***
Яркий, теплый день, в котором нет места печали, наполнен всеми оттенками радости, однако Мадо-сан не приветлива и сосредоточена на работе как всегда. — Амон-сан! — радостно, словно ребенок которому подарили игрушку восклицает Сейдо, — Вы поедите со мной? — Конечно. — Котаро улыбнулся, переведя взгляд на свою подчинённую, которая так усердно что-то пишет в отчёте, — Акира, ты бы не хотела присоединиться? — девушка лишь на мгновение отвлекается от работы, чтобы оторвать глаза от текста, набитого рукой и лицезреть спектр эмоций Такизавы. Он явно не в восторге от этой идеи.***
Девушка растерянно смотрит на могильные плиты. Среди всех нет могильных надгробий, нет надгробия того, кто грел её душу. Пускай, он разогревал в ней пламя ненависти, но без этого огня, она бы давно замёрзла, а что теперь? Теперь Акира потерянная, растрёпанная, всегда собранная, но не теперь, должна по кусочкам собирать осколки той повинности, что она возложила на сильные плечи Амона. Теперь, следователь по гулям не имеет права избегать этой простой истины. Амон — не был виновен в смерти её отца. От осознания этого, пульс девушки ускоряет темп, а дыхание слегка сбивается. Все это время она винила в смерти своего отца человека, которого любила и ценила. Акира давно признала это, но принять это… Стоя у надгробной плиты своего отца… Это не просто, правда? С её губ слетает сдержанное, тихое: «прости» Она просит прощения не у Мадо-сана, или Сейдо, не у Амона — нет. Она умоляет простить её собственную глупость, себя саму. Ведь это она была так глупа, что не могла провести больше времени с ними. С теми, кто был ей так горячо дорог и любим. Золотые, как пшеничные колосья длинные волосы развиваются на ветру, а их обладательница смотрит куда-то в даль и глаза её в этот миг, кажется, зажглись каким-то новым огнём. Если вы хотите узнать почему Мадо Акира больше не стрижёт свои волосы, то получите ответ — она не хочет возвращаться к старым времнам, но не хочет забывать.