Дурочка

      Наступил глубокий вечер. Телефон вибрировал, Славик нервничал. Прошло почти шесть часов с тех пор, как Антон звонил, а Оля не отвечала. И если раньше внутри Славы теплилась надежда на благосклонность, то теперь... Он нажал на крестик в углу экрана, выключил компьютер и помассировал веки. Невольно вздохнул. Спрятал лицо в ладонях. Теперь это походило на побег в лучшем случае, о худшем после произошедшего с Ланой даже думать было жутко.       Мобильник снова ожил, на экране загорелась физиономия, которая разрушила все планы Мамина и обладателя которой он задушил бы голыми руками, если бы таковая возможность представилась. Мысленно, конечно. Вслух Вячеслав Александрович о своих планах говорить не решался, ибо боялся, что сдадут.       Нервным движением он защелкнул портфель, одернул новую рубашку, купленную заботливым существом женского пола, обитающим вместе с ним в квартире, и сел обратно в кресло, неизвестно для чего продолжая буравить взглядом образ Антона.       Телефон надрывно загудел. Похоже на просьбу о помощи. Нет, конечно, нет, он просто накрутил себя, вот теперь и мерещится всякое.       Слава разрывался между порядочностью и сохранением начальского авторитета. Хотелось взять трубку, сказать вот так нагло: "Алло! С Вами говорит заместитель главврача Тульской городской больницы, Мамин Вячеслав Александрович!.." и как следует отчитать Антона за то, что Ольга в такое опасное время шляется непонятно где вместо того, чтобы быть под его опекой, таким образом положив конец этому спектаклю и сохранив собственное лицо. Но... Слава перехватил собственную руку, как раз когда в кабинет заглянула новоиспеченная зав приемным отделением.       — Ой, Слав, а ты чего, не ушёл ещё? — Действительно, что это он так сглупил? Ждёт не пойми чего, что его в этой ординаторской треклятой держит? — Рабочий день давно кончился. Или я снова что-то напутала?       Женя Павловна тут же деловито сверилась с графиком дежурств и бодрым голосом произнесла "Нет".       Авторитет необходимо было реанимировать.       — Потому что мне, Женя Павловна, не безразлична судьба моих коллег!       — Да-а? — удивленно протянула хирург. — И с кем это я по-твоему так безнравственно обошлась?       — Да хотя бы со Шмелевой! — По напряженному лицу Евгении стало понятно, что женщине дальнейший ход разговора ясен и что хорошего ничего из этого разговора не вытечет.       — Так-так-так.       — Вы мне не такайте, а лучше объясните, куда она пропала посреди рабочего дня и почему до сих пор не вернулась на территорию больницы! Сегодня, между прочим, её очередь дежурить! — Вячеслав облизнул губы, чувствуя, что он прав, попал в точку, в самое яблочко. — Телефон Шмелевой на рабочем месте есть, а самой Шмелевой нет! На это вы мне что собираетесь ответить?!       Мамин не дал Королёвой и шанса для оправданий. Вместо этого терапевт продолжил «плеваться ядом» и затронул самую болезненную тему:       — У меня горит квартальный отчет, а я, вместо того, чтобы закончить его и сдать в срок, вынужден...       — Общаться с пациентами? — Не выдержала Королёва.       — Слушать звонки её хахаля! — практически чистым фальцетом вскричал Мамин.       Евгения Павловна тихонько вздохнула. Славу с его разбитым сердцем ей было искренне жаль, но только вот подобные взбрыкивания её сочувствия не увеличивали. Женщина успокоилась, сосредоточилась на сопротивлении любым вспышкам уязвлённой мужской гордыни и приготовилась до последнего идти с тем, с чем пришла.       — Антона можно понять, — медленно начала Женя и заискивающе посмотрела Славе в глаза, заранее готовясь к буре.       И вдруг...       — Можно.       Вячеслав Александрович весь прямо-таки сник в кресле и новой рубашке в поперечную полосочку. Некоторое время он мялся, но всё же набрался храбрости и спросил совсем другим голосом:       — Женя, где она может быть?       Почувствовав, что погода на горизонте благоприятствует развитию событий, Королёва решила как можно скорее развернуть театр военных действий и перешла в контрнаступление:       — Слав, я, собственно, за этим и пришла. Тут такое дело... Деликатное. Мы поменялись дежурствами, а около пяти Оля отпросилась пораньше с работы на несколько часов. Плановых операций назначено не было, срочных пациентов не поступало тоже. Ну, я её и отпустила. Под свою ответственность, разумеется!       Вячеслав недобро нахмурился и почесал подбородок большим пальцем.       — Что-то я не понимаю, что особенного в том, что вы поменялись дежурствами. Так во всех больницах делают. Но позвольте мне вот что узнать: Вы каждого сотрудника своего отделения готовы отпустить раньше официального окончания рабочего дня или такой привилегией пользуются только особенные личности?       — Ольга жаловалась на плохое самочувствие, — Женя молча сглотнула очередную колкость в свой адрес и сосредоточилась на главном: — И поэтому...       — Телефончик свой оставила здесь, чтобы коллег от работы отвлекать! — желчно закончил мысль Слава.       "Было бы кого отвлекать, — раздраженно подумала Королёва. — Не сидел бы вечно в ординаторской, ничего бы не мешало!"       — Слава, мне позвонила Олина подруга. Ты не мог бы забрать её и отвезти в дом к родителям? Я адрес напишу.       — Я? Отвезу? На чём? Женя Павловна, ты в своём уме? — Мамин помахал пальцами у виска.       — Ну, Слава, ну, пожалуйста! — попросила Евгения с характерной интонацией, при которой отпираться было бессмысленно. Найдет, заберет, в щечку на прощание поцелует, скарб домой вернет, а потом ещё и спасибо скажет. А заберет на такси, чем Женя поспешила Славика обрадовать.       Славику затея эта с первой же секунды понравилась, но прежде необходимо было прощупать обстановку на наличие подводных камней:       — Допустим, я Оленьку заберу. Но почему не Илья Анатольевич? Почему не… Антон? Мама? Подруга? Ты, наконец?       Евгения вздохнула, внутренне соглашаясь, что ситуация выходит достаточно неудобная: получается так, что у женщины нет времени не то, что на нормальную личную жизнь с Соколовым, а даже на собственных друзей! Но что остаётся делать? Сейчас Оле кроме Вячеслава никто помочь не сможет, а после размолвки девушки с Антоном Шмелёву нельзя было надолго оставлять одну. К тому же, маньяк всё ещё гулял на свободе... Вот и придумывай теперь, почему.       — Потому что Илья оперирует в травматологии, у меня сложный пациент и я не могу его оставить, тем более ни я, ни эта Ольгина подруга не умеем водить машину, — последний аргумент смог бы победить в конкурсе наиглупейших отговорок за последние сто лет, если бы в нём участвовал. Оставалось только замаскировать неожиданный ляп и надеяться, что чувства ослепили терапевта настолько, что он ничего не заметит. — А Антону... Пока не нужно её видеть. Вот.       Евгения перевела дыхание, закусила губу и как бы мимолетом перевела взгляд на часы, где обе стрелки подошли к двенадцати часам.       Тишина длилась не более минуты.       Слава, с грехом пополам сдерживая ликование, вальяжно поднялся с рабочего места, отряхнул несуществующие пылинки с плеч, достал из стола чистый лист бумаги, ручку и положил их прямо перед хирургом.       — Пиши уже свой адрес.

***

      В клубе было темно и людно. Из динамиков орала неприятная, малознакомая славкиным ушам музыка, в помещении мерцал неестественно-яркий свет. Определенно никого в этой толчее различить было нельзя, поэтому Слава решил не терять времени даром и сразу направился к барной стойке, мужественно протискиваясь сквозь дергающиеся на танцполе тела, успев неоднократно пожалеть на ходу об авантюре, в которую он на свой риск ввязался.       Вячеслав Александрович к посещению заведений, подобных этому, не привык, а потому вел себя несколько неуверенно, можно даже сказать, нервно. Он глянул на бармена, который рассчитывался с неопределенного вида посетителем, и к помощи посторонних пока что решил не прибегать. Бариста оказался тонким психологом и лезть к подкатившему клиенту с предложениями не торопился, только продолжил наводить порядок за стойкой, время от времени проверяя готовность очередного горящего горла опорожнить новый стакан.       К слову о "решившихся". Слава внимательно всмотрелся в сидящих рядом с ним людей. Все оказались женщинами.       По левую руку — девушка, навеселе флиртовавшая с объявившимся из темноты кавалером. В блеске прожекторов её волосы блистали потрясающими оттенками. После некоторых усилий терапевт различил в них каштан, и незнакомку из "списка подозреваемых" пришлось исключить.       По правую руку другая, с горьким выражением на лице, заказывала коньяк, устало развалившись на хокере. Тряпки на ней были заношенными, грубыми и выглядели уж очень старомодно. Женя скорее уволится по собственному желанию, чем Оля наденет этот провинциальный кошмар.       Ни одна из кандидаток на роль Ольги не подходила (и слава богу). Вячеслав стал размышлять, как можно ускорить поиск, и хотел обратиться к бармену за помощью. "Блондинка, волосы короткие, карие глаза, ухоженная. Одета... Черт возьми, вот что она была одета?" — размышлял Мамин, почти не слыша собственных мыслей за гулом музыкального искусства нынешнего столетия.       Бармен, за которым терапевт всё это время пристально следил, вдруг исчез, но через несколько секунд вынырнул из-за стойки и протянул кому-то фигурный бокал, наполненный голубой жидкостью. Некто протянула изящную ручку к коктейлю. Белый свет на мгновение выхватил из темноты тонкий браслет с побрякушками. Её браслет.       Слава подорвался с места и осторожно приблизился к Ольге со спины. Несчастная, до сих пор с олимпийским усердием хлеставшая коньяк, на минуту прервалась, грустно посмотрела на мужчину и вернулась к своему нехитрому занятию.       Шмелева, ничего не замечая, выкинула трубочку и залихватски опрокинула бокал. "Один, второй, третий..." Выпитый при нем был шестым. Девушка, которую развезло, как весенний снег, сделала рукой жест. Бариста принес ещё, но Слава опередил всех: стремительно выхватил стакан и энтеральным путём принял то, что в нём находилось. Закашлявшись от неожиданной крепости напитка, мужчина повернулся к своей пропаже:       — Оля!       — Слава?! — удивилась анестезиолог. Горка бумажных зонтиков с тихим шорохом разлетелась и упала к их ногам. Ольга с трудом сфокусировалась на не менее удивленном Вячеславе Александровиче и, покачивая головой в такт песне, спросила заплетающимся языком: — А ты что здесь делаешь?       — Тебя забрать пришёл.       Он положил деньги на стойку.       — А как же Кристина? — спросила Оля жалобно.       Славу посетило чувство дежавю. Когда-то давно, будто бы целую жизнь назад, она, тогда ещё незнакомая, вот так же смотрела на него, сконфуженно и чуть лукаво. Спросила, есть ли поблизости аптека. Туфли новые. Натерли. Да так, что идти не могла. И видно было, как ей неудобно, и как она буквально ломала себя изнутри, чтобы попросить Славу бросить всё на свете и купить ей пластырь. А он бросил. Взял и бросил. И принёс заветную упаковку, самого лучшего, что только продавался в их глубинке. Ещё купил заживляющей мази. Денег, конечно, не взял, хоть она и упрямилась, дурочка строптивая, долго так, настойчиво, всё пыталась всунуть ему в пиджак несколько сторублевых купюр. И благодарила от души, широко улыбаясь. Слава в тот момент понял, что ради этих сияющих глаз, ради этой улыбки он бы что угодно отдал, лишь бы снова их перед собой увидеть.       И он увидел. Следующим утром, у себя, в приемном отделении. Галина попросила Вячеслава поторопиться — тогдашний заведующий собирался на пятиминутке сделать важное объявление. Пришёл новый анестезиолог-реаниматолог. Шмелева Ольга Михайловна. Мол, просим любить и жаловать. Мамин без задней мысли вошёл в кабинет, а там сидела она. Узнала, улыбнулась. Он тоже. Представился, сел рядом. А потом... потом что-то у них не заладилось...       Ольга закрыла глаза и попыталась убрать слезу со щеки, но ещё больше размазала растекшуюся по лицу тушь. Вячеслав Александрович помрачнел и с трудом сдержал вздох.       — Не может твоя Кристина, у неё дела государственной важности. Вставай, Оленька, вставай, хватит тебе на сегодня печень мучить, — Слава помог ей встать со стула и приобнял за талию. Девушка положила руку на его плечо и невнятно кивнула, мол, готова к выходу. Потянулась, чтобы поцеловать в губы.       Характер у Вячеслава был не фонтан, коллеги на работе его особо не любили, а полезных нововведений, направленных на оптимизацию работы здравоохранения на территории родной больницы, не принимали ни под каким номером, разве что в штыки. Слава и сам свыкся с ролью такого себе отрицательного персонажа, но что-то же хорошее в Вячеславе Александровиче было.       А посему, с болью на душе, Слава отстранился и почувствовал, как теплый носик неуклюже ткнулся ему в шею. Мамин покраснел и почувствовал, как кожа покрылась мурашками от её горячего дыхания.       — Ну, хватит, хватит! — он пришёл в себя, отбросив это наваждение. — Пойдем-ка лучше в такси, нас там уже заждались.       И они пошли, прокладывая себе дорогу через танцплощадку.       На выходе из клуба девушка остановилась.       — Слав... Ты такой оказывается хороший! Я думала, ты не такой, а ты вон какой оказался...       И как ни в чем не бывало продолжила идти к дороге, потянув за собой.       Ноги у Вячеслава от такого вычурного комплимента стали ватными, в голове клочья мыслей закружились цветным хороводом, дышать враз стало легко и свободно. Будто он сам изрядно выпил по дороге.       Вячеслав Александрович сжал руку Ольги. И резко остановился.       — А где кольцо, Оля?! Кольцо где?!       — Сдала. В ломбард, — равнодушно произнесла анестезиолог. Мол, сам виноват, нечего было ей определенные аргументы предъявлять накануне первого совместного отпуска. Женщина впилась ногтями в пиджак Славы. — Так мы идём или как?       — Идём, идём, — буркнул под нос растерянный таким крутым поворотом событий Вячеслав, на ходу размышляя о том, какие благоприятные для него варианты возможны в ближайшем, очень может быть, светлом будущем.       Так, не спеша, парочка добрела до автомобиля и ввалилась на заднее сиденье. Недовольный взгляд таксиста напомнил замечтавшемуся Вячеславу, зачем он здесь. Мамин назвал адрес, и автомобиль, кряхтя, покатил по трассе.       Водитель поинтересовался, стоит ли ему включить музыку. Слава посмотрел на Ольгу, спавшую, прислонившись к окну, и отрицательно покачал головой. К тому же, после получаса, проведенного в клубе, самым приятным звуком для Славы была тишина.       Через двадцать минут заехали в спальный район, ещё через восемь остановились возле советской многоэтажки. Зато своя, без родителей, как обязательно сказала бы Шмелева, если б могла говорить в этот момент.       Услышав тормоза, Оля зашевелилась и проснулась. Вопросительно посмотрела на Славу. Огляделась по салону, как будто видела машину и водителя в первый раз. Таксист никак не отреагировал, ему не впервой таких «тусовщиц» развозить по домам, а вот Вячеслав Александрович коллегу в таком образе ещё не видел, не привык.       — А куда это мы приехали, Слав?       — Домой мы приехали, — он помог девушке выбраться из машины и попросил водителя подождать его ещё немного.       — Будет сделано, шеф.       Шофер заглушил мотор и наклонил водительское кресло назад, удобно устроился в нём, подложив руки под голову.       — Без вас не уедем, обещаю.       Слава скривил губы.       — Надолго можешь не расслабляться.       — Как знать, — пошутил водитель и подмигнул попутчику.       Вместе пошли к указанному на листке подъезду. Вместе поднялись на второй этаж. Ольга вдруг вырвалась из объятий Вячеслава, оперлась спиной о стену подъезда и хихикнула. Мужчина неуверенно улыбнулся.       — Слав, а мы к тебе домой идём?       На лестничной клетке раздался скрип открываемой двери, следом — шаги и стук собачьих когтей о бетонный пол. К парочке спустился, резво перескакивая сразу через несколько ступенек, Джек-Рассел терьер, а сразу за ним хмурый хозяин с заспанным лицом и трехдневной щетиной. Собака любвеобильно завиляла хвостом и громко тявкнула, из-за чего Слава содрогнулся всем телом и недобро посмотрел на животину. Хозяин четвероного наградил терапевта не менее презрительным взглядом и остановился, требуя разъяснения происходящего.       — Корпоратив на работе, так сказать, удачно отметила, — засуетился с объяснениями Вячеслав. Оля на этих слова уверенно кивнула. — А я начальник её! Да! Не верите?       Мужик покачал головой. В этом, впрочем, ничего удивительного не было. Слава бы и сам не поверил в существование таких вот суперзаботливых начальников, почти с семейной нежностью заботящихся о своих коллегах.       — Мамин Вячеслав Александрович. Те-ра-певт, — по слогам произнесла Ольга и для пущей важности потрясла указательным пальцем. — Всё нормально, Сережа, иди.       — Ну, смотри, — Сергей нехотя отвернулся и продолжил спускаться. На середине лестницы, ведущей на первый этаж, он остановился и грозно сказал: — Если что — зови! Услышу.       Хотя, наверное, понятия не имел, как.       Оля проводила соседа равнодушным взглядом и положила руку в протянутую ладонь.       — Странно, что это Сережа у тебя делает...       Слава всех карт пока решил не открывать. Подвел через пару минут к двери, которая, казалось, должна была пробудить какой-нибудь рефлекс.       Не сработало.       — У нас что, и двери одинаковые? И даже ключи?!       Слава сдался и, когда наконец в связке был обнаружен нужный ключ, признался, открывая дверь:       — Твоя это квартира, твоя. Проходи.       Ольга вошла, нашарила в темноте выключатель, щелкнула клавишей, включив свет, и села на тумбочку, стоящую под зеркалом. На лице отразилась усердная работа мысли.       — Откуда ты знаешь, где я живу, и как достал ключи? — вполне резонные вопросы. Немного обиженно от того, что ей недоступно тайное знание.       — Долгая история. Пусть лучше тебе завтра Женя Паловна расскажет.       — Согласна.       Слава хмыкнул.       — Дверь-то закрыть сама сможешь?       Ольга по-лисьи улыбнулась и сбросила с ног лакированные туфли на шпильке.       — С тобой — всё смогу.