69

Лео зевает и откладывает журнал в сторону. Зашуршав страницами, тот соскальзывает с кровати на пол, но поднимать его нет никакого желания. С тихим гулом вращается вентилятор под потолком, с пляжа доносится шорох прибоя, едва слышно посапывает Котаро. Может, и самому подремать часик? А вечером снова на пляж… Лео ведёт взглядом по взъерошенному затылку, бронзовой спине, тонкой полоске незагорелой кожи, выглядывающей из-под ярко-голубых шорт. Смешно. Он-то валяться нагишом не стесняется - заглянуть в их бунгало всё равно некому. Лео осторожно касается резинки на поясе, медленно, чтобы не разбудить Котаро, тянет вниз. Наполовину обнаженные бледные ягодицы резко контрастируют с золотисто-коричневой спиной. Такие нежные, с едва заметными розовыми следами от резинки. Кончиками пальцев Лео скользит вдоль границы между общим и принадлежащим только ему. Его взгляду, его пальцам, его губам. Кажется, что светлая кожа прохладнее загорелой, нарастающее желание прижаться к ней щекой борется с сонливостью. Лео смотрит на медленно вздымающийся и опадающий бок Котаро, водит ладонью под тканью шорт – крепкие ягодицы действительно прохладные. В паху начинает сладко тянуть. В этой игре главное, чтобы Котаро просыпался медленно, - спросонья он всегда тихий, расслабленный, его можно ласкать долго-долго. Лео бесшумно перекатывается набок, целует Котаро у основания шеи, ведёт носом между лопаток, вдоль рёбер, прижимается губами к выпирающей тазовой косточке. Стянуть шорты ниже получается в два этапа, Котаро вздрагивает, но, к счастью, немного повозившись, снова затихает. Перед самым носом Лео маячит граница между загорелой и незагорелой кожей, он закрывает глаза и скользит губами вниз, к пока ещё мягкому, полувозбуждённому члену. Помогать рукой нет необходимости - и без того совсем скоро Лео слышит глубокий вдох и, с некоторой задержкой, выдох – дыхание Котаро сбивается, начинает учащаться. Лео продолжает старательно работать языком и губами – ему не нужно видеть лицо, чтобы почувствовать, в какой момент Котаро просыпается; он прекрасно представляет румянец на скулах, затуманенные со сна глаза, приоткрытый рот; знает, когда услышит вздох, заменяющий стоны. Котаро нужно некоторое время, чтобы сообразить, что происходит, а потом он медленно – чтобы Лео не останавливался - поворачивается на спину, и тот может устроиться поудобнее. Оперевшись на локти, Лео выжидает ещё немного и, наконец, берёт в рот полностью. Он чувствует руку Котаро на своей спине, ягодицах, бёдрах, но, увлечённый, не сразу улавливает, что тот хочет сделать. Догадавшись, послушно переворачивается на спину – теперь Котаро нависает над ним – и продолжает своё занятие. Спустя мгновение, когда головку обхватывают влажные губы, Лео не может сдержаться и стонет, не выпуская член Котаро изо рта. Шестьдесят девять… он и забыл, в чём её прелесть, да и, кажется, вообще обо всём - сейчас Лео гораздо больше сосредоточен на собственном члене и поджимающихся от удовольствия ягодицах, чем на том, что у него во рту. Губы Котаро, язык, глотка – Лео хочется то замереть, полностью погрузившись в ощущения, то судорожно долбиться ему в рот. Он мечется между двумя этими желаниями и, едва не упустив момент, слабо хлопает Котаро по бедру. Тот успевает отстраниться, и Лео кончает ему в ладонь. Сам Котаро, с коротким хриплым стоном, спускает следом. В отличие от него, за столько лет и минетов так и не научившегося нормально сглатывать и не давиться, Лео подобных проблем не имеет.