Твоя душа так пахнет незабудками

DONI - Осколки

Юлиан хотел бы на пару часов попасть в огромный Мюнхен - город музеев, известный на весь мир своим ярко-красочным октоберфестом, сказочными постройками и достопримечательностями. Хотел бы спрятаться под серыми шмотками и пройтись по самым спокойным улицам огромного шумного города, что стоит на реке Изаре. Не надо надолго, всего на пару часов, чтобы подышать этим самым воздухом снова, посмотреть на те же места и оставить свои следы на уличном тротуаре. Оставить немного себя. Еще чуть-чуть. Он туда все никак не может попасть. В расписании всегда лишь напыщеность и высокомерие Парижа, который совсем немного подзадолбал. От запаха сладких французких духов уже воротит, а от громких суетливых кварталов - постоянно болит голова. Сноющие туда-сюда толпы людей, говорящих на не родном языке, тоже надоели. Хочется вернуться. Желательно в две тысячи семнадцатый. В жаркий июнь, с разлитым вином на столе и потрескавшимися губами. Туда, где произошел сбой в идеальной внутренней системе, а грудную клетку разворотило землетрясением. Хочется догореть до тла от лучистых прикосневений яркого солнца, оставляя после себя лишь серый пепел. Черт возьми, как же хочется. Юлиан отдал бы многое, чтобы иметь еще одну возможность заглянуть в грозовые галактики не своей вселенной. - Кто-то пить не умеет совершенно, - Йозуа отставляет почти пустую бутылку в сторону, смотря на пьяного Дракслера со смешинками в глазах. - Професионалы же не пьют. - Ха-ха-ха, - проговаривает Юлиан. - Верни бутылку. - Тебе хватит. - Я сам это буду решать. Верни, кому сказал, - Юлиан поднимается со стула на шатающихся ногах. Он тянется рукой к Йозуа, зацепается за свои же ноги и валится на пол. Йозуа заходится громким смехом. Юлиан пишет тренеру, что ему пипец хреново уже тогда, когда пересекает границу Франции. Он включает музыку на всю катушку, вводя в навигатор Мюнхен, а там разберется уже по сути. Как бы пережить эти пять часов, не поддаваясь эмоциям. Юлиан мстит со вкусом. Он растягивает губы в пьяной улыбке и дергает Йозуа за ногу так, что тот теряет равновесие и шлепается рядом на пол. - Ты придурок, Дракслер. Это вообще-то больно, - Йозуа садится рядом, трет колено и только потом смотрит на него. - Отдай мне мое вино, - Юлиан даже не поднимается. Ему до одури хорошо. И дело даже не в випитом вине и куче еще всего до него. - Нет. - Ты сволочь, Киммих. - О, как при... - Но настолько идеальная, что это сводит с ума, - Юлиан сначала смеется с собственных слов, затем закрывает руками глаза и продолжает говорить, заполняя своими словами громкую тишину. - Тебя хочется так, что челюсти сводит. С тобой хочется играть плечом к плечу, а не по разные стороны, Киммих, - Юлиан прыскает. - Я думал, что меня переклинило, потому что ты лучше, а потом дошло, блядь. Ха-ха-ха. - Юлиан убирает руки с глаз. - Я хочу тебя для себя, а не для них всех, - он приподнимается, усаживаясь, поднимает взгляд на Йоуза и лишь улыбается. - Сейчас самое время руки в ноги и убегать, потому что за то, что будет после - я не ручаюсь. Юлиан закрывает глаза, опускает голову, прислушиваясь к шороху. Вот сейчас Йозуа должен встать и уйти, а он останется с пустой головой и тяжелым сердцем зная, что совершил очердную идиотскую ошибку. За окном мелькают вывески богатого Штарнберга. У Юлиана потеют ладони а сердце ускоряет свою работу. Губы Йозуа обветренные и с маленькими трещинками. Это навсегда врезается в опьяневшую память. Он пахнет солнцем и ванилью, а глаза, как будто грозовые галактики, которые совершенно точно губят в своих постранствах. Он так цепляется пальцами за Юлиана, что тому отчаянно хочется верить. До октоберфеста далеко еще, конечно, но чувство праздника уже присуще в красивом Мюнхене. Юлиан вводит наизусть выученный адрес, но останавливает машину за несколько улицах раньше. Солнце клонится к закату, скоро будет темнеть. Юлиан выжидает в машине несколько минут, натягивает сверху толстовку, кепку и прячет глаза под затемненными очками. Он улыбается, слушая родные слова, читает первые попавшиеся вывески и надписи на немецком, поговаривая каждое слово вслух. Соскучился. Он покупает в ближайшем кафе мороженное и сворачивает в сторону одной из безчисленных улиц. Петляет поворотами, отдалясь от городского шума. Когда он сворачивает снова, на улице зажигают фонари. Он снимает очки и кепку. Юлиан выбрасывает в мусорку стаканчик из под мороженого, когда сзади звучит насмешливое: - Профессионалы сладости не едят. У Юлиана холодеют кончики пальцев. Йозуа все такой-же солнечный. - Откуда ты узнал? - Ты бы свою машину еще перед самыми воротами стадиона поставил. Никто бы даже и не заметил. Пройдемся? - Йозуа кивает в сторону и проходит мимо, задевая плечом. Он идет немного впереди, что-то рассказывает, что-то спрашивает. Вот так вот просто. Будто ничего и не было. А может действительно ничего и не было? Юлиан останавливается посреди улицы. Йозуа тормозит мгновение спустя. Оборачивается. - Что такое? - Спрашивает он. Фонарь ярко освещает его. Юлиана слепит этот долбанный свет. Он жмурит глаза, перед которыми моментально всплывают воспоминания опьяненной памяти. Затем подходит вплотную, вцепляясь пальцами в плечи Йозуа. Дракслер дохнет тысячу раз, распадается на куски, задыхаясь не своим матовым воздухом. Но дышит им и дышит, сжимая чужие плечи ещё сильнее. Он заглядывает в глаза не своей вселенной и тонет нахер, находя там свое отражение. Йозуа смотрит, не отрывая глаз, не вырываясь. Просто стоит и ждет. Он слушает шумное сорванное дыхание, которое даже гулкие удары собственного сердца не заглушают. Чувствует дрожь в пальцах, которую Юлиан со всей силы пытается скрыть. И даже когда тот наклоняется к нему, Йозуа продолжает ждать. Трепетно. Внутри, правда, все натягивается до предела, хочеться вцепиться в желанное тепло и, наконец, прекратить ждать. Господи, как долго он это делал. Юлиан обжигает губы Йозуа своим дыханием. Тянется навстречу, а потом, будто просыпаясь, дергается назад. Он увеличивает расстояние между ними, заставляет себя разжать пальцы и выпускает его из рук. - Я ... - Трус, - выдыхает Йозуа. Чувствует, как пальцы Юлиана отпускают его футболку и оказывается неготовым к этому. Он цепляется пальцами за чужую рубашку и впечатывается губами в губы Юлиана. Оставляет свои мысли на другой раз. Второй рукой надавливает тому на затылок и приоткрывает рот, целуя влажно, по-настоящему. Йозуа закрывает глаза, когда Юлиан отбирает инициативу. Он отдается этому человеку полностью. У Юлиана срывает нахер все предохранители. Он прижимает Йозуа к себе, водит хаотично пальцами везде, куда может дотянуться, затем подталкивает его к стене и просовывает колено между ног. Забирается горячими руками под растянутую футболку и ведет с нажимом по ребрам. Возбуждение добирается до мозга раньше, чем разумные мысли, поэтому Юлиан растегивает ширинку на штанах Йозуа, затем на своих и обхватывает руками оба члена. Он ведет вверх/вниз, и упирается лбом Йозуа в плечо. Сейчас его мозг ничего не фиксирует кроме хриплых стонов Йозуа. Что-то совершено непонятное взбредает в голову, Юлиан отрывается от Йозуа, заглядывает в его потемневшие глаза-галактики, останавливая движения рук. Йозуа соображает не сразу. А потом моргает быстро-быстро, пытаясь убрать с глаз пелену, и спрашивает, царапая горло севшим голосом: - Юлиан? Юлиана накрывает. Они не смотрят друг другу в глаза. Юлиан отталкивает руки Йозуа и сам застегивает ему пуговицу на штанах. Как бы случайно задевает пальцами горячую кожу на животе, ловит слухом едва слышный вдох, и только потом убирает руки. Он отступает на пару шагов назад, рассматривая ямки на асфальте, которые вообще не видно на самом деле. Где-то далеко, едва слышно звучит веселая музыка и различные голоса. Юлиан понимает, что нужно что-то сказать, и в голове, на самом деле, много всего. Он не успевает, потому что Йозуа говорит вслух: - Я тоже, - он поднимает взгляд, чтобы глаза в глаза. - Тоже хочу быть только для тебя.