Разочарования

Дверь с шумом закрылась. Вновь, в которой раз лишая единственного луча света в этой мерзкой клетке. Неприятный запах сырости витал в воздухе, создавая еще более замкнутое ощущение. Возможно, если бы еще в детстве он не избавился от страха перед темнотой, то сейчас пришлось бы особенно туго. Скоро глаза настолько привыкнут к тьме, что свет перестанет быть нужен. Озай мрачно усмехнулся, пытаясь разглядеть в темноте собственные руки. Многие, попадая в клетку, начинают считать дни. Чертят на стенах, выскребают черточки, оставляя пометку о каждом прошедшем дне. Здесь на стенах тоже такие есть, много. Неизвестно конечно, оставил ли их один человек или же множество других узников посчитали долгом исцарапать стену камеры. Свергнутый король ничего не чертил на стенах. Считать дни должен тот, кто чего-то ждет. Освобождения, обеда или смерти. А он ничего не ждет. Совсем, в голове пусто, даже еда потеряла свой вкус. Бесцветная и безвкусная, кто будет такого ждать. Озай поднял глаза на дверь, сквозь щели которой слабо пробивались лучики света. Они были слегка рыжие и то и дело подрагивали, когда за стеной слышались шаги. Он знал, что коридоры тюрьмы освещало множество факелов. Руки непроизвольно сжались в кулаки, но ничего не произошло. Бывший король уже даже не переживал из-за этого. Он устал постоянно злиться из-за того, что по вине какого-то проклятого лысого мальчишки он потерял все. Все — магию огня. Для Озая она была всем. Возможно, он полагался на нее даже слишком, но по сути только своим рукам и их силе он мог доверять. Оказалось, что и тут его ждало разочарование. Они преследовали его всю жизнь, начиная с самых юных лет и заканчивая этим днем. Наверно в этом его проклятие? Ведь твердят же ведьмы он проклятиях, мол, прокляну тебя до третьего колена и так далее. Кто знает, может они и не врут. Бывший Хозяин Огня родился вторым. Младшим. Отец сразу дал понять, что у него нет шансов вырываться из клейма «Младший» и это навсегда будто выжжено у него на лбу. Озай до сих пор помнил, как в попытках доказать, что он не хуже брата Айро, позорился перед всеми и еще больше опускался в глазах своего отца, которого наверно любил и уважал больше всего на свете. Забавно, как постепенно герой и пример для подражания растворился в море разочарования. В какой-то момент будучи еще юным принцем, Озай неожиданно осознал одну интересную вещь — отец не видит его не потому, что не замечает, а по одной просто причине. Он его не любит и не хочет видеть. Это было очень больно. Наверно слишком он был еще слишком мягок для этого… Ему было ведь… Чуть младше Зуко. Озай привычно скривился при мысли о сыне. Еще одно разочарование. Ничего нормально не умеющий неудачник. Ему повезло, что он вообще родился. Да еще и первенец, наследник. Озай отлично видел, каким любимцем стал Зуко у своей матери Урсы, как она потакала ему во всем. И рождение маленькой Азулы вовсе не изменило этого, наоборот, девочке стало доставаться за все. Его это выводило из себя. Бывший Хозяин Огня терпеть не мог любимцев, они всегда напоминали ему старшего брата, которого любили. Любили просто потому что он был быстрее, яростнее и сильнее. А Урса. Тоже еще одно разочарование. Озай помнил, как они встретились первый раз. Она такая простая, в белом платье. Ничего аристократичного, а благородными кровями даже не пахло. Но тем не менее, она ему понравилась. Возможно он даже слишком увлекся ею. Урса была вовсе не первой да и не самой роскошной женщиной в его жизни, но что-то в ней зацепило его. Конечно, эта актриса была красивой. Озай был уверен что именно это и ослепило его, точнее раньше он старался себя убедить в этом. И убедил. Только сейчас, когда времени на размышления в его жизни стало больше чем достаточно, свергнутый Хозяин Огня стал задумываться на собственными чувствами. Ему было отвратительно признать в какой-то момент, что да, он любил эту женщину. Она не достойна его любви, даже малость не достойна. А он, как какой-то дурак ходил за ней. Озай пытался быть с ней мягким, добрым и спокойным. Как ему сейчас казалось, из кожи вон лез, лишь бы Урса была довольна. Но эта мерзавка любила другого. В какой-то момент к принцу в руки попали ее тайные письма возлюбленному… Как же красиво она оказывается умела говорить, столько ласковых слов, сколько было в этом письме Озай за всю жизнь в свой адрес не слышал. Наверно в этот момент он окончательно бросил все, хотя бы маленькие мечты быть любимым. Не всем суждено, что же поделать. Значит его судьба в другом. И впервые он позарился на трон, вдруг ему это показалось таким желанным. Озай снова тихо хмыкнул и отвернулся к стене, облокачиваясь на нее боком. Ему нравилось думать, что стоило ему захотеть трон, он его получил. И убийство отца оказалось не таким уж и страшным поступком. Просто пара капель в бокал с вином и старик уже лежал на полу с застывшим взглядом. А новому Хозяину Огня было плевать. Он смотрел как умер отец, а после позвал стражу, изобразив испуг. Внезапно послышался скрежет ключей в двери и железные двери открылись. Послышался шорох одежды и в темницу зашел юный Хозяин Огня. Он незаметно протер рукой шрам. Всегда так делал, когда боялся. Озай смотрел на него, напустив на лицо презрение. Зуко осторожно зашел внутрь и обернулся, подзывая кого-то. Он всегда приходит, почти каждый второй день. Идиот, наверно надеется, что тюрьма сломит бывшего Хозяина Огня и он начнет мило беседовать с ним. Юноша отошел от дверей и в темницу занесли столик с подносом, на котором стоял чайничек, украшенный узорами и две небольшие чашки. Озай медленно изогнул бровь, наблюдая за всем происходящим, неподвижно сидя у стены. Когда все было готово, новый Хозяин Огня сел на свой стул, напротив клетки. И к удивлению заключенного в ней, в камеру внесли еще один стул.  — Откройте клетку и снимите с него кандалы. Парень видать совсем двинулся умом. Озай сел ровнее и с язвительной улыбкой протянув руки тому стражнику, что зашел в камеру. Цепи звякнули, а мужчина нахмурился, покосившись на своего бывшего хозяина.  — Давай побыстрее, не заставляй своего господина ждать, — тихо проговорил свергнутый король и улыбка исчезла с его лица. Да, засидел он себе все на каменном полу. Подняться было трудно, но тем не менее от помощи он отказался. Ухватившись рукой за стену, Озай поднялся и выпрямил спину. Зуко смотрел на него, сцепив руки перед собой и пытаясь показаться спокойным. Хотя лгать он всегда плохо умел, мальчишка нервничал. Боится его, что же, это прекрасно. Озай медленно вышел из темницы и сел на предложенный ему стул. В действительности, пить этот чай ему вовсе не хотелось. Напиток ассоциировался с ненавистным старшим братом, который постоянно его пил.  — Как себя чувствуешь, отец? — юноша все равно упрямо продолжал называть его отцом, хотя в первый его визит этот отец с ненавистью отказался от него. Упрямый дурак. Озай ничего ему не ответил, лишь проследил, как слуга налил в чашку ароматный чай. И тут же перевел взгляд на чашку Зуко. Бывший Хозяин Огня всегда весьма брезгливо относился к напиткам. Он тщательно следил за тем, что наливают ему и его детям. Часто дотошно выспрашивал рецепты питья, поданного к обеду. Потому что прекрасно знал, как же просто парой капель убрать ненавистного человека. Зуко же напротив, смотрел куда угодно, только не на свою чашку. Он пробежался взглядом по стенам, еще раз потрогав пальцами свой шрам. Слуга спокойно наливал ему чай, как вдруг слегка пошевелил рукой. Из его рукава выпала пара маленьких горошин, которые незаметно смешались с горячим напитком и исчезли. Озай быстро посмотрел на слугу, которой почтительно кивнув своему господину, поставил чайничек на поднос и отошел в сторону. Юный Хозяин Огня ничего не заметил. Он лишь улыбнулся сдержанно и потрогал чашку пальцем. Видимо столь пристальный взгляд отца его напрягал. Как забавно будет, если парень умрет в темнице, где держат узников. Такой позор, на грязном полу. Хотя, ему к позору не привыкать, свергнутый король постарался, что бы так было. Озай внимательно смотрел на сына, словно пытался что-то понять.  — Я ходил вчера к Азуле. У нее дела совсем плохи, хоть я и нанял лучших лекарей в народе огня. Она совсем перестала есть, — проговорил Зуко взявшись тонкими пальцами за изящную ручку чашки. Он промолчал в ответ. Сейчас появилась возможность убрать нового Хозяина Огня с трона. Всего лишь один глоток и все закончится. Конечно, глупо надеется, что для бывшего короля это обернётся чем-то хорошим, но мысль о тихой мести неожиданно согрела душу. Это будет позорно, умереть от рук слуги. Даже здесь Зуко был бездарным глупцом, которого мог отравить любой встречный. Он даже не постарался проверить, что наливают ему в чашку. Зуко не спешил пить свое отравленное пойло, как не постеснялся в мыслях обозвать этот чай Озай. Ну пусть потянет немного, все равно в итоге он глотнет.  — Я хотел перевести тебя в более удобное место, но советники все как один заговорили против. Мне бы хотелось помочь, но ты прекрасно знаешь, что я не могу тебе верить. Зато своим слугам он может верить. Озай неожиданно хмыкнул. Так выплясывает, так старается снискать одобрение. Ведь если подумать, то все эти позорные и неудачные выходки с демонстрацией своих никчемных способностей были просто попыткой впечатлить его… Доказать что он не хуже чем Азула. Неожиданно внутри что-то щелкнуло. Как забавно все сходится, мальчик пытается впечатлить отца, который не обращает на него внимания… Не потому что не замечает, а потому что не любит и не хочет видеть. Эти мысли неожиданно промчались в голове, бывший Хозяин Огня внезапно осознал одну пугающую даже его, вещь. Зуко вздохнул и поднес чашку к губам, намереваясь глотнуть.  — Стоять! — резко рявкнул Озай, до этого не издавший ни единого звука, за исключением пары язвительных слов в адрес стражника. Зуко замер, уставившись на отца. Он не смел даже опустить чашку вниз, словно старый детский рефлекс вдруг сработал от приказного тона, который он так привык слышать. Озай облизнул пересохшие губы и протянув руку, грубо забрал чай из рук сына. Затем перевел взгляд на слугу, замершего якобы в удивление. Тот стоял, хлопая глазами и глядя то на узника то на своего короля. Будто бы и не курсе, в чем же беда.  — Ты такой же глупец Зуко, каким и был, — хмыкнув проговорил Озай. А затем протянул чашку слуге, — Выпей-ка