Чистота — наше все!

      Тишина уже какое-то время заполоняла пустую комнату, изредка разбавляясь лишь нежным пением каких-то птиц с улицы и ритмичным стуком секундной стрелки на часах. Совсем недавно здесь носились туда-сюда только принятые солдаты, которым посчастливилось стать членами команды Леви Аккермана. Именно поэтому они что-то носили, что-то чистили, мыли без остановки, оттирая каждую пылинку на поверхности стола, подоконника и пола. Гневно кричали друг на друга, когда кто-то по неосторожности вдруг начинал топтаться на только что протёртом до блеска полу, боясь тут же получить оплеуху от самого капитана. Смеялись над различными шутками и просто разговаривали о событиях, произошедших с ними за столь короткое время и уже поразивших до глубины души, что каждый до сих пор с отвращением и неким содроганием вспоминал о той или иной ситуации, делясь с остальными эмоциями и впечатлениями.       У Леви же от всего этого гвалта начинала болеть голова. Все это время он просто молча лежал на диване, располагающимся возле стены, и недовольно смотрел за работающими солдатами, что, по его мнению, умели только болтать без умолку, но явно не работать руками. Предположение он такое сделал, исходя из того, что они делали все очень плохо и непрофессионально, оставляя то тут, то там «недобитый» грязный участок. А потому они получали за столь отвратительную чистку и отправлялись мыть повторно, выматывая капитана ещё больше, чем могли бы. Но он все равно никому на это не жаловался.       На улице стояла жара, но, тем не менее, прохладный ветерок едва касался кожи лежащего, вылетая из раскрытого настежь окна и позволяя почувствовать некое умиротворение и спокойствие. Правда, это едва получалось в присутствии нескольких амбициозных «детей», сперва кричащих громкое «Я!» и только потом думающих о том, что случилось и куда нужно бежать. Хотя, безусловно, такое качество очень ценилось во «вчерашних» выпускниках, да вот только какой в этом прок, если хотя бы один из них не может как следует отдраить всего одну стену или малую часть комнаты? О какой же зачистке титанов может идти речь, если никто из них не способен навести порядок даже у себя дома, не говоря уже о собственных мыслях и дурной голове?       Аккерман лишь тяжело вздыхал, когда его посещали подобные мысли, чтобы хоть как-то выпустить это из себя, не говоря при этом ни слова ребятам. В их глазах он так и оставался все таким же суровым и крайне необщительным человеком, что порождало лишь новые вопросы к его туманной персоне со стороны подопечных.       — Как же я устала!       В дверном проёме появилась до боли в глазах знакомая фигура, что так же быстро, как и всегда, прошла к небольшому креслу и с грохотом уселась на него, умиротворенно при этом вздохнув. Она даже не обратила никакого внимания на мирно лежащего брюнета и удобно развалилась на мягкой обивке, поскольку сейчас хотела немного отдохнуть. Вернее, Ханджи становилось все равно каждый раз, когда она приходила до боли в ногах уставшая, а всегда перебегать в соседнюю комнату, если же она вдруг находила спящего или же просто отдыхающего Аккермана, женщина не собиралась. С этим смирился даже он, ненавистник любого постороннего шума, мешающего ему наслаждаться тишиной.       Леви же просто недовольно прикрыл глаза, уже представляя в каком виде она здесь появилась. Ему хватило всего лишь краем глаза посмотреть на фигуру пришедшей и мельком взглянуть на черные следы от ботинок, оставленные ею на чистом полу. Они медленно тянулись из самого коридора, а вернее — с улицы, где женщина, видимо, успела даже искупаться в грязи, ведь весь ее внешний вид только об этом и говорил.       — Ты на этот раз прямо в грязи валялась? — недовольно пробурчал капитан и тяжело вздохнул, чуть поморщившись.       — А? — изумилась женщина и опустила глаза себе на колени, а затем и на пол. — А, так ты об этом. Всего лишь очередные эксперименты с титанами, правда, на этот раз ничего интересного, — вздохнула она и откинулась на спинку кресла, чем вызвала у Леви нервный тик.       От такого обилия грязи в помещении его просто передергивало, а такое халатное отношение Ханджи к своему внешнему виду просто убивало капитана, и он устало закатывал глаза.       — Раз ничего интересного, так иди и переоденься во что-нибудь чистое. Не добавляй лишней работы моим ребятам, — как-то ворчливо отозвался Леви, ещё раз посмотрев на четкий след на полу.       Подумав какое-то время, он приходит к выводу, что чистить это он будет с помощью вездесущего Эрена Егера, а что касалось кресла, то он надеялся, что все очень даже обойдется.       — Да ладно тебе. Не такая уж я и грязная, — улыбнулась Ханджи, слегка хохотнув, и встала с места, хорошенько потянувшись. — Так, а сейчас нужно пойти кое-что проверить, а затем, наверное, лягу спать. Или нет! Кажется, меня кто-то просил зайти. Или это было вчера? — рассуждала она, в то время, как Леви взял уже настолько привычный для него предмет, в виде когда-то отломившейся от стула ножки, и широко замахнулся, подойдя к женщине со спины вплотную.       Ханджи глухо ударилась о пол, а рядом с ней упали и слетевшие с ее головы очки, что немного прокатились по полу. Немного постояв на месте и тяжело вздохнув, брюнет аккуратно поставил в угол давно всеми забытую ножку стула, посмотрев на потерявшую сознание женщину. Он делал так уже не в первый раз, а потому с обычным и непроницаемым лицом подхватил Зое под мышки и потащил в сторону ванной, уже представляя, как она снова начнет ругаться на него за такой своевольный жест. Она почему-то абсолютно забывала о том, что он все равно потащит ее мыться, пойдет она туда сама, или же таким способом, как сейчас.       К его же удивлению, ее ничему не учили подобные случаи, и каждый раз, когда она приходила такая же грязная, словно какой-нибудь дикий зверь, что у Леви даже челюсть сводило, эта до ужаса шумная женщина, как обычно, игнорировала все его тихие предупреждения. В такие моменты у него появлялась лишь одна мысль: «Может, сразу же по короткому пути пойдем?». Но, к сожалению женщины и самого Леви, ему приходилось постоянно повторять одно и то же, что всегда почему-то заканчивалось одинаково. Это его в какой-то степени обескураживало, а сам же тот факт, что Зое пылилась и пачкалась также быстро, как и любая жилая комната, заставлял его задуматься.       И вот он уже привычными движениями затаскивает Ханджи на небольшой стул, который предусмотрительно принес туда ранее и начинает стягивать одну вещь за другой, скидывая рядом, чтобы чуть позже застирать. Она же послушно сидит и не шевелится, хотя уже создаётся впечатление, что она и вовсе спит, из-за чего мужчина очень аккуратно снимает с нее последнюю рубашку и тяжело вздыхает, ненадолго замерев. Он засучивает рукава до локтя и подворачивает свои черные брюки, начиная медленно поливать Ханджи водой, аккуратно и быстро промывая ее волосы и лицо, постепенно перемещаясь ниже и повторяя процедуру, которую делал уже кучу раз.       Он всего лишь вздыхает и ворчливо причитает, что мог бы снова обойтись без битья несчастного ученого, да вот только сама мысль о том, что она в таком виде могла ходить весь день, возмущала его ещё больше. Потому он продолжал аккуратными движениями промывать все доступные места, стараясь поскорее закончить до того, как она проснется, как и всегда.       Брюнет завернул ее в полотенце, удостоверившись, что то не сползёт с женщины в коридоре, пока Аккерман будет нести Ханджи до ее комнаты, а выглянув ненадолго в коридор, проверяя на наличие людей, он подхватил ее на руки, довольно быстро преодолев небольшое расстояние от ванной до места назначения. Он положил ее на кровать, начиная рыться в ее вещах в поисках того, во что бы он мог ее сейчас одеть. Вернее, как он предполагал, оденется она сама, а он же просто сложит рядом то, что, по его мнению, будет наилучшим вариантом и выйдет наружу, оставив ее спать, ведь она, действительно, устала, раз завернула в первую попавшуюся комнату от входа в дом.       Завершив все здесь, Леви тихо ушел, прихватив с собой выпачканные в грязи вещи, и начал стирать, почему у него тут же промелькнула мысль о том, что его излишнее чистоплотность всегда умиляла эту странную учёную. Она, казалось, не интересовалась больше ничем, кроме как своими титанами, из-за чего он снова задумчиво промычал себе под нос и продолжил четкими движениями вымывать всю пыль и грязь из вещей Зое.       Леви уже давно перестал заботиться о том, как она будет себя чувствовать после удара по голове, поскольку всегда бил с одной и той же силой, да и то через раз, а она же отсыпалась и находилась в прекрасном состоянии. Хотя ее странность и излишний шум он все же списывал на частые подобные случаи, правда, это никак и не подтверждалось. И не сказать, чтобы он, вообще, перестал о ней беспокоиться, поскольку каждое ее действие заставляло Аккермана задаться вопросом, а нормальный ли она все же человек, или же она просто так дурачится. Но, тем не менее, именно эта женщина заставляла нечто теплое разливаться по его душе, отвлекая от всей этой гнусной реальности, где каждый день боишься потерять своих бойцов, которых так безжалостно отправляют воевать с существами в несколько раз больше, а может, и местами сильнее их. Она каким-то образом стала именно той, ради которой он готов пойти и постирать, которую он постоянно пытается привести в порядок, когда та в очередной раз выплывает из какой-нибудь грязной лужи. Загоняет спать, когда та уже на пределе и от нее уже ничего больше никому не требуется, хоть она и старается куда-то снова убежать. Как ни странно, ему отчего-то становилось приятно, когда он подобным образом о ней заботился, возможно, немного во вред ей, но никого, даже ее это потом не заботило, оставались важным лишь сама суть и посыл, что до этой своеобразной женщины тоже доходило.       Брюнет уже развесил мокрые вещи Ханджи и снова лег обратно на тот самый диван, как услышал некий гомон с улицы и тяжело вздохнул, поскольку снова придется слушать этот шум, пока ребята не закончат работу. А ведь так тянуло побыть какое-то время в тишине и идиллии, которую в прошлый раз разрушила Зое Ханджи. Но тут же Леви вспомнил о своей крайне интересной идее, посмотрев на пол рядом с собой, и с некой неохотой поднялся, начиная брести в сторону громкого хохота солдат.       — Эрен, — позвал парня капитан и поманил к себе пальцем, из-за чего он еле заметно вздрогнул, но все же подошёл. — Ханджи пришла, поэтому помой пол в гостиной, — тихо, как и всегда, сказал брюнет и вернулся на свое нагретое место под звонкий хохот ребят, которые все же не упустили возможности немного поиздеваться над несчастным Егером.       Парень тут же взвыл от безысходности и начал биться головой об стену, тихо причитая и жалуясь на свою нелегкую жизнь. Леви лишь многозначительно хмыкнул и расслабился, снова прикрыв глаза и надеясь хотя бы в этот раз отдохнуть от всей этой суеты. Он слышал легкие смешки ребят, все то же пение птиц, тихо напевающих успокаивающие мелодии в открытое окно, глухо тикающие часы, что все также ритмично отмеряли уходящее время. Но все это постепенно угасало, стихало и уже не имело никакого значения.