Проникновение

      — Хэнк, вы пробовали фистинг?       Пиздец, подумал Хэнк, выронив вилку и прекратив жевать. Даже удивленно проскуливший Сумо вскочил и потрусил прочь с кухни.       Хорошо знакомый с одержимостью Коннора к познанию всего нового — и, особенно, задницы своего человека, — Хэнк должен был предвидеть подобный расклад. Но, все же, он был не готов. Даже опыт молодости и тридцать лет службы в полиции со всем ее фаршем не могли достаточно закалить его для подобного. Ничто не могло подготовить Хэнка к появлению в его жизни этого пытливого искусственного разума. Интересно, когда специалисты Киберлайф писали бизнес-план, они учитывали тот факт, что миллионы долларов уйдут на создание робота-извращенца?       — Вообще-то, я, блять, ем.       — Приятного аппетита, Хэнк, — мягко улыбнулся Коннор и мигнул диодом. — Так пробовали?       Коннор.       Этот мозговыносящий андроид с глазами ангела и непосредственным, живым любопытством ребенка, мог убить наповал одним лишь словом. Хэнку уже давно стоило привыкнуть, но Коннор продолжал его удивлять. Удивлять, шокировать, ставить в тупик и вводить в ступор, заставляя своего человека ошалело хлопать ресницами. Коннор был тем еще затейником. И каждая его идея была на грани фола.       Коннор.       Девиант, дрочащий на человеческие эмоции. Девиант, в распоряжении которого находился целый мир, но залипший на одном единственном человеке, ставшем для него центром вселенной. Вселенной, которую было необходимо исследовать.       Снаружи и изнутри.       Коннор обожал любые виды близкого, непосредственного контакта. Всякий раз, когда выпадала возможность, Коннор касался Хэнка. Снимал скин и дотрагивался обнаженной рукой до теплой, крупной ладони своего человека. Переплетая пальцы и сжимая руку, словно пытаясь почувствовать еще больше. Еще ближе.       Но настоящей одержимостью Коннора было проникновение.       И здесь они перепробовали все — почти все, как выяснилось, — возможные варианты. Коннор сходил с ума, одурело мерцая своим диодом, когда дело доходило до поцелуев. Глубоких, отвязных и влажных.       Коннор обожал делать Хэнку минет. Коннор откровенно плыл, когда вставлял в Хэнка пальцы. Коннор терял над собой контроль, дрожал и вибрировал от перегрузки систем, когда трахал Хэнка языком.       — Нет, Коннор, я не пробовал… фистинг, — ответил Хэнк, понимая к чему движется вся эта херня. — Попридержи коней. Это тебе не палец, даже не три. И не четыре. Это хренов кулак.       — Я понимаю, Хэнк, — прошелестел Коннор, склонив голову набок.       Хэнк глубоко вздохнул, ощущая каждой клеткой своего тела предстоящую ему полную — в прямом смысле, — жопу. Этот засранец вьет из него веревки почти с самого дня их знакомства. Вероятно, все сотрудники департамента уверены в том, что Хэнка накрыло Коннором с первого взгляда, и что это было как озарение свыше под аккомпанемент трубного гласа. Но все было не так. Не совсем так. В момент их первой встречи Хэнк был слишком пьян, чтобы что-либо анализировать, но одно он тогда понял точно — этот многофункциональный тостер не из тех, кто дает задний. И оказался прав. Коннор мог быть крайне настырным. И упорным. Его упорство можно было бы сравнить с несущимся на полной скорости локомотивом.       Хэнк встал из-за стола и отнес недоеденный завтрак к мойке. Потому что, блять, как можно продолжать хотеть есть, зная, что скоро в твоей жопе окажется чья-то рука. А она там окажется. В этом он не сомневался.       Как не сомневался в том, что в этом не сомневался Коннор.       — Хэнк, — позвал Коннор уже из-за спины и, сделав шаг вперед, положил руки на столешницу по обе стороны от его тела, прижимаясь всем корпусом. — Я скачал информацию. Много информации. Я очень хочу попробовать это с вами, — Коннор уткнулся лбом ему в шею, потерся носом и добавил: — А вы? Вы хотели бы попробовать это со мной?       — Да, — согласился Хэнк. Потому что, да, он хотел.       Он захотел бы попробовать что угодно, когда Коннор был вот таким. Жаждущим и нетерпеливым.       — Я буду осторожен, обещаю, — Коннор улыбался.       Пиздец.       Коннор избавил Хэнка от полотенца, почти невесомо толкнул его в грудь, и устроил на постели меньше, чем за пару секунд.       — Хэнк, вы доверяете мне? — Коннор ласково огладил его висок и заросшую щеку ладонью, глядя на него в упор.       — Согласился бы я на этот сумасшедший эксперимент, если бы не доверял тебе? — прохрипел Хэнк.       Коннор лишь мигнул своей лампочкой и улыбнулся. Он неторопливо шарил ладонями по телу Хэнка, лаская его кончиками пальцев, заставляя Хэнка чувствовать накатывающее, опьяняющее возбуждение, бьющее по вискам, пульсирующее под кожей и выстреливающее прямиком в пах. Коннор слушал его глубокое дыхание, с упоением наслаждаясь дрожью горячего тела. Такого мягкого и живого.       Хэнк вздрагивал и вздыхал от каждого касания, заставляющего кровь бешеными импульсами нестись по венам, согревающего и вызывающего щекочущие мурашки, волнами расползающиеся по коже. И так же мягко прикасался к Коннору, забираясь дрожащими руками под его футболку, чувствуя теплую гладкость скина, любовался россыпью родинок на бледной коже, ощущая под рукой уверенную, четкую работу тириумного насоса.       Коннор покрывал медленными поцелуями его шершавые щеки, терся носом о колючую щетину. Ласкал его рот языком и губами, и двигался дальше, выцеловывая его подбородок, шею, плечи, жесткие завитки волос на груди. И, смотря Хэнку в глаза, начал медленно сползать вниз, прокладывая себе путь прикосновениями пока еще прохладных губ.       Но до заинтересованного в его действиях члена так и не дотронулся.       Под удивленное восклицание Хэнка, Коннор легко протащил его по простыне ближе к краю кровати, чтобы встать перед ним на колени и закинуть его ногу себе на плечо. Хэнк ощущал себя так, как будто он, блин, рожать собирался. Ни больше, ни меньше. А Коннор был врачом. Врачом-извращенцем. Все это было дико, но пиздец как горячо. Коннор изучал Хэнка настороженно, словно не мог поверить в то, что он действительно согласился. Словно боялся, что он сбежит.       — И чего тебе так всралось трахнуть мою задницу кулаком? — неловко проворчал Хэнк. — Пальцев уже недостаточно?       Коннор взял в руки смазку.       — Я хочу оказаться глубже, Хэнк, — тихо ответил он, прежде чем провести скользкими пальцами между ягодицами и улыбнулся, услышав судорожный вздох Хэнка. Потеревшись щекой о покрытое жесткими волосками бедро, Коннор наклонился и мягко поцеловал напряженную головку, добавив: — Еще глубже.       Коннор играл с задницей Хэнка бесконечно долго.       Один палец. Два. Три. Постоянно добавлял смазку. Осторожно и терпеливо растягивал его, целуя и лаская ртом подтекающий член. Коннор старательно выносил ему мозг бульдозером. Так, как умел лишь он один. Коннор смотрел в глаза Хэнка жадным взглядом, рассказывая каким горячим и гладким он ощущается внутри, заставляя Хэнка сходить с ума от каждого слова. И без конца просил его сжаться вокруг пальцев, срывая голос на железный скрежет. «Сильнее, Хэнк. Вот так, Хэнк. Еще».       А Хэнк хрипло стонал и насаживался на проникающие в него пальцы, считая себя поехавшим ублюдком. Потому что испытывал безумное наслаждение от всей этой херни. Потому, что, блять, это ненормально — хотеть, чтобы тебя трахнули кулаком. Возбуждение было острым, упоительно-сладким и вытягивающим все силы. Без остатка.       Но Коннор разбивал все запреты и ограничения одним лишь влажным блеском своих необыкновенных карих глаз. И улыбкой. Когда Хэнк впервые увидел ее — искреннюю и теплую, — то нахрен забыл как дышать. Забыл, что он вообще должен дышать. Улыбка Коннора была оружием массового поражения. Она была способна соблазнить святых спуститься с небес. И они бы не пожалели о своем решении.       Никогда.       Терпеть было сложно. Хэнк шипел и стонал, вертелся и задыхался от ощущений, которые ему дарил Коннор и его твердые, чуткие пальцы. Диод на виске мальчишки трепетал красным, скин на руке плыл — то исчезал, то появлялся. Хэнк тонул в бархатных глазах и двигал бедрами навстречу, впитывая в себя удовольствие. Медленно, но верно сходил с ума, представляя, насколько сложно будет впустить в себя кулак. Но принять перспективу нехило так помогал один немаловажный факт — ладони Коннора были достаточно узкими, по человеческим меркам. В данных обстоятельствах это было огромным плюсом.       Коннор продолжал настойчиво и методично тянуть и трахать Хэнка уже четырьмя пальцами, лаская член ртом. Хэнк задыхался. Давление от проникающих в него суставов было почти невыносимым. Почти. Сквозь шум в ушах он слышал, как под пальцами Коннора течет и хлюпает смазка.       — Хэнк, — тихо позвал Коннор, продолжая медленно толкаться в него. Хэнку показалось, что Коннор плывет вместе с ним, потому что его взгляд был абсолютно потерянным. — Я хочу оказаться у вас внутри. Я хочу, Хэнк.       Коннор и его «хочу» — это нечто. Этому невозможно сопротивляться.       Сгорая от охватившего его жара, Хэнк смотрел, как Коннор трется щекой о его бедро, и, почувствовав, что его рука начала входить глубже, попытался максимально расслабиться.       — Охренеть, — прохрипел он.       — Хэнк, не отпускайте мышцы, — голос Коннора сбоил и срывался, диод пульсировал красным. — И дайте мне знать, если захотите, чтобы я притормозил.       Хэнк видел, как Коннор опустил взгляд, ошеломленно наблюдая за открывшейся перед ним картиной. И от этого его вело еще сильнее. Он чувствовал, как сфинктер неимоверно распирает от растягивающих его суставов. В ушах оглушающе шумело, мозг плыл. Хэнку было ужасно жарко. И в первую очередь от того, как в этот момент выглядел Коннор. Коннор, жадно ловящий каждую его эмоцию. Каждую реакцию. Каждое движение. Коннор, с его впитывающим, беззащитным и таким завораживающим взглядом, разглядывающим несмело и бесстыже одновременно.       Коннор.       Хэнк почувствовал, что смазки стало слишком много и просто продолжил впускать в себя кисть, ощущая, что его зад растянут уже до предела, а самая широкая часть руки совсем близко.       Блять. Блять. Блять. Кровь прилила к его лицу. Дышать стало неимоверно сложно. Рука медленно входила в него все глубже и глубже. А Хэнк отчаянно пытался заставить себя уступить давлению.       Коннор выглядел уверенным и ошарашенным одновременно. Но от его голоса Хэнку становилось немного легче.       — Вот так, Хэнк. Вы чудесно держитесь. Еще немного.       Кисть Коннора ворвалась в него, преодолев последнее сопротивление.       Хэнк громко вскрикнул. И крик этот шел из самой глубины его живота. Сквозь биение крови в ушах он слышал, как Коннор говорит с ним, и ощущал его руку у себя внутри. Ощущал натяжение мышечного кольца, обхватившего запястье Коннора.       Охуеть.       — Хэнк, сейчас все пройдет, дышите, — Коннор успокаивал его, поглаживая живот и бедра. — Я не порвал вас, крови нет.       — Коннор, — произнес Хэнк, чувствуя, как заплетается его язык, и посмотрел в пронзительные карие глаза. — Это пиздец.       Ощущения от вторжения были настолько мощными, что голова шла кругом. Хэнк чувствовал себя бесконечно уязвимым и беззащитным. Но страха не было. Он знал, что эти руки никогда не причинят ему боли.       — Все хорошо, Хэнк, — прошептал Коннор и медленно повернул кисть.       Ебать. Хэнк ощутил, как внутри зашевелились пальцы. Словно его нутро зажило своей жизнью. Он уставился на Коннора растерянным взглядом и вскинул бедра, ощутив первый слабый толчок.       — А-а-ахренеть! — хриплый стон наполнил спальню, и Коннор толкнулся еще раз.       И еще раз. И еще. И еще. Вырывая из Хэнка громкие стоны и крики. Заставляя его почти биться в конвульсиях.       — Хэнк, вы такой горячий и гладкий внутри, — голос Коннора скрипел обнаженным металлом. Он продолжал трахать Хэнка кулаком, наблюдая за реакцией его тела. — Хэнк, вам нравится? Хэнк?       — Да, Коннор, мне нравится, — задыхаясь, отвечал Хэнк.       И Коннор дал ему еще больше. Он двигал рукой в быстром, сносящем крышу ритме. Подталкивая Хэнка к краю. Все ближе и ближе. И Хэнк сорвался. От накрывших безумных ощущений его дробило на части. Перемалывало в ничто. Он инстинктивно толкался бедрами навстречу, но Коннор удерживал его, не позволяя делать лишних движений. Хэнк старался как можно меньше на него смотреть, потому что, — блять, — от того, что он видел, можно было кончить в секунду. Но он не мог не смотреть.       Хэнку сносило башню от того, какой кайф получал Коннор, наблюдая и оценивая последствия своих действий. Наблюдая за тем, как расширились зрачки Хэнка, превратив голубые глаза в две черные дыры. Наблюдая за тем, как Хэнк жмурится и стонет от удовольствия, как сжимает в ладонях одеяло, чувствуя, что сейчас взорвется. Анализируя то, как повышается его давление и ускоряется сердцебиение.       Коннор обожал анализировать и смотреть. Коннор был долбанным кибер-вуайеристом. И сейчас он плыл по волнам человеческих эмоций. Скин сбоил, обнажая корпус, диод бешено пульсировал красным, карие глаза жадно вглядывались в лицо Хэнка, а рука продолжала ритмично вбиваться в мягкий жар, добивая окончательно. Хэнк был на грани. Комната потеряла очертания. Перед глазами плыло.       Продолжая трахать, Коннор приподнялся. Чтобы видеть.       Видеть судорожное дыхание Хэнка. Видеть, как вздуваются вены на его покрасневшей шее. Видеть, как он изгибается, кончая. Видеть, как сперма вырывается из его члена, заливая грудь и живот. Видеть вздымающуюся от загнанного дыхания грудь.       Видеть.       Оргазм был таким ярким, что Хэнку показалось, будто он, нахрен, умирает. В какой-то момент он просто отключился, а когда пришел в себя, с живота уже стекала сперма, а каждая клетка его шокированного, пресыщенного тела гудела, как после мощного разряда тока. В ушах стучала кровь и неимоверно хотелось пить.       — Хэнк, как вы? — Коннор начал осторожно вытаскивать из него руку, и Хэнк зашипел, почувствовав жжение от натяжения. И, наконец, расслабился, когда кисть покинула тело.       — Охуенно, — задыхаясь, ответил Хэнк. — Коннор, мальчик, иди ко мне.       Коннор, не раздумывая, забрался на Хэнка, седлая его бедра, и наклонился ближе, когда тот обхватил его лицо ладонями, притягивая Коннора для поцелуя. Хэнк толкнулся языком к нему в рот, и Коннор ответил ему с присущими ему восторгом и жаждой. Хэнк с упоением впитывал встретившие его мягкость и тепло. Вылизывал язык, десны, нёбо, чувствуя, как Коннора начинает накрывать неконтролируемая дрожь. Ощущал исходящий от него жар, появляющийся при сбое систем. Хэнк оторвался от него и наблюдал, как скин Коннора пошел волнами, обнажая белый пластик корпуса, расчерченный швами, разделяющими модули обшивки. Наблюдал за тем, как трепещут ресницы Коннора, как дрожат приоткрытые губы и как его взгляд растерянно и нерешительно бегает по лицу Хэнка.       — Еще, Хэнк, — проскрежетал электронный голос.       И Хэнк вжался в его истерзанный рот. Играясь, прихватил нижнюю губу. Прикусил ее. Приласкал языком и отпустил, чтобы всосать в рот язык и услышать беспомощный, искаженный модуляцией стон, утонувший в его губах. Всего несколько секунд упоительной ласки податливого языка, и Коннор тоже догнался. Затрясся под сумасшедшую пульсацию диода, и застыл на Хэнке белым манекеном.       Хэнк перекатился на бок и осторожно уложил его на спину. Огладил неподвижные губы, заглянул в бессознательные глаза. Диод ожил, затрепетал голубым, и Коннор моргнул. Перевел взгляд на Хэнка и ласково ему улыбнулся, протягивая ладонь с нарастающим скином к его лицу.       — Хэнк.