Достаточно высоко

Agnes Obel - Aventine

      Назар забирается с ногами на подоконник, открывает окно, чтобы сигаретный дым не "разбудил" пожарную сигнализацию и с наслаждением затягивается. Марк садится на стул напротив и смотрит как студент закатывает глаза от эйфории. Картинка складывается весьма эстетичная и Маркул отгоняет от себя мысли, которые навевает прохладный воздух, доносящийся с улицы. Назар облокачивается об ручку окна и высовывает голову чуть дальше положенного, раздумывает можно ли отсюда сбежать: с пятого этажа не вариант прыгать. Марк не сразу понимает, что у студента в голове.       - Не обязательно так сильно высовываться, - спустя несколько минут отмечает Марк Александрович.       - Да я не спрыгну, не бойтесь. – Назар возвращается в прежнее положение. – А хотелось бы.       - Скоро тебя выпишут, я уверен, - Марк пальцами проводит по волосам и кладет лицо на свои ладони, словно устал от всего на свете.       - Можете идти. Я вас не держу. Спасибо за сигареты… и за другие ништяки, - Вотяков боковым зрением замечает улыбку на лице преподавателя.       - Я скажу кое-что тебе, Назар.       Назар ловит на себе его пристальный взгляд, отчего потягивает в области желудка, то ли от страха, то ли какое-то другое чувство мельтешится у парня внутри.       - Мне с тобой на удивление спокойно.       Вотяков непроизвольно улыбается. Мне с вами тоже.       - Хотя я тебя терпеть не мог, думал, что пришибу однажды портфелем.       - Вы выпили что ли? – Назар выбрасывает окурок в окно и спускает ноги на пол.       - Да. Фанту.       - Не смешно, - у Марка зеленоватые глаза и Назару так нравится, когда эти глаза не мечутся из стороны в сторону, а направлены исключительно в его [глаза].       - Зачем же ты так со мной? – Марк откидывается на спинку стула. Я не знаю.       - Нет причины, просто. Вы попались под руку со своими странными аутичными наклонностями. Мы с Мишей думали, что это забавно. Я хотел, чтобы ты ушел.       - Очень, - Марк издает что-то похожее на смешок. Назар думает, что он должен больше улыбаться. – Знаешь, как тяжело быть преподавателем с низкой самооценкой, депрессией и нетрадиционной сексуальной ориентацией? Не знаешь. А я знаю, каково это каждый день скрываться от панических атак.       Что-то очень личное проскользнуло в этот момент между ними. Марк никому не говорил этого так прямо, все только догадывались о том, что в его голове происходит. Но ему было необходимо знать, что Назар понимает его. Он сомневался, что стоит все это говорить здесь и сейчас, что его проблемы по сравнению с проблемами Назара и проблемами – то тяжело назвать. Проблемы Вотякова – ощутимы, их можно решить, можно вылечить, купить или продать. А абстрактный хаос в жизни Марка казался настолько запущенным, что это уже не было проблемой, это была самая настоящая безысходность, которую он каждый день носил в своем толстом черном портфеле.       - Но мне нравится преподавать. Мне нравится смотреть как студенты учатся, помогать им в этом, слушать их или говорить с ними. Но это все внутри. Снаружи я не могу выдержать всей этой волокиты взглядов, всех этих голосов и мыслей, и смеха, и раздражения. Наверное, мне стоит уйти в офис какого-нибудь предприятия Империи, где общение с людьми сокращено до минимума.       Марк пытается прочитать на лице Назара хоть какие-то эмоции, но молодой человек смотрит на него своим немигающим взглядом и Марку становится не по себе – зря он все это сказал ему, это слишком сокровенные вещи, о которых никто не должен знать. Только вот Назар дарит ему чувство, что он может рассказать все здесь и сейчас и его поймут.       - Ладно. Не нужно было мне… - Марк встает со стула и отодвигает его. – Пойду я. Завтра на работу.       - Простите.       У Назара хриплый голос. Марк замирает на мгновение и берет в руки портфель.       - До скорой встречи, - Марк открывает дверь, ему кажется, что Назар должен его остановить. Должен же. Я должен его остановить. Не уходи. Не уходи. Не уходи. Попроси остаться – я останусь.       - До свидания, - отвечает парень и наблюдает как больничная дверь закрывается. Назар садится на пол и пытается пошевелить конечностями, но вместо этого он тупо смотрит на эту дверь и ждет какого-то неожиданного финала. Только вот ничего не происходит: из окна доносятся звуки скорой помощи, тихие голоса врачей и шелест листьев. Но абсолютно ничего не происходит в его палате, только сердце колотит зажившие ребра, словно пытается их заново пробить.       Марку плохо. Марк еле тащит за собой ноги, а в глубине сгорает надежда на то, что Назар сейчас все же выйдет и не отпустит его. Марк садится в машину и утыкается лбом в руль. Угораздило же тебя влюбиться в него.