого-кого, но тебя я никогда в жизни не испугаюсь. — Я не об этом, — он уселся на пол лицом к ней и голосом ожившей «Википедии» произнес: — По статистике, большинство невест, выходящих замуж впервые, подсознательно страшатся грядущих перемен и проецируют этот страх на первую брачную ночь, когда происходит консуммация брака — необратимая перемена для любой женщины в физиологическом плане. Ты тоже по этому поводу нервничаешь?       Пока он заинтересованно хлопал ресницами в ожидании ответа, Бон смотрела на него с непередаваемым выражением какого-то нарочито холодного недоумения. Потом сказала: — Я не поняла, ты что, надеешься, что став мужем, перестанешь быть рабом? Наивный.       Крупный мягкий рот андроида растянулся почти до ушей: — Я знал, что ты заявишь что-то в этом духе! Всё-таки побаиваешься меня? — Шин, я сто лет тебя знаю, как облупленного, думаешь, сможешь меня хоть чем-нибудь удивить? — хмыкнула девушка и встала, чтобы разлить сварившийся кофе по чашкам. Шин повел носом и попросил: — Мне тоже налей. Вкусно пахнет. — Система не заглючит? — усомнилась Со Бон. — Нет, — покачал он головой. — Я, Кан Со Бон, больше не плюшевый медведь, с которым уютно спать в обнимку, я — живой, развивающийся организм. Стремительно развивающийся. Уже могу понемногу переходить на человеческую пищу. Поэтому не будь так уверена, что я тебя однажды не удивлю… — Ну, гляди, ловлю на слове, — Бон опять засмеялась. — Удивляльщик…

***

      Как бы Со Бон не плевалась ядом при одном лишь звуке имени Нам Шина, но ради Ли Шина она была обязана любым способом заставить его прийти на свадьбу. Поэтому, когда жених уехал к деду, невеста развила неожиданно бурную деятельность. Сначала созвонилась с Дэвидом, потом наведалась в Убежище и только затем отправилась в Тосгон.       Нам Шин, недобро щурясь, смотрел, как Кан Со Бон вольготно располагается на диване в гостиной, вытянув длинные ноги и бросив рядом большую спортивную сумку. — Какого хрена ты сюда приперлась? — мрачно спросил он, не заморачиваясь такой ерундой, как вежливость. С Кан в этом не было необходимости — борзая девка и сама не стеснялась ни его высокого статуса, ни чуть более старшего возраста.       Но сейчас она выглядела какой-то на редкость добродушной… На Северном полюсе сдох белый медведь? Впрочем, нет, не сдох, скорее, просто заснул — Кан в ответ пропела соловушкой: — Соскучилась по тебе, дорогой деверь! — И ресницами так — хлоп-хлоп. Няшечка, блин. Пташка. Только вот у этой птички из клюва раздвоенный змеиный язык то и дело порскает… Нам незаметно скрестил пальцы: не внушал ему доверия этот визит доброй воли. — Гадость какую задумала?       Птичка-Кан только руками замахала: — Ну что ты! Мы же завтра породнимся! Я мириться с тобой пришла…       У Нам Шина глаза полезли на лоб. Чего-о?! Мириться пришла? Она?! Да ладно, быть того не может! Он кивнул на сумку возле ее ног: — А с собой ты, случайно, не бомбу захватила? Чтоб уж наверняка… достигнуть консенсуса? — Ты плохо обо мне думаешь, — улыбнулась девушка. — Это не бомба. Это подарок. Специально для тебя приготовила — набегалась, пока разыскала. — Ого! И что же это? Надеюсь, не набор БДСМ? Я таким не увлекаюсь, если что… — Шин с ухмылкой уселся на краешек стола и наклонился к ней. — Но от «права первой ночи» не отказался бы!       Со Бон улыбнулась еще милее, молча расстегнула сумку и поставила на стол рядом с ним… кейс со смертельной кнопкой.       Шин побледнел, как смерть, отскочил и шарахнулся в другой конец комнаты, сшибив по пути пару стульев. Вытянул трясущуюся руку, шепча побелевшими губами: — Ч…что эт…то т…такое?.. — Как что? — удивилась Бон. — Не узнал свой вожделенный «ядерный чемоданчик»? Ты же столько времени о нем мечтал! Вот я и решила подогнать тебе сувенир на память! А ты, вижу, и не рад? Отчего же?       Она наблюдала за парнем с любопытством вивисектора, препарирующего жертву. Тот тяжело дышал и не сводил с кейса вдруг наполнившихся слезами глаз. Кан точно рассчитала удар, сыграв именно на той струне, что разрядом тока хлестнет по нервам, взметнув в душе Нам Шина весь ужас воспоминаний и обострив чувство вины, которое он тщетно старался заглушить. Девушка поднялась с дивана и сделала шаг в его сторону. Нам попятился, уперся спиной в стену и сгорбился, закрыв лицо ладонями: — Какая же ты сука, Кан Со Бон… — Зря ты так, родственничек, — сказала она, приблизившись почти вплотную. — Я по крайней мере убить тебя не пытаюсь… Помнишь ведь? Наверное, наслаждался, глядя, как робот послушно душит свою девушку? А когда он взломал в себе систему управления, ты решил прикончить его самого? Ты же ничего из этого не забыл? — Не забыл!!! — заорал Нам Шин, вцепившись пальцами в ее плечи. — Помню все до последней секунды!!! Забыть не получается и простить себя тоже! Ты за этим сюда пришла?! Чтобы заботливо намылить мне веревку, когда побегу вешаться? — он оттолкнул ее и упал на колени, захлебываясь слезами.       Восковое лицо матери, лежащей в гробу, встало перед его внутренним взором, и сердце сжала ледяная рука безысходности. И не одна только мать пострадала по его вине. Енхун — лучший друг, названый брат — поседел на треть всего за сутки, когда подняли из залива изувеченные останки — иначе не скажешь — робота Нам Шина-3. Того, кто до последнего вздоха защищал собственного убийцу — человека с тем же именем, будучи в разы более достойным, чтобы остаться жить.       Конечно же, Нам Шин с готовностью откликнулся на просьбу Дэвида и поделился стволовыми клетками с андроидом, помог вернуть его к жизни, стараясь хоть как-то искупить содеянное. И со временем камень на душе полегчал, тяжелые воспоминания тщательно утрамбовались и были отодвинуты в самый дальний угол сознания, но вот появилась несносная Кан Со Бон, которую он то ли ненавидит, то ли всё же болезненно любит, и приволокла с собой ту самую кнопку смерти, пусть даже теперь и неактивную. Однажды Нам Шин уже нажал на нее, запустив череду несчастий, обрушившихся, в первую очередь, на него самого. И в итоге сидит у ног этой девки и безутешно рыдает.       Со Бон присела на корточки, положила ладонь на его вздрагивающую спину и сказала: — Плачущего нужно обнять. Этому правилу научил меня мой Шин. Я не стану тебя обнимать, но утешить все-таки попытаюсь. Шин тебя ни в чем не винит. Даже в смерти мамы. И никогда не вспоминает твоих былых прегрешений. Благодарен за новую жизнь. И я благодарна — если бы не ты, Шина бы сейчас не было со мной. Спасибо тебе, Нам Шин.       Парень поднял мокрое лицо и хрипло прошептал: — Что тебе надо от меня? Зачем ты все это затеяла? — Просто хотела позвать тебя на свадьбу лично, — уже без ехидства улыбнулась Кан. — Ты же все помнишь и до сих пор коришь себя за прошлое. А раз так — переставай кочевряжиться и снова и снова мучить моего Шина: приходи завтра. Не причиняй ему еще больше боли. — Хорошо, — покорно шмыгнул носом Нам и встал на ноги. Вытер щеки. Покосился на девушку, которая уже успела упаковать кейс обратно в сумку. Спросил неуверенно: — Правда, что вы после свадьбы собираетесь уехать в Европу? — Правда, — кивнула Бон. — Шин обещал, что там починят мою железную ногу. — Но вы же вернетесь потом? — Не знаю, — пожала плечами она. — Там родина Шина, да и доктор О в Чехии похоронена… А мне все равно, где жить, если с ним. А что? — Да так… — Нам пригладил пятерней взлохмаченные волосы и неопределенно покрутил головой. — Я что-то к вам уже привык, наверное, первое время будет скучно…       Бон закинула сумку на плечо, говоря с усмешкой: — Если совсем соскучишься — приезжай в гости. Только ненадолго! Ты ж, как свекровь: после общения с тобой я буду бешеной собакой на всех кидаться. Но так и быть, приезжай. А если этого тебе покажется мало — позвони Ене и попроси вернуться. Она ведь на деле неплохая девчонка, и любит тебя так, как вряд ли кто еще полюбит. — Любит? — фыркнул он. — Хороша любовь! Изошлась рефлексией на тему «ах, я плохая дочь, предала отца, бла-бла-бла» — и это после того, что ее папаша сделал! Любовь… В конечном итоге, она предпочла свалить в Штаты и вообще меня не видеть! Это любовь? — Понятненько, — Кан посмотрела на него с откровенной жалостью. — Да ты, по ходу, так и не поумнел со времен детского сада… Это я к тому, — оборвала она уже готовое вырваться у него ругательство, — что ты снова себе сказку выдумал, и сам в нее поверил… Беда с тобой! — Ну, валяй, просвети меня еще разок о том, какой я непроходимый болван и тупица! — Сам сказал! Ладно, так и быть… С чего ты взял, что Ена страдает из-за того, что пошла против отца? Башкой думать не пробовал? Она всегда отлично знала, чего хочет, и добивалась этого любыми путями! И батю своего на нары упрятала, хорошо понимая, что поступает правильно! А уехала она от тебя подальше потому, что не смеет даже в глаза посмотреть. Именно ее отец всю жизнь мечтал избавиться от тебя и твоей семьи, убил твоих родителей и Шина… Словом, дочь убийцы она теперь, а не твоя невеста. И пока ты ее не позовешь, сама не явится пред светлы очи. Так что, зови, если скучно будет. Уж с Еной точно не заскучаешь — и плешь проест, и весь мозг вынесет! — Ну неинтересна она мне! — простонал Нам. — Приелась, как насморк! Ты гораздо больше нравишься… — О как? А кто-то тут недавно говорил, что БДСМ не увлекается… — Сам знаю, что это не всерьез… — он поморщился, опять увидев ее ехидную улыбочку, но все-таки сказал: — Скорее всего, это просто отголоски чувств Шина. Мы же с ним что-то вроде близнецов, имеем эмоциональную связь. Очень слабую, но… И потом, ты красивая, я на тебя чисто по-мужски реагирую. А на самом деле, если уж быть совсем честным, я бы не прочь с тобой подружиться. Как с парнем.       Такое неожиданное признание вызвало у девушки легкое замешательство, которое, впрочем, разрешилось буквально сразу. В ее кармане зазвонил телефон, она прижала его к уху и услышала тревожный голос своего уже почти мужа: — Кан Со Бон! Сигнал твоего мобильного находится в непосредственной близости от сигнала Нам Шина. Зачем ты приехала к нему? Он тебя позвал? Что ему нужно? — Нет, я здесь по собственной инициативе, — ответила она непринужденно. — Решила пригласить его на свадьбу лично, раз рогом уперся. — И что? Что ты сделала? — тревога в голосе андроида только возросла. Взглянув на кислую физиономию Нама, Бон усмехнулась: — Не волнуйся, всё нормально. Он придет. На своих ногах.       Закончив вызов, она произнесла: — Вот видишь — мой парень ревнует. Ему не нравится, когда мы с тобой близко друг к другу. Так что пардон, ничего личного. Считай, идею я оценила, но чувства Шина мне дороже. Не хочу, чтобы ему было больно. И порву любого, кто рискнет ему эту боль причинить… Надеюсь, ты меня понял.