Что же ты со мной делаешь?

Я больше не хочу его видеть. Его холодность, его закрытость начинают меня отталкивать. Я так долго желал его любви. Знал, что нежности от него не добиться, был готов терпеть это, если бы он только дал мне знак, что любит, что готов пойти за мной, защитить. Меня часто сравнивают с солнцем, неужели я не смог бы любить за двоих? Будь ты проклят, Канда Юу! Будь проклят за мою любовь! Почему ты всегда просто уходишь? Как бы я не старался показать, что ты дорог мне. Что бы ни делал я навсегда остаюсь для тебя глупым Кроликом. Я хочу видеть на твоем лице хоть какие-то эмоции, пусть это даже будет гнев. Только не холодное безразличие. Не потому ли я теперь сижу в твоей комнате? Это последняя попытка с моей стороны, если ты и сейчас меня выбросишь, я больше ничего не буду делать. Я просто уйду. Историкам не пристало погибать на войне, мне не положена эта роскошь. Я не растрою Панду, он же столько сил положил на мое обучение. Я просто уйду, чтобы записать другую историю. Буду как можно дольше от тебя. Скроюсь во времени. Что же ты делаешь со мной, неприступный Канда. В конце коридора послышались шаги, Лави, до того отрешенно смотревший в окно, напрягся в ожидании. Наконец дверь отворилась. На пороге стоял Канда. -Какого черта ты делаешь в моей комнате, идиот?! -Юу..эмм..привет, а я тут..ну, я поговорить хотел. Можно? -Нет! Ты мне надоел и так, убирайся отсюда. И не смей меня больше так называть! -Пожалуйста! Неужели так сложно подарить мне хотя бы пару минут своего времени! -Убирайся! -Почему? – тихо шепчет Лави. И этот тихий голос отрезвляет Канду, настолько разозлившегося чужим проникновением в его комнату. -Что почему? Историкам не пристало задавать такие вопросы, скорее, они сами дают ответы на них. Но я забыл, из тебя историк, как из Мелкого экзорцист. Его слова так больно жалят. Что же он со мной делает. Жестокий Канда. -Ты…любил когда-нибудь? -Что еще за глупые допросы? Если не уберешься сам, то я тебя вышвырну отсюда. -А я люблю и сейчас… Тебя…люблю… Ты останешься со мной? – Да, я эгоист, но я не могу по-другому. Хочу, чтобы ты всегда был рядом. Глаза Юу удивленно распахнулись. Он перевел ошарашенный взгляд на Лави. Лицо, как и прежде, ничего не выражало. Он медленно подошел к кровати, на которой сидел младший историк, взял его руку и потянул на себя. Рыжеволосый паренек улыбнулся и уже было потянулся к Канде, но тот, вместо того чтобы обнять, крепко схватил его за руку, резко поднял и не слишком ласково вышвырнул за дверь. «Не смей больше ко мне подходить, идиот», такими были последние слова, которые слышал Лави от любимого человека. Что же ты делаешь со мной, глупый Кролик?! Я не могу любить, мне нельзя. И я не буду. Не буду. Твой свет, который заставляет мое сердце биться чаще, скоро перестанет так волновать меня. Ты должен быть подальше. Я не желаю видеть тебя. И в то же время, хочу, чтобы ты не уходил. Что же ты делаешь, любимый Кролик. Ты показал мне свое лицо. Ты сказал мне все. Ты сделал все. Разбитые о каменный пол колени до сих пор неприятно саднят. Злой Канда. Я сделаю так, как себе и обещал. На следующее утро в ордене не было слышно двух привычных голосов. Радостного щебета Лави и серьезного, грозного крика Историка. Первого не могли найти по всей штаб-квартире Ордена, второй заперся в библиотеке и просто смотрел в окно, в надежде, что с учеником все будет хорошо. Не увидев за завтраком привычной взору рыжей головы Канда не придал этому значения, Лави часто просыпал завтрак. Не увидев его за обедом Канда не волновался, Лави часто пропускал его, потому что сидел в библиотеке. Не увидев рыжего за ужином Канда не думал ни о чем плохом, Лави часто пропускал его, потому что уже спал, утомленный учебой. Но, не увидев его и ночью, когда Лави тихо спускался вниз, чтобы немного перекусить, Канда заволновался. Не было его в столовой и на следующий день. Отловленный в коридоре Историк был допрошен с пристрастием и вскоре сообщил, что его ученик решил куда-то там уехать, то ли в Индию, чтобы что-то там узнать, то ли на Тибет, чтобы чакры чистить и карму просветлять. ***** Лави сидел на верхней балюстраде храма. Да, Тибет был хорошим местом. Чакры, конечно, не чистились, карма не просветлялась. Но, спасибо хоть, что приехал в форме экзорциста, монахи легко приняли его к себе, ибо человек божий и т.д., и т.п… Здесь довольно сильные ветры. Шарф постоянно слетает и, кажется, готов улететь. -Я бы тоже улетел отсюда, если бы мог... -Так какого черта ты здесь сидишь?! Лави резко оборачивается. За спиной стоит ни кто иной, как Канда Юу. -Ты что тут делаешь? -Приехал забирать тибетского барана. -Ну, так бери своего рогатого и иди, я тут занят, карму просветляю. Лави почувствовал, как его схватили за шкимо и попросту стащили в балюстрады. Он споткнулся, упал, но рука не отпустила. Его резко подняли. Опасаясь очередного пинка или толчка, младший историк выставил руки перед собой. Только на этот раз, вместо холодного камня, ладони почувствовали материал формы экзорциста. Канда Юу его обнимал! Обнимал сам Канда Юу! Сказать, что он потерял дар речи – не сказать ничего. -Еще раз свалишь ничего не сказав, я тебя придушу. -Юу…ты.. -Заткнись. Да, я люблю тебя. Но нежности от меня не жди. Так что будешь светить за двоих, мое солнышко. Казалось, что последнее слово он произнес с видимым усилием. Ласкательная форма чего-то явно была не знакома Канде. Только вот рыжего это уже не волновало. Главное, что он признался, остался и разрешил ему любить. И любить не просто так, а за двоих. -А Юу могу теперь тебя называть? -Нет. -Ну а когда никто не слышит? -Только по праздникам и в четверг после трех ночи. -Но в праздники же никто не один! А в три ночи я вообще у себя сплю! Где справедливость?? -А кто тебе сказал, что ты теперь ночью спать будешь, да еще и у себя? С этими словами Лави, который мягко сказать, был очень удивлен, был утащен Кандой, который впервые улыбнулся, в Орден, на растерзание скучающему Историку, и на радость Аллену, которому доставалось от Канды в двойном размере.