Я влюбляюсь в тебя каждый раз...

Это случилось не так давно, но и продолжается это достаточно длительное время. Это настоящая болезнь. Её симптомы — учащенное сердцебиение, потливость, заикание, отказ мозга здраво мыслить… Эту болезнь не вылечить ни доктору, ни обычному смертному…никому. Она пройдёт сама, но когда это произойдёт — одному богу известно. Я тоже подцепил эту опасную болезнь. Бесполезно спрашивать совета у старшего брата, работающий врачом в детской больнице. Нет смысла просить помощи у брата-ловеласа. Не принесёт пользы и совет брата-идола, у которого девчонок — вагон и маленькая тележка. *** Я нервно стучал кончиком ручки по листу тетради, а голову упёр на руку. Как же ей признаться? Что такого сделать для неё? Что она любит? Может написать стих… Ага! И прозу в добавок! Писать стих, имея в четверти тройку по литературе — гениально! Юске, ты гений, твою мать! Ручка выскользнула и полетела на соседнюю парту (как такое возможно?). И прямо на её учебник. Ух, как неловко! За что мне это?! — Асахина-кун, это твоя? — изящная кисть руки протягивает мне несчастную письменную принадлежность. Её глаза цвета карамели смотрят с долей непонимания и сомнения, типа «а вдруг не его?». — Да, спасибо! — я схватил злосчастную ручку и отвернулся от неё. Ну, не могу я так! Смотреть на неё дольше пары секунд — выше моих сил! Да избави бог людей от этой дряни, как «любовь». Рука вновь дрогнула и внезапно на разлинованный лист тетрадки полились строчки стихотворения. *** — «Любить тебя я не устану, И говорить не перестану, Что за любовь я все отдам, Тебя вовек я не предам!»*  — перечитал я. Ей должно понравится, я уверен. Пусть и коротко, пусть мало, но зато с чувством… Блин, какого я творю! Ладно, Юксе, соберись, тряпка! Тебе всего-то нужно подкинуть эту записку ей в сумку — и всё! Арх, легче сказать, чем сделать! — Асахина-кун! — услышал я голос за своей спиной. Мягкий и звонкий, как звон бубенчика в Рождество. Поворачиваюсь и вижу… Её. — Чего-то хотела, Хината-сан? — Да. — взгляд цвета карамели спускается вниз и упирается в паркетный пол. — Вот. — она протягивает мне небольшой конвертик и её бледные щёки заливаются краской. — Что это? — Прочти, когда придёшь домой. — и она убежала. И что это было? Вот же… Хех, а она такая миленькая, когда смущается… Черт, чтоб эту грёбанную любовь! *** «Все слова равны нулю, Все пустые обещанья, Если нежное «люблю» Ты не скажешь на прощанье. Измеряется любовь Не словесною игрою, Но желаю слышать вновь, Что любима я тобою! Мое сердце трепетать, Словно пташка, начинает. За тебя мне жизнь отдать Ничего не помешает!»**  — стих? Для меня? Она сама его написала? Господи, как я счастлив! *** — Хината-сан! — она стояла около своего шкафчика для обуви и переобувалась. — Асахина-кун? — Привет! — Привет… — Вот, это для тебя! — я протянул ей свой стих, который написал для этой шатенки. В её глазах сверкнуло непонимание, но она приняла белый кармашек из бумаги. — Во время обеденного перерыва жду тебя на крыше. — Хорошо. — её лицо озарилось улыбкой и она поспешила в класс. *** — Асахина-кун? Я медленно подошел к ней и, взяв её за руку, опустился на одно колено. — Я...Я люблю тебя, Эмма Хината-сан! — И я тебя, Асахина-кун!