Катастрофа

— Мама, мама, — Элис дёргала только-только задремавшую блондинку за короткий рукав летнего платья, — ты сказала я увижу чаек, где они, я хочу увидеть чаек. Маргарет еле-еле разлепила уставшие глаза и снисходительным взглядом посмотрела на неугомонную дочку, про себя отметив, как сильно за год отросли ее нежные кудри. — Мы слишком высоко, вот когда приземлимся, увидишь, — она поправила складки белоснежной одежды и выглянула в окно. В иллюминатор хорошо проглядывалось просыпающееся небо: пядь за пядью оно окрашивалось в светлые цвета, на которые не скупилось разгоряченное солнце, прорезая полуночную чернь золотыми лучами. — Мам, а чайки тоже плачут? — поинтересовалась Элис. Сидевший рядом темнокожий мужчина ухмыльнулся, но та не обратила на него никакого внимания. — Не знаю, дочка, думаю, когда им очень больно, плачут. — Когда им больно, они разбиваются о скалы, — подал голос незнакомец. — Самоубийцы. Элис задумалась, смакуя незнакомое слово и придумывая ему своё детское значение. Маргарет обрадовалась минутке отдыха, улучив возможность спокойно полюбоваться небом. — Через тридцать минут самолёт прибудет в аэропорт, просим пассажиров не отстегивать ремни безопасности до полной посадки. С уважением экипаж борта 213.

***

— Погодка за бортом прелесть, — прощебетала стюардесса, входя в кабину пилотов. Второй пилот по имени Джек снял наушники и улыбнулся. — Да, сейчас приземлимся, — он сладко потянулся, — закажу себе кофе с огромным бургером. Стюардесса посмеялась, и, взглянув на напарника Джека, отметила про себя его странно настороженным. — Марк, что-то случилось? Мужчина долго не отвечал, но спустя некоторое время, будто выпав из задумчивости, промолвил: — Да что-то показатели барахлят, — он нажал какие-то кнопки, за его спиной Рита не разглядела какие именно, и взял рацию, — аэропорту «Виленсия» борт номер 213, как слышно? Раздался какой-то шум, но ответа не последовала. — Аэропорту «Виленсия» борт 213, — повторил Марк. — Борт 213, слышим вас, — раздался грубый мужской голос, искажаемый вдобавок непонятным шумом. — Запрашиваем разрешение на посадку. — Мы не можем посадить вас, все полосы разрушены боевыми самолётами. — Что? — Марк подумал, что не расслышал. — Какими самолётами? — Боевыми, — дальнейшие слова были ещё непонятнее, но что-то удавалось расслышать. Особенно четко донеслось: — Война, ребята. — Какая война, вы шутите, — Марк уже кричал в рацию. Ему никто не ответил, он сделал ещё несколько попыток, но связь прервалась окончательно. — Джек, сколько до ближайшего аэропорта? — Полтора часа, не долетим. — Да что за черт там творится, — Марк ударил по ручке кресла. — Господи, а там-то что происходит, — Джек даже привстал с места. Вся область над сушей пылала ярким пламенем, окутанная чёрной дымкой, будто вулкан, не извергавшийся много лет решил отыграться за все годы молчания. — Меняй курс, Марк. Не знаю что там произошло, но лучше держаться подальше. Свяжись с базой. — Борт 213 вызывает базу, — произнёс Марк. — Слышим вас, борт 213. Хорошо, что вы связались с нами, мы не знаем куда сажать самолеты, кажется, началась третья мировая, наши аэропорты полностью выведены из строя, только что взорвался «Виленсия», — шум, -…помощь…садитесь…вражеские бомбардировщики… И тишина. — База, база, слышите? — Марк истерически кричал в рацию. — База? Казалось, он сейчас заплачет. — Рита, скажи пассажирам, что мы меняем курс, облетим по берегу, набирай высоту Джек. — Слушаюсь, — Джек дрожащими руками начал исполнять приказания. — Почему мы поменяли направление, мама? — отреагировала Элис, услышавшая речь стюардессы, — Там куда мы летим будут чайки? — Я не знаю, малыш, похоже что-то случилось. И тут она буквально кожей почувствовала суету в салоне, обернувшись, она увидела прилипшие к иллюминаторам лица. Чернота все-таки добралась до самолета, и теперь был виден лишь ядовитый дым. — Что это? — Маргарет докоснулась ладонью до стекла, как будто сквозь его толщу могла дотронуться и до воздуха снаружи. — Мне страшно, мамочка, — Элис прижалась к матери и закрыла глаза. — Это все злая ведьма, она хочет забрать нас. — Нет, что ты, это такой дым… По самолёту пробежались вздохи и тихие разговоры о загоревшемся двигателе. Несмотря на просьбу стюардессы не вдаваться в панику, половина салона уже была на грани. Кто-то даже вскакивал со своих мест и жадно набрасывался на девушек в костюмах в попытках выяснить, что произошло, но те в растерянности повторяли лишь одну фразу: сядьте и пристегнитесь. Через некоторое время пелена рассеялась и все немного успокоились, но насторожённость ещё витала в воздухе. — Топливо, — Марк взглянул на показатели, — нам не хватит даже долететь до суши. — Которой похоже нет, — ответил Марк. — Как это нет? — Перед вылетом я смотрел сводку новостей, похоже, угрозы в адрес нашей страны были не просто угрозами. По ту сторону рации не шутили. — О господи, — стюардесса зажала рот рукой, сдерживая неожиданные слезы. — Думаю, они взорвали эту чёртову бомбу, которую столько времени мастерили. Ублюдки! — На радаре остров, Марк, посмотри! — Сядем значит там, у нас нет выбора. Самолёт начал снижать высоту, предупредив пассажиров приготовиться к жесткой посадке. Как только показались первые куски суши, Марк понял, насколько глупой была эта затея, остров состоял преимущественно из скал и сесть там было почти не реально. — Джек, у нас около двух минут, слушай внимательно, до максимума снижаем высоту и упираемся носом в скалы. — Но мы разобьемся… — Делай как сказал, это единственный вариант, в котором хоть кто-то выживет. Джек послушно начал снижать высоту, приборы с шумом запиликали, показывая критический уровень топлива. Марк с силой натянул штурвал и выпустил шасси, до предела сбросив скорость. В следующую секунду огромная белая махина с грохотом врезалась в серую неприветливую стену и рухнула на землю, облокотившись на правое крыло. Нос полностью вмялся в твёрдый камень, загорелся один из двигателей, наполнив пространство вокруг удушливым дымом. В разгерметизировавшемся салоне наступила тишина, похожая на замогильную. Люди, сидящие в кислородных масках, большинство были уже мертвы. Спустя некоторое время, Маргарет, почувствовав страшную боль в голове, открыла глаза, в ушах у неё стоял свист, но в темноте салона она смогла нашарить руками дочь, та не двигалась. Девушка сняла кислородную маску и, не до конца понимая, что произошло, действуя лишь материнским инстинктом, начала звать Элис, та не отзывалась. Им с дочкой повезло оказаться в хвосте на левой стороне, почти не пострадавшей, но до которой уже дошел запах горящего справа двигателя. Отстегнув себя и дочь, она кое-как справляясь с болью и пробираясь через тело грузного соседа, у которого похоже не выдержало сердце, ибо он не двигался, она вылезла в проход. Ничего не видя, направилась туда, где виднелся свет. Позади что-то треснуло, кажется, кто-то ещё очнулся, но двигатель в любой момент мог взорваться, и она, скорее на биологическом уровне чувствуя опасность, продолжала идти, неся дочь. Когда она подошла к дыре, поняла, что до земли не больше десяти метров, самолёт плотно ушёл в землю, да и внизу были лишь песок и камни. Элис открыла глаза и закашляла. — Элис, дочка, — Маргарет впервые увидела в свете бледное, напуганное лицо дочери, и, обрадовавшись, что та жива, начала целовать и обнимать ее, но Элис не реагировала, а смотрела куда-то вдаль. — Чайка, — тихо произнесла она и указала тонкой ручкой вдаль. — Что? — переспросила Маргарет. — Но Элис будто была в своей реальности. — Вот значит, как они разбиваются, наш самолёт как большая чайка, ему, видимо, тоже было больном и он решил врезаться в скалу. Маргарет плакала, смотря на дочь, она не понимала, о каких птицах сейчас может идти речь, и сквозь слезы шептала: — Дочка, нужно прыгать, просто прыгнуть, давай малышка, — она подтолкнула ее к краю. — А ты? — А я за тобой, прыгай вон туда, — она указала на место, где была лишь песочная насыпь и, кажется, не одного камня, — помнишь, как ты прыгала бомбочкой в бассейн, сейчас ты должна сделать тоже самое, давай, скорее. И Элис прыгнула, раздался хлопок, затем громкий плач, но судя по всему обошлось и Элис особо не пострадала. — Элис, беги как можно дальше, — крикнула Маргарет, — а я за тобой, только не останавливайся. И девочка побежала, глотая соленые слезы. Птица тем временем беспечно кружилась в небе, боясь подлетать близко к месту аварии и наблюдая за матерью с дочерью, борющихся за жизнь. Спустя время раздался оглушительный взрыв и огромный столп пламени взметнулся в небо, обломки белой птицы полетели в море, смешавшись с частями человеческих тел. Элис, прилично отбежавшая, не видела, как тело ее матери разорвалось на кусочки. Девочку задело взрывной волной, и она без сознания рухнула в песок. Океан тут же, с жадностью хищника набросился на обломки своими волнами, утаскивая на дно то, что недавно было единым целым. Когда Элис очнулась, самолёт все ещё догорал, а над головой ее простиралось огромное чистое небо. — Мамочка, — прошептала она и закрыла глаза, ей вспомнился где-то услышанный отрывок из стихотворения: А небо так нетленно-чисто, Так беспредельно над землей… И птицы реют голосисто В воздушной бездне голубой…