Like a flower waiting to bloom Like a lightbulb in a dark room
Другая девушка, та, что стояла на месте баристы, не спускала с неё глаз, светлых, но с металлическим оттенком, невозможно ртутных. У краешков были нарисованы острые стрелки. Ресницы не могли похвастаться своей пышностью, зато подчеркивали контур. Губы сжаты в тонкую полоску, а острые ногти чуть врезаются в кожу. «Какой красивый голос» Такаши, девушка-бариста, не так давно работает в этой кафейне, но стоит отметить, что местом очень довольна. Это именно то заведение, куда приходишь за чашечкой уюта и ложечкой тепла. Повсюду разложены пледы: на спинках кресел, на подлокотниках деревянных стульев, рядом с мягкими подушками на диванах. Над каждым столиком висит лампочка с теплым светом, который разливается по всей кофейне. В холодной витрине много разных вкусностей: шоколадные и ванильные эклеры, птичье молоко, разные печеньки и бисконти, кусочки пирогов и не только. По углам стоят фикусы в горшках, на одной стене расположен проектор, у другой стоит сцена. В кафе каждый вечер субботы играет живая музыка или поют малознаменитые исполнители. Сегодня певица представилась, как Кейт и поражала своим очаровательным голосом не только Такаши, но и всех посетителей в кофейне. Бедра в черной юбке-карандаш чуть покачивались в такт музыке, а ножки в бархатных туфлях на тонком каблуке поочередно поднимались. И кажется, она полностью была погружена в своё творчество, настолько, что аж прикрыла глаза.Like the desert waiting for the rain Like a school kid waiting for the spring
Бариста лишь любовно смотрела на неё и уже улыбалась. Когда Кейт поёт, всё кажется чересчур тягуче-мягким: и то молоко, что Такаши взбивала в капучинаторе, и сиропы по правую руку для любителей поэкспериментировать. Свет чуть приглушили в кафе, кроме стойки, чтобы создать ещё более приятную атмосферу. Через всё заведение лилась музыка рояля, который занимал чуть ли не половину сцены. На черном лаковом инструменте стоял букет свежих белых лилий, акцентируя на себе внимание. Последняя песня подходила к концу, Кейт открыла глаза и теперь уже внимательно обводила взглядом притихший зал. В следующий момент публика взорвалась овациями, кто-то даже встал и аплодировал. Девушка шепнула тихое «спасибо», поклонилась, так, что черная челка закрыла всё её лицо, и аккуратно спустилась со сцены. Музыканты тем временем похватали свои драгоценные инструменты и начали начищать их: скрипачка — смычок и струны, пианист — клавиши рояля. Заблестели золотые трубы и саксафоны, небольшие валторны. Кофейня наполнилась тихими разговорами и приятными позвякиваниями ложек о края чашек. Кейт уверенной походкой шла к стойке, попутно смотря на сегодняшние спец-предложения. Там не было черного чая. Жаль, подумала она. Такаши уже ждала её со своей вечно искренней улыбкой и в коричневом фартучке из мягкой ткани. — Здравствуйте, — сказала Кейт и замолчала. Она буквально смотрела в душу этими большими и , как показалось баристе, аметистовыми глазами. По спине пробежались мурашки. — Здрасте, — ответила Такаши и уже неловко улыбнулась. Скорее, даже нервно. — Можно чай? — А Вам какой чай? Есть черный и фруктовый, со сливками, с молоком, осенние новинки, с мятой, мелисой, брусникой... — бариста чуть запнулась и начала нервничать. Кажется, она забыла тот большой список. Во всяком случае, он был куда длиннее списка с кофе, хотя это могло показаться странным. Девушка повернулась к доске позади неё и стала читать оттуда. Когда Такаши повернулась, то столкнулась с полным непонимания взглядом певицы со сцены и чуть не начала перечислять чаи заново. — Можно чай? Просто чай. Черный. — Ну, эм... У нас их много: пакетированный, из чайника, Инглиш брекфаст, Эрл Грей, Цейлон. Какой именно? — ещё больше занервничала бариста, держа карту у монитора. И, возможно, это продлилось бы очень долго, если бы из кухни не вышла другая девушка. — Кейт, милая, приятного вечера, — Аллура, так звали официантку, поздоровалась и начала разглядывать обеих. — Мне бы чаю, — пролепетала певица и с мольбой посмотрела на официантку. — Сейчас. Широ, ты чего застыла? — Такаши лишь посмотрела так же с просьбой на Аллуру и потом опустила голову вниз. — Чай в нашей кофейне разный. Тишина — А, погоди, поняла! — воскликнула официантка и стала копаться в ящике под кофейной машиной. Наконец, она выудила оттуда маленький клочок бумаги и протянула его девушке за стойкой. — Кейт здесь почти все знают, она у нас, как VIP-клиент. Не мудрено, что ты не знала. На белом комочке стертыми чернилами начеркано: «Чёрный, Эрл Грей (пакетированный) и иногда лимонный чизкейк». — Простите, — Такаши покраснела и скорее понеслась ставить горячую воду в кофейнике. Кейт присела, наконец, за стойку и, пока никто не видит, блаженно сняла босоножки на каблуках, а Аллура вовремя подсунула потрёпанные балетки, которые всё равно подходили к её образу. Зашумела вода в гейзерной кофеварке, на стенке над досками с меню включили гирлянду, шумел холодильник со сладкими маленькими тортиками. Кейт посмотрела на девушку, что готовила ей просто чай и улыбнулась уголками рта. Коричневый фартучек был завязан чуть правее, чем нужно, спина сгорблена, а плечи опущены. На затылке завязан тугой черный хвост с некоторыми белыми прядками из челки. Он покачивался в такт движений, немного залезая на лицо. Кейт поставила локти на стойку и скрестила вместе ладони. Она догадывалась, что такой подавленной бариста была из-за неё, а потому решила нарушить тишину: — Ты – новенькая? — спросила певица, обращаясь к Такаши. Та повернулась к ней уже с кружкой и поставила перед девушкой. — Да, вторую неделю работаю, — ответила бариста и отвернулась. Ох, обиделась — Меня Кейт зовут. Кейт Когане. — Такаши. Такаши Широгане, — девушка чуть улыбнулась от созвучия фамилий и снова повернулась лицом. — Но многие зовут Широ. Им так удобнее, что ли. Но я и сама не против, — задумчиво говорила она, потирая белую кружку. — Вообще-то, моё имя мужское, не знаю, почему такое имя дали родители. Кейт улыбнулась в такую же белую кружку, которую протирала бариста и отложила её, полностью удовлетворённая тем, что теперь на неё не в обиде. — Зато имя красивое и не для наших кругов. — Родители из Японии, кажется, — Такаши смущено заправила прядь за ухо, на котором было два черных колечка. — Я не углублялась в историю семьи. Певица кивнула и снова отпила немного из своей кружки, а потом посмотрела на красный след, оставшийся от помады. — А какой чай предпочитаешь ты? — спросила Когане. Она чуть скомкала салфетку в руках с красивым маникюром и устремила взгляд на свою собеседницу. — Ну, я люблю больше кофе. У него и запах приятнее, и вкус. — Мне кофе не очень нравится. Он какой-то горький, а чай — он... Кислый, что ли? — попыталась объяснить Кейт. — Он не горький, — возразила Широ на клевету о её любимом напитке чуть ли не на всю кофейню, — кофе терпкий. Кейт удивилась, немного напрягла спину, но в тот же момент смягчилась и снова улыбнулась. — Хорошо, прости, — она допила последние остатки чая. — Что ж, в следующий раз обязательно попробую какой-нибудь другой чай... Или кофе. И, надеюсь, что ты мне посоветуешь что-то вкусное на твой взгляд. — певица встала, надела свои босоножки и повернулась к Широ. Когане мягко, по-доброму улыбнулась. А потом направилась к двери. — Ага! — воскликнула Такаши. — Приходите ещё. Ой, то есть рада буду новой встрече. Кейт снова повернулась, обвела зал взглядом, а потом послала воздушный поцелуй и, как нашкодивший ребенок, выбежала из кофейни. Такаши лишь прикрыла лицо руками и вымучено простонала. — Ого, — подала голос вдруг Аллура. — Она обычно после выступлений довольно злая, а тут такая — прям принцесса. Широ снова застонала, но в душе была очень рада.