— Достал!

      — Ненавижу! Достал! Сколько можно уже так на меня смотреть?! Тикки, и вот как мне поступить? — негодовала Маринетт, быстрыми шагами меряя комнату и держась руками за свои растрёпанные хвостики. Подойдя к своему шкафу, она выудила оттуда тёплый пуловер и джинсы, на ходу надевая их и попутно пытаясь слушать ответ квами.       — Делай так, как считаешь нужным, и если Нуар тебе не безраз...       — Я его не люблю! Он мне без-раз-ли-чен! — остановила очередной и глупый (по её мнению) совет квами Дюпен-Чен и наконец застегнула молнию джинс, застегнула пуговицу, хватая в руки зонтик и сумочку, в которую тут же юркнула Тикки, и вышла из комнаты, громко хлопнув люком.       Мигом слетев по лестнице, девушка схватила со стола свежеиспечённый круассан, а после, словно тень, проскользнула в прихожую и сунула в рот булочку.       Натянув на ноги свои полуботинки и накинув пальто, Маринетт схватила с полки шарф и, тихо открыв дверь, чтобы колокольчик издал минимум звука, выскользнула на улицу.       Капли шумно барабанили по асфальту, срывались с крыш, словно маленькие водопады, и стекали с зонтов прохожих людей, придавая этой и без того пасмурной картине осеннего Парижа больше грустных оттенков.       Маринетт на одном дыхании рванула под крышу соседнего дома, чтобы родители не заметили побега непутёвой дочери через стекло витрины, и раскрыла свой ярко-зелёный зонтик с чёрной кошачьей лапкой на одной стороне, в очередной раз поражаясь тому, как её мать смогла купить такой зонт.       А всё потому, что только один взгляд на него тут же пробуждал в Маринетт ураган злости — глядя на него, она вспоминала Нуара, — и заставлял нервно сжимать пальцами ручку несчастного приспособления от дождя.       — Он повсюду, кошак недорезанный, — буркнула себе под нос брюнетка, а после, посильнее завернувшись в шарф, ступила в водяную стену, возникшую из-за того, что дождь перерос в настоящий ливень.       Дюпен-Чен не знала, зачем вообще вылезла на улицу в такую погоду: то ли хотелось остыть после патруля (хотя как можно остынуть после того, что она бегала под дождём — ей бы под одеялом калачиком лежать) и выходок Нуара, то ли просто дать своей злости утечь вместе с каплями дождя в канализацию.       Маринетт обуревали сотни разных эмоций, и именно сейчас она решила заняться самокопанием: дома ей мешала Тикки, а на улице в такую погоду она тихо посапывала в её сумке в обнимку с печеньем.       «Чёрт бы побрал этого Кота! Думает, что я не замечаю его взглядов и двусмысленных намёков! Я, собаки его дери, не маленькая девочка, чтобы не понимать серьёзности происходящего и возможных последствий из-за подростковых гормонов», — подумала девушка, смотря на загоревшийся красным светофор.       Как бы она не отрицала очевидного — ей уже долгое время хотелось ни с того ни с сего развернуться и поцеловать Нуара. Да так, чтобы он не устоял на ногах, чтобы понял, что она тоже его...       — Стоп! — ударив себя по щекам, остановилась Маринетт. Через пару секунд почувствовав то, что со всех сторон о неё ударяются плечи прохожих, она резко открыла глаза и поняла, что стоит посреди перехода и преграждает горожанам путь. — Ой! — пискнула девушка, крепче вцепившись в зонт и в один прыжок преодолев оставшееся до бордюра расстояние.       — Ты в порядке? — тихонько спросила маленькая квами, когда Дюпен-Чен достаточно далеко отошла от проезжей части.       Маринетт резко остановилась, покраснела до кончиков ушей и, наклонив голову так, чтобы чёлка скрыла глаза и частично щёки, надрывающимся голосом ответила:       — Д-да! Всё отлично! Я ведь не люблю Кота Нуара и совсем не хочу его... — «...всего», чуть было не выдала девушка и, вовремя спохватившись, добавила: — поцело... Аргх! Я не это имела ввиду! Н-нет-нет-нет! Тикки, ничего не говори! Всё отлично-прекрасно-чудесно, я просто гуляю под дождём и проветриваю голову, ха-ха, — под конец своей бурной речи, сопровождаемой постоянными движениями рук (после чего она чуть не уронила злосчастный зонт в лужу), Маринетт резко подняла свою голову и закусила губу.       Тикки захихикала, лапкой прикрыв ротик, и тихо сказала:       — Я рада, что всё в порядке. Если захочешь вновь выговорится, я тебя выслушаю, Маринетт. Ой! Кажется, Кот хочет связаться с тобой! — вдруг посерьёзнела квами, смотря на изменившееся лицо подопечной.       — К-кот? Там что, акума? В такую-то погоду! — вознегодовала брюнетка, забегая в первый попавшийся закоулок, закрыла зонт и, приоткрыв сумочку, неожиданно спросила у Тикки: — а зонтик? Он в сумку не влезет.       — Спрячь его куда-нибудь, потом превратись в Ледибаг и отметь это место на карте, потом перевоплотишься здесь обратно и заберёшь его, — сказала Тикки, после чего Маринетт, кивнув, отыскала подходящее место — на мусорном баке лежал старый портфель, в корый она и сунула свой зонтик.       — Тикки, давай! — крикнула Маринетт и уже через полсекунды взлетела при помощи йо-йо в воздух. Остановившись на одной из крыш, Леди набрала Нуара, слушая надоедливые гудки.       — Моя Леди, я возле Лувра, — быстро доложил Кот, и в следующее мгновение Ледибаг уже летела по направлению к месту битвы.

***

      Пасмурная погода никак не хотела уступать место солнышку, как и дождь не желал заканчиваться, всё больше и больше надоедая героям и, в особенности, Маринетт.       Открыв глаза, которые она прикрыла от усталости, девушка лучезарно улыбнулась и с радостью сказала в унисон с не менее довольным Котом:       — Победа! — герои стукнулись кулачками, обмениваясь довольными взглядами. Ледибаг посмотрела на Кота в упор, а после сказала:       — Ладно, мне пора, Котик, увидимся, — помахав рукой своему напарнику, Леди забросила йо-йо и перемахнула через несколько крыш, а когда приземлилась, тут же прижалась спиной к холодной и мокрой от дождя кирпичной стене.       Хоть дождь и прекратился несколько минут назад (чего Леди не заметила, зациклившими лишь на том, как побыстрее сбежать от Нуара), капли до сих пор стекали с костюма Маринетт, её волос и лица, падая на черепицу.       И снова это чувство; она не могла прогнать его каждый раз после того, как улетала под внимательным взглядом Кота. И вот сейчас, вцепившись в стену как в спасательный круг, девушка пыталась остудиться, пыталась вновь игнорировать очевидное.       — Попалась, Миледи, — горячий шёпот обжёг шею Ледибаг, заставив глаза широко распахнуться, а лицо — запылать.       — А-а-а! — вскрикнула девушка, отпрыгнув от Нуара на приличное расстояние. — Что ты здесь делаешь? Разве мы не покончили со злодеем?       Нуар лишь усмехнулся и в следующую секунду снова встал впритык к Ледибаг. Его мокрые волосы прилипли к лицу и стали казаться темнее, а глаза на фоне маски и в сумерках вечернего города искрились ярче драгоценных камней.       Леди зажала рукой рот, чтобы не запищать, и стала активно мотать головой, прогоняя навязчивое желание смахнуть волосы с лица Кота и поцеловать его в лоб.       — Что-то случилось, Миледи? Или... — хитрый кошачий взгляд проследил за движениями девушки и, завидев румянец, Кот шире улыбнулся, приобняв девушку за талию и вновь наклонившись к её уху: — ты хочешь меня поцеловать?       Сердце Ледибаг было готово выскочить из груди прямо в когтистые лапы этого Кота, что так умело вгонял её в краску одним своим видом и заставлял коленки трястись своим томным шёпотом.       «Вот же... Если так и дальше пойдёт, то я...»       — Размечтался, — сказала она, руками упершись в широкую грудь напарника и пытаясь оттолкнуть его от себя. — Отойди, мне пора идти, думаю, ты устал и всё такое, так что... — быстро затараторила она, теряя остатки самоконтроля, — Нуар не то что не отодвинулся, он уткнулся носом ей в шею, отчего по телу Маринетт словно пустили электрический разряд. — Амхв... Кот, стой, мне нужно...       — Тебе же нравится, Моя Леди. Думаешь, я не замечал того, как ты смотришь на меня? Поверь, мне очень трудно сдерживать себя, чтобы не схватить тебя посреди битвы и не утащить в ближайшее заброшенное здание или на крышу, — горячо шептал Нуар, правой рукой схватив запястье Леди и, подавшись вперёд, прижал её своим телом к стене. Сдавленный вскрик вырвался из её груди, что выздымалась чаще из-за учащённого сердцебиения. — Не знаешь, как трудно смотреть тебе вслед, понимая, что я тебе безразличен. Но в последнее время я стал замечать, что ты тоже... смотришь на меня по-другому, так что я готов исполнить все твои желания, — он носом провёл от линии ключиц до уха Маринетт, лизнув мочку с волшебной серьгой.       — Идиот, ах... — Леди резко выгнулась ему навстречу, схватив свободной рукой за ворот костюма и прижав ближе к себе. — Как же ты меня достал! Да, я хочу тебя, хочу, доволен, глупый Кот? Просто перестань каждый раз раздевать меня взглядом и жадно поедать своими до ужаса зелёными глазами, думая, что я ничего не чувствую и не замечаю! Ты эгоист, который думает только о себе! Очень внимательный эгоист, раз заметил это, Ко-а-ах, — сжав губы, чтобы не застонать, Леди склонила голову набок, разрешая Коту исследовать её шею. Его рука попрежнему держала её запястье, в то время как вторая провела вверх от талии до груди.       Сдалась.       Позволила желаниям взять верх.       Но самое главное — она была не против.       — Знаешь, Моя Леди, ты настоящая дурочка, — ухмыльнулся Нуар; его глаза ядовито и хитро блеснули в свете луны, и тогда Ледибаг поняла: ей никуда не сбежать. Да и не хочется вовсе.       — Т-ты ещё хуже. Сколько уже будешь мучить меня? Поцелуй уже, — прошептала Ледибаг, смотря на удивлённое лицо Нуара, выражение которого через секунду сменилось на счастье.       Границы между ними рухнули как карточный домик, как и самообладание Маринетт.       Заглянув в бездонные голубые глаза девушки, что была такой соблазнительной в объятиях лунного света, прижатой к стене с растрёпанными хвостиками и приоткрытыми губами, Кот медленно наклонился ближе, и через мгновение их губы слились в поцелуе.       — Кот, аргх, ещё... — просила Ледибаг, сильнее прижимаясь к разгорячённому телу Нуара и вдыхая его аромат, попутно наугад целуя его туда, куда только могла дотянуться.       — Моя Леди, я люблю тебя, — говорил Кот, оставляя влажную дорожку от губ до шеи Ледибаг, заставляя тихие стоны срываться с её губ.       — Я то-       — Моя Леди? Моя Леди! Очнись!       — А? — Ледибаг медленно открыла глаза, недоумевая от того, что ласки Нуара вдруг прекратились, а шёпот сменился громким криком. — Кот?       — Слава Богу, ты очнулась. Акума всё ещё на свободе, я не знал, что делать, потому что в тебя попал её снаряд, и ты отключилась. Ты в порядке? — на лице Нуара читалось беспокойство и любопытство, и Леди недоумённо покосилась на него.       — Эм, мы разве не победили её полчаса назад? — тихо спросила она, и тут же в её голове пронеслось осознание: в неё попала акума, сила которой заключалась в том, чтобы заставлять людей видеть в снах их самые сокровенные желания.       Значит, она только что...       — А?       — Кот, я ничего не... говорила во сне? — сглотнула Ледибаг, широко распахнувшимися глазами уставившись на покрасневшего Нуара.       «Мне конец», — подумала Маринетт, краснея до кончиков ушей и закрывая руками лицо.       — П-почти ни-ничего, только вот твои стоны... я-я ничего не слышал! — пискнул он, отпрыгнув от Леди. Несколько бессонных ночей ему обеспечены. — Давай быстренько покончим с акумой и...       — А-а-а-а! Нет-нет-нет! — вскрикнула Маринетт, отпрыгнув на добрые десять метров от Кота и пытаясь тихо сбежать с крыши. — Я побегу в ту сторону, а ты в ту, не переживай за меня, я в порядке! Быстрее справимся со злодейкой — быстрее уйдём по домам, — протараторила она, исчезая в сумерках вечернего Парижа.

***

      — Боже, Тикки, я так больше не могу! — уткнувшись лицом в подушку и завернувшись в одеяло, проговорила Маринетт.       — Мари, просто призналась бы ему в-       — Достал! Сегодня на патруле я отомщу ему за его выходку! Ах, как же он меня достал! Даже во сне покоя не даст!       Тикки лишь хихикнула на ворчание Маринетт, поняв, что она уже призналась себе в чувствах к Коту, а значит, вскоре её сон может вполне стать реальностью.       Резко подскочившая Маринетт не на шутку испугала Тикки, заставив ту от неожиданности выронить печенье.       — Мой зонт! А во всем он виноват! Достал!