Последнее одолжение

Последнее одолжение Гермиона бежала, перепрыгивая сразу через три ступеньки. И как она умудрилась упустить Гарри из виду? Немыслимо… как и то, что он может натворить. ………………………………………. …после войны Золотое Трио вернулось в Хогвартс – доучиваться, получить аттестаты и зализать раны, что уж тут скрывать. Гарри стал молчаливым и угрюмым, делил учёбу с одиночеством, избегал шумных компаний и тем более собственного прославления. Сама Гермиона ещё больше и чаще проводила время в библиотеке, «вгрызаясь» в фолианты, извлечённые мадам Пинс на свет Божий из самых дальних уголков Запретной секции и раздела Лёгкого Чтива. И только Рон светился довольством – он не пропускал ни одного приёма или бала в Министерстве, посвящённого Победе, давал интервью любому изданию, научившись гладко говорить заученными фразами, стал более громким, попусту шумным и себялюбивым до крайности, начал модно и вызывающе одеваться и так же вести себя, особенно с девушками. — Что это с ним? — озадаченно спросил Симус, глядя на то, как Рон, растолкав первогодок, первым входит в двери Большого Зала на завтрак. — Чего он пишется? Да и зачем это делать в школе? Дин тяжело вздохнул, пожав плечами. Обсуждать брата любимой девушки он не собирался – да и некогда было, честное слово, они с Джинни тренировались днём и ночью, чтобы по окончании школы попасть в профессиональную квиддичную команду. Да и неинтересны ему чужие заскоки… …а Гермиона знала, почему всё так. Изначально Рон и не собирался возвращаться в Хогвартс. Он грезил о карьере аврора, но чтобы сразу, без экзаменов и тренировок. Но не получилось – Гавейн Робардс, верный ученик Руфуса Скримджера, оказался достойным своего учителя, строго запрещавшего принимать в Аврорат недоучек с «Троллями» по нужным предметам. И Кингсли не помог – только развёл руками. А помогать Джорджу в магазине Рон не захотел – на просьбу ответил не просто отказом, а ещё и прошёлся вскользь по неприличным отношениям, которые якобы связывали близнецов Фреда и Джорджа, за что получил от брата в глаз, а от матери – поварёшкой по темечку. Пришлось ехать в Хогвартс… Но в школе Рона подстерегали иные опасности и соблазны. Просто хвастаться скоро надоело – внимания к его нескромной персоне и так было предостаточно, а вот девчонки – это же другое дело! Но не те, что висли сами… …грешным делом, Гермиона иногда думала, что ей тогда в голову втемяшилось целовать Рона? Скорее всего, близость смерти. Чтобы не умереть нецелованной. Чтобы это, наконец, случилось. С ней. Вот дура! А ведь, чёрт возьми, целовала-то не любимого, а лучшего друга! Сейчас Гермиона это понимала ясно… Рон любил прогуливаться по Хогвартсу в компании девчонок, или выбрать себе в пару какую-нибудь красотку. А выбор был! Славные добрые хаффлпаффки, любопытные подопечные Рэйвенкло, или горячие несдержанные гриффиндорки… Но среди них ни разу не промелькнуло ни одной слизеринки, и Рон обиделся – как же так, он, такой раскрасавец, с которым не скучно, как можно им пренебрегать? И кому! И он решил сам «элегантно подкатить» к какой-нибудь симпатичной девахе, надо было только решить, к какой. И из всех недотрог факультета Слизерин осторожный Рон – после долгих раздумий! – выбрал спокойную и миловидную Дафну Гринграсс. От неё получить отпор, суровый и беспощадный, не так страшно, как, скажем, от Панси Паркинсон, с её длинными ногтями и неуравновешенным характером. И Рон подкатил… последствия этого Гермиона видела сама. …коридор перед Большим Залом был полон народу. Точнее, это был уже не коридор, а приличных размеров площадка, сделанная специально для прогулок, по периметру обнесённая скамейками, а уж зажигать ли Люмос над своим местечком – личное дело каждого. Ужин давно закончился, и настало время парочек и компаний – гулять, болтать, сплетничать. Обычно всё проходило достаточно спокойно – нарваться на выволочку у директора желающих не находилось, ибо по части нотаций, их длины и серьёзности, нынешний директор Хогвартса за пояс заткнул почившего Альбуса Дамблдора, хоть предлагавшего ученикам, даже и проштрафившимся, чай с лимонными дольками. Гермиона, мечтавшая о тихом вечере с книгой, но чтобы вокруг были люди, умостилась на скамью, зажгла над головой Люмос и поставила простенькие Отводящие Чары. Оглядев толпу и не увидев ничего интересного, она углубилась в книгу, но прочитать больше десяти страниц не получилось – её чары были буквально содраны магическим выплеском, и девушка окунулась в шум скандала: Дафна Гринграсс вырвала руку из цепкого захвата Рона и побежала в дальний и самый тёмный угол, где базировались слизеринцы. — А ну стой! — заорал Рон, краснея и злясь. — Уизли, ты идиот! — скрывшись за спинами других, но не спрятавшись, ответила ему Дафна. — Иди и лапай тех, кому это нравится! — А тебе что, не понравилось? — Рон похабно ухмыльнулся. — Да и ладно, больно надо! Тощая, как жердь. — Что ж ты тогда на Миллисенту не позарился? — спросил Блейз Забини. — А? — вытаращился Рон на могучую Миллисенту. Та, нахмурившись от возможных перспектив, стукнула могучим кулаком правой руки по раскрытой ладони левой, намекая Рону на итог его посягательств. — А пусть рискнёт! — предложила Миллисента, криво улыбаясь. — Зубами и челюстью. Рон сглотнул – челюсть было жалко, и вздрогнул ещё раз, увидев, как движение Миллисенты зеркально откопировал Грегори Гойл, ухажёр могучей девицы и такой же силач. Конечно, Миллисента – девушка совершенно выдающихся достоинств, кои не обхватить обеими руками, и это, несомненно, может радовать… кого-нибудь другого. — Да что вы себе позволяете, слизни несчастные? — сделав шаг назад, стал наезжать Рон. — Мерзкие недобитые пожиратели! Отребье! Грязь под ногами… — Ты бы выбирал выражения, Уизел, — лениво протянул чей-то голос. Рон резко замолчал. Но в его взгляде прибавилось и злости, и азарта – в диалог вступил сам Драко Малфой. Староста Слизерина сидел в углу с книгой – и его вечер был безнадёжно испорчен, как и Гермионы! — Если ты забыл, я напомню – здесь не Гриффиндорская гостиная, а общий зал. — Захлопни свой поганый рот, Хорёк! — крикнул Рон, сжимая кулаки. — А то что? — Драко медленно встал со скамьи, уменьшил заклинанием и убрал в карман мантии книгу и вышел вперёд, прямо к Рону. — Что ты мне сделаешь? Рон выхватил волшебную палочку и наставил её на Драко. Буравя злыми глазами слизеринца, Рон не видел, как за спиной старосты перегруппировался факультет, за осень чётко усвоивший правила выживания в школе и оберегавший своих первогодок. Вся школа замерла – разборок такого уровня ещё не было. — Это что ты мне сделаешь! Что вы все мне можете сделать? У вас даже волшебных палочек нет! Правильно Кингсли сделал, что отнял их у вас! И вообще, ваше место в Азкабане! Гермиона вскочила – Рон перешёл всякие границы. Парень не замечал того, как слизеринцы выстроились за спиной Малфоя. Да, у них не было палочек, почти у всех, кроме малышей, но на это Гермиона бы не ставила: подавляющее большинство студентов – отпрыски старинных чистокровных семей, имеющих в запасе многовековые тайны, в виде заковыристых проклятий и элегантных заклятий, которые весьма трудно снять. Да и не только это – мисс Грейнджер сама в этом убедилась, когда Люциус Малфой и Александр Паркинсон, в благодарность за спасение от тюрьмы, сняли с её родителей жутчайший Обливиэйт, который она сама наложила из дочерних чувств. И сейчас Гермиона не позволит разрушиться хрупкому перемирию в школе, но не успевает сделать и шага… …их всех словно пригибает к полу, становится прохладно и сумрачно. — Что происходит? — спрашивает холодный голос, и Гермиона с трудом узнаёт в нём голос Гарри. Поттер стоит в проходе, весь в чёрном, как Снейп, и ждёт ответа. — Ты бы угомонил своего дружка, Поттер, — говорит Малфой, и Гермиона видит, как медленно разжимаются кулаки слизеринца. Гарри появился вовремя. — Разберусь, — спокойно отвечает Гарри. — Рон? Ну! — А… — начинает было Рон, но больше не может выдавить из себя и словечка. — А насчёт палочек ты это зря, — Гарри улыбается, криво и страшно. — Сегодня вышел Указ Визенгамота о возврате волшебных палочек студентам Хогвартса. — Но Кингсли… — полузадушенно пискнул Рон, чувствуя всей шкурой, как рушится его с любовью выстроенный мирок. — И подписал этот Указ твой любимый Кингсли! — безжалостно добавил Гарри. — И Робардс тоже был в числе проголосовавших «за». Гарри за пару шагов вышел из прохода на центр площадки, подал свёрнутый в трубку пергамент Рону, посмотрел на Малфоя и одними губами шепнул: «Акцио!» Глупцов на Слизерине отродясь не было, и староста едва заметно кивнув герою, крикнул: — Акцио, палочка Малфоя! — и та со свистом влетела в руку блондина. — Акцио… — нестройный хор поддержал Драко, и вот уже самый немногочисленный факультет Хогвартса щетинится волшебными палочками. Гарри повернулся к Рону, но не успел ничего сказать – рыжий задавака бросил на пол пергамент с Указом и крикнул: — Ну и целуйся со своим Хорьком! — и побежал прочь. Никто его не останавливал. — Приношу свои извинения, леди, — Поттер аристократично поклонился выглядывающей из-за спин сокурсников Дафне. — За моего друга, ибо он неучтив и невежествен, но всё меняется с хорошим воспитанием. У Драко Малфоя раскрылся рот от изумления – вот тебе и шрамоголовый придурок, всех уделал! А тот продолжил, изящно повернувшись и нагло ухмыляясь чуть ли не в лицо Драко: — А целовать я тебя, Малфой, не буду, уж прости. — Почему? — невольно спрашивает тот. — Да! — выкрикивает Блейз Забини, становясь рядом с Драко. — Так ведь Рон удрал, — весьма натурально удивляется непонятливости слизеринцев Поттер. — Свидетелям не поверит, пока сам не увидит. Так что – в другой раз, Малфой. — Обещаешь? — срывается с губ Драко, и он уже сам себя готов заавадить за тупость, но всё искупают порозовевшие скулы национального Героя. — Обещаю, — хмыкает он и уходит. После непродолжительной тишины школа взрывается разговорами – все обсуждают произошедшую у всех на глазах сцену. Кто-то передразнивает главных участников, пытаясь передать всё в лицах, кто-то осуждает, кто-то поддерживает, крики, споры, вопли… Но практически все сходятся в одном – старые недруги, вместо обычных перебранок и драк, теперь ехидничают и высмеивают друг друга, и это куда лучше, чем раньше. — Драко, ты чего? — недоумённо спрашивает Блейз, когда Драко выскальзыввет из-под его руки. — Ничего, — грубо отвечает Драко. — Время к отбою. Сейчас Филч заявится. И правда – из бокового коридора уже слышны шаркающие шаги и сдержанное мяуканье бессменной спутницы завхоза, кошки миссис Норрис. Студенты не дожидаются предупреждений и быстро расходятся по своим гостиным. Драко ведёт свой факультет в подземелья, опережая всех, не прислушиваясь к разговорам за спиной. У него в голове вертится только одна фраза: «В другой раз, Малфой». Будет ли он, этот другой раз? На следующее утро, на завтраке в Большом зале весь Хогвартс имеет счастье лицезреть Рона Уизли, с шикарным синяком под глазом, прошагавшего в столу Слизерина и пробурчавшего извинения для Дафны. — … извини… был не в себе… посттравматический синдром… больше никогда… клянусь магией… Будешь со мной встречаться? — Да… что? Что ты сказал? — встрепенулась размякшая было Дафна. — А? Да я не тебе! Паркинсон… эээ… Панси! Будешь со мной встречаться? — Неужели сам неотразимый Рон Уизли предлагает мне встречаться? А не волочёт в угол, чтобы потискать? — Панси цинично фыркнула, под хохотки однокурсников, и продолжила своё любимое занятие – полировать ногти. — Ну, дурак был, — покладисто согласился Рон. — А ты мне с пятого курса нравишься… Так что? — Посмотрим, — обтекаемо ответила Панси, опустив глазки и вовсю работая пилкой. — А господа студенты не забыли, что пора на занятия? — Северус Снейп возник у стола своего факультета беспощадным напоминанием о грядущих экзаменах. К радости Рона, в школе набирали две группы, и он попал к профессору Слизнорту, который, посмотрев на работу Рона, был вполне удовлетворён и пообещал парню – при должном уровне работы! – хорошую оценку на экзамене и для поступления в Аврорат. Рон был неприлично рад и не понимал, что Гарри и Гермиона делают в другой группе, у Снейпа. — Мне нравится, — только и ответил Гарри. — Это же Высшие Зелья! — восхищённо выдохнула Гермиона, и Рон едва сдержал порыв покрутить пальцем у виска. Он теперь учил Зелья у Слизнорта, ему помогала Панси, он будет аврором… а всё остальное – неважно. Старый заброшенный кабинет. Гарри сидит на качающемся стуле и читает книгу в ярко-оранжевой обложке. — Привет, — в кабинет проскальзывает Гермиона. Она в тёплой мантии, замотана в шарф, но трёт руки – холодно! — Привет! —улыбается Гарри, откладывая книгу. — Замёрзла? — Ага. Согревающие Чары… сколько раз они выручали их там, в лесу, и теперь, в школе. А ещё достать из сумки термос с какао и свёрток с бутербродами… — Что читаешь? — Гермиона проследила, как Гарри бережно заворачивает книгу и прячет в карман. — Да, знаешь… Малфой забыл, в кабинете, а я нашёл… и зачитался. — Ты же отдашь ему книгу? Иначе… — О, иначе будет скандал! — улыбнулся Гарри, и Гермиона откинула все мысли о книгах на потом. За окнами Хогвартса нескончаемыми потоками лил холодный осенний дождь, студенты и преподаватели кутались в шарфы, домовики чаще подавали на столы горячий чай, и уроки почему-то давались легче, чем раньше, а ещё Гермиона поняла, что их трио, когда-то гордо именуемое Золотым, теперь не больше, чем фикция – они пережили войну, а вот мир выдержать не смогли… ………………………………………………… Весна наступила неожиданно – солнечными днями, капелью, нежными подснежниками у подножия Дракучей Ивы… Но кое-что никак не менялось. Гермиона уже проверила Астрономическую башню, гостиные трёх факультетов, библиотеку, Выручай-комнату и даже кухню, где была встречена восторженным писком домовиков и куском пирога. Но Гарри нигде не было, и девушке становилось всё тревожнее. Не то, что она следила за другом, всё же Хогвартс восстановил свою славу самого безопасного места в магическом мире, да и никто бы не посмел причинить вред Гарри… Разве что один слизеринец, которому неймётся! Тяжёлая магия Гарри просто искрила рядом с магией Малфоя, становилась легче и светлее. И стоило признать – рядом с Малфоем Гарри выглядел живым, свободным и немного… счастливым? Но язык у блондина, казалось, был заточен перочинным ножом – он не давал Гарри покоя. Споры и ссоры не прекращались. Конечно, они не были агрессивными и напоказ, но были! Гермиона вздохнула – ей придётся идти в подземелья, в гостиную Слизерина. Это последнее место, где мог быть Гарри, и если он там, то как он там оказался и что делал? Замедляя шаг и прислушиваясь, девушка спускалась вниз. Но вдруг ей показалось, что она услышала голоса – это определённо Гарри… и Малфой? Опять ссорятся! Да сколько можно! Гермиона побежала вперёд, но резко остановилась – голоса раздавались совсем с другой стороны, не от гостиной факультета, а оттуда, где маленький коридорчик вёл к личным покоям Декана Слизерина. Гермиона выглянула из-за угла и оторопела, сердце пропустило удар. На явно трансфигурированном стуле, мягком и с удобной спинкой, стоявшим рядом с дверями в комнаты Декана, сидел Северус Снейп. Профессор преспокойно читал книгу, держа её на весу одной рукой, а второй, с палочкой, небрежно махнул в сторону двери, и шум спора стих. Профессор читал, а Гермиона глазела на него, не решаясь обнаружить себя. Тихий шелест страниц и едва уловимое дыхание… — Мисс Грейнджер, выходите уже! Сколько можно прятаться? — Я не прячусь, — смущённо ответила покрасневшая Гермиона и вышла из-за угла. — Прошу вас! — перед студенткой возник ещё один стул. — Спасибо, — Гермиона присела на краешек и уставилась на Снейпа. Потом перевела взгляд на книгу, что тот держал в руке. Ярко-оранжевый переплёт… — Что это? — Это? — Снейп проследил взгляд девушки. — Это книга мистера Малфоя. «Основы колдомедицины». За дверью деканских покоев снова послышался шум. — …шрамоголовое чудовище! — Сам ты… хорёк безмозглый! — Вот негодники, — почти нежно сказал Снейп, снова взмахивая палочкой. — Уже который раз сносят все Заглушающие! Сильны, подлецы! — А кто их там закрыл профессор? — решилась спросить Гермиона, жалея Снейпа – бедняжка, не может попасть к себе в комнаты! — Я и закрыл, мисс Грейнджер, — послышался спокойный ответ. — Но зачем, профессор? — в голосе Гермионы ужас. — Это, как вам сказать… последнее одолжение, мисс Грейнджер, что я для них делаю. Иначе это глупейшее противостояние может длиться долго и ничем хорошим не закончиться, а вот этого-то как раз не хотелось бы… — То есть, — осторожно спросила Гермиона. — Вы их заперли для того, чтобы они могли… объясниться? Снейп кивнул и надолго замолчал, глядя куда-то перед собой. Гермиона тоже молчала – она уважала право любого на личные размышления. — Знаете, мисс Грейнджер, — задумчиво сказал Снейп, так неожиданно заговорив, что Гермиона вздрогнула. — Иногда я передумываю всю мою жизнь… и прихожу к неутешительным выводам. Я – первопричина всех горестей Гарри. Не будь меня, история пошла бы по совсем иному пути. Может, были бы живы его родители… жизнь в полной семье не всегда прекрасна, но все же! Пока Снейп рассказывал ей о раскладах, которые могли бы быть, но не случились, Гермиона, судорожно комкая в руках полу собственной мантии, думала о том, сколько же испытал этот человек, что сейчас не радуется тому, что жив. — Вы говорите ерунду! — резко оборвала она Снейпа. — Есть такая жизненная мудрость, профессор, о том, что в какой-то момент в прошлом мы поступали так, как считали нужным поступить именно тогда. И для этой мудрости нет исключений. И вы поступили тогда так же! И почему вы так цепляетесь за прошлое? Да, оно было почти прекрасным, но оно же прошло! А сейчас – оглянитесь вокруг! Вы живы, вы в Хогвартсе! У вас с Гарри наладились отношения. Вы ведёте Зелья, и мы, ваши студенты, не совсем уж никчёмное стадо баранов! — Ох, мисс Грейнджер, — сказал, отсмеявшись, Снейп. — Вот за что лично я вас безмерно уважаю, так за то, как вы умеете всё расставить по своим местам. — Но разве я не права? Подумайте сами – вы, бывший двойной шпион, пережили своих повелителей. И если с Волдемортом всё ясно, то о роли профессора Дамблдора в этой истории нам ещё предстоит узнать. — Но разве не вы говорили, что прошлое надо оставить в прошлом? И если я так сделаю, то что будет в моём настоящем? Домыслы мистера Финнигана? Гермиона против воли улыбнулась. История с непосредственным участием Симуса Финнигана была совсем свежей… …Северус тогда вышел проводить Гарри – они долго разговаривали, сразу по возвращении Снейпа в Хогвартс из Мунго. И добро бы первый разговор был… они обсудили всё, орали, конечно, извинялись друг перед другом, даже плакали, обнявшись. Но всё это стоило сделать! Вот и сделали… — Спасибо, Северус, — улыбнулся Гарри и протянул руку. — И тебе спасибо, Гарри, — в ответ Снейп приобнял пацана за плечи, и тот подался вперёд, и никаких тут не было подтекстов, оба они мечтали о несбывшейся семье, так что только отцовские и сыновьи чувства… …и на них круглыми, как галлеоны, глазами, смотрел ошарашенный Симус Финниган. И, пока Гарри и Северус его обнаружили и даже позвали по имени, отмерший ирландец моргнул и испарился. — Всё, пропали, — констатировал Гарри. — Почему? — спросил Северус. — Да Симус же первый сплетник Гриффиндора! Не соврёт, так приукрасит! Или наоборот… — с досадой ответил Гарри. — Не посмеет! — уверенно сказал Снейп, но, посмотрев на расстроенное лицо Поттера, уточнил: — Или посмеет? Вернувшись в гостиную, Гарри услышал живописный рассказ о том, как их Герой вечерами обнимается со Снейпом. — А вы думали, он отрабатывать в подземелья ходит? — надрывался Симус. — Может, это ты, Лонгботтом, и отрабатываешь, а наш герой – нет, он не такой… — А какой я, Симус? — вкрадчиво спросил уже заведённый с пол-оборота Гарри. — Какой? Ответь, глядя мне прямо в глаза! Ну… не в глаза, а в глаз точно Симус и получил – похоже, Гарри так натренировался бить в глаз, что всем стало ясно: герой не шутит. Но молчал сплетник Финниган не из-за фингала, а из-за фразы, которую Гарри шепнул ему на ухо – о том, что фингал-то пройдёт, а вот проклятие импотенции от профессора не снимут даже светила Мунго. И это проняло – до дрожи. Вероятно, Симус представил себе последствия… Так сплетня не вышла за пределы их гостиной, а простосердечные гриффиндорцы восприняли слова Симуса как очередную, не очень смешную шутку. — Да, Симус поступил тогда глупо, — твёрдо сказала Гермиона. — Мы ещё посмеялись, что ему не дают спокойно спать лавры Блейза Забини, самого главного сплетника и балабола Хогвартса. — Да уж, — кивнул профессор. — Но я не собирался его проклинать. Достаточно было синяка под глазом. — Ой, профессор! — девушка прикрыла ладонями рот, но всё же проговорила. — А вдруг Гарри и Драко подерутся? А у Гарри поставлен удар… а потом – синяки… — Не переживайте, мисс Грейнджер, — успокоил её Снейп. — Драко тоже не лыком шит, уж поверьте. А с другой стороны – практика. Сами подерутся, сами и синяки залечат. Как будущим колдомедикам, им это даже полезно. — Так Гарри… — Да. А вы что, думали, что он, как и младший Уизли, пойдёт в авроры? Уж кто-кто, а Поттер навоевался! — А я и не знала… — задумчиво сказала Гермиона, понимая, что она отдалилась не только от Рона. — Но постойте, профессор… вы сказали… это последнее одолжение. — Именно так, — наклонил голову в полупоклоне Снейп. — Моему крестнику и его, я надеюсь, избраннику. — А вы… — замерла Гермиона. — А я… Я воспользуюсь тем, что мне чертовски повезло! Благодаря вам и Гарри Поттеру. Я двадцать лет пытался выбраться из ловушки, куда сам себя загнал, и вот, у меня получилось. Европа большая, мисс Грейнджер, а в Британии мне делать нечего. Пару раз в год отправить подарок старому другу, Люциусу, с писулькой, что у меня всё хорошо… или встретиться где-нибудь, в тихой таверне, выпить по рюмашке, вспомнить молодость… И ни Гарри Поттера, ни Хогвартса в моей жизни нет и мыслей о них нет. Гермиона молчала, она могла бы многое сказать, поспорить, опровергнуть, проанализировать с разных точек зрения, но сердцем понимала – Снейп прав. Своей правотой, выстраданной им. И вот уже совсем скоро, буквально на днях, они, выпускники школы Хогвартс, сдадут экзамены, разъедутся сами, и профессор тоже уедет… Сердце больно кольнуло. Напомнило, что оно живое, и может болеть… и любить? С шипящим шорохом с дверей снова спали Заглушающие, но теперь двое, что были за этими дверями, уже не ссорились. Звуки, которые услышали Гермиона и Снейп, ясно показывали, что влюблённые примирились, и процесс примирения в самом разгаре. Небрежный жест рукой – и снова тихо. — Я, пожалуй, пойду, — наконец, сказала Гермиона, по-прежнему сидя на стуле. — Я никому ничего не скажу, профессор! — Думаю, это уже неактуально, мисс Грейнджер, — ответил Снейп. — Только поэтому и я не принял пост директора Хогвартса после войны, передоверив его Минерве… Она сильная, она справится абсолютно со всем на свете. Да, директор МакГонагал сильная, да, справится… а ведь так же говорят и про неё, Гермиону Грейнджер! А что потом? Чужие дети и стены школы? Гермиона встала и, не прощаясь, поплелась прочь из подземелий. — Мисс Грейнджер! — донеслось ей вслед. — А в Европе красиво… Не хотите сделать мне одолжение?