Надежда умерла предпоследней

      1917 год принёс много несчастий России и её жителям, подарив голод, болезни и Гражданскую войну. Все страдали: и семьи, и одинокие люди, и у всех одинаково 1917-й год забирал родственников, друзей и знакомых. Одна из таких семей жила на улице Киевской в двухэтажном доме, построенном в 1902 году. Это был дом серый, заурядный, с деревянной крышей, каменными стенами и высеченной в камне надписью над парадной дверью «1902г». Дом стоял без отопления, но он был довольно большой с просторными квартирами в нём. В квартире №13 и уживалась семья Авдеевых: мать Ольга, её 24-ех летняя дочь Елена и её 20-ти летний брат Владислав. Елена была типографисткой, Владислав работал машинистом, а мать оставалась дома и прибирала в квартире. Все изменила революция. Доселе обычная семья пролетариев не знали что такое голод и разлад в их отношениях. Владислав стал большевиком и боролся с юнкерами до тех пор, пока в Петрограде не подхватил сыпной тиф. С тех пор вся ответственность перешла на плечи Елены. Она ходила по воскресеньям за продразверсткой, за врачом для больного брата и на работу. Мать Ольга от горя спивалась, тратя последние деньги на алкоголь. Но только пьяной она чувствовала себя счастливой. Теперь Елена и Владислав видели её только с бутылкой на кухне или спящую в похмелье. И теперь еще после работы Елена прибиралась и готовила на всю семью. Брат Владислав лежал с температурой в 40 градусов и начинал бредить. Он говорил как-будто с умершим отцом, а Елена, каждый раз наблюдая такую картину, лишь бранила доктора и медицину. В этот роковой вечер мать спала за столом на кухне от водки, а Елена шла проведать своего больного брата. Последнее время ее мотивация жить — это Владислав. Ведь больше у неё нет ни радости, ни счастья, может хоть у брата будет будущее? Елена шла с этой мыслью в комнату своего брата с подносом в руках, на котором располагалась фарфоровая тарелка с белым куском хлеба и гречкой, а рядом стоял граненный стакан с водой. Через дверь уже был слышен меланхоличный голос Владислава: — Отец, я пытался спасти Родину… да это было тяжело, но мы смогли отбиться от юнкеров. Они слабее нас. Да, я знаю, я проявил слабость, но я обязательно поправлюсь… прости. По белокожей щеке Елены потекла слеза, она открыла грязно-белую дверь в комнату Владислава и увидела своего брата — тощего и бледного шатена, лежащего в холодной и сырой постели, старавшегося согреться под одеялом и пледом. Елена поставила поднос на деревянный стол, стоящий около шкафа, подошла к Владиславу и потрогала его лоб. Он был раскаленным, как сталь. Жар. А он будто не замечал Елену, говоря со своим отцом. Его больные глаза томно смотрели в окно. — Я тебе наврал. Сил у меня нет. Неужели так выглядит конец? — тихо сказал брат и откашлялся, — мне больно и стыдно перед Леной. Я бросаю её в такую трудную минуту. — он заплакал. — Влад…прошу тебя, не умирай. Я за доктором! Прошу, потерпи. Терпи! Мы выдержим все! — кричала Елена сквозь слёзы. — Извини. И за Елену тоже. — сказал он и протянул руки к потолку, а потом притих и его руки упали на матрас, а его сознание покинуло его. Голова упала на подушку и он замер в вечно блаженной улыбке. Елена выбежала из дому, пробежала мимо двух домов и добежала до дома доктора. Елена начала отчаянно стучать в дверь дома, в окна и кричала что-то о брате. — Вы чего кричите? — вышел доктор уже в халате. — Извините, меня…но… мой брат умирает! Прошу Вас, пойдемте! — закричала девушка. Доктор мгновенно выбежал вместе с Еленой и вскоре они оказались в квартиры Елены у кровати больного. — Прошу Вас, выйдите! — приказал врач, одевая белоснежные перчатки. Елена Андреевна повиновалась. Она пошла в свою комнату. Там, Елена посмотрела на икону Божьей Матери в красивом деревянном киоте, висящую на светлой стене. Девушка встала на колени и заплакала, как опытная кликуша, но глумиться над ней не надо. Сейчас объясню. Она хоть и была приверженцем коммунистических идей, была атеисткой, но надежда осталась. И сейчас Божья Мать олицетворяла для неё именно надежду, а не что-то теическое. И вот она слезно молила кого-то о совершении чуда, о воскрешении Владислава… — Божья Мать, помоги. Может я плохого кому сделала, но Владислава не забирай. Это моя мольба! — взвыла Елена. Её молитву прервал стук в дверь. Это доктор. Он закончил осмотр. Но стоит ли ожидать чего-то хорошего? Наверное, стоит. Елена встала и открыла дверь. — Я сделал все, что мог, но этот случай был безнадёжный. — тихо сказал доктор. На лице Елены был виден ужас. — Т…т…то есть… Вы хотите сказать, что Влада больше нет? Вы шутите? — Пожалуйста, успокойтесь... — Этого не может быть! Не может! Вы врете! Врете! — закричала Елена и ударила рукой в стену. Доктор обхватил её за плечо, а она обняла его. Слёзы скатывались по её лицу. Врач поглаживал её по спине. — Я Вам помогу. Я сейчас пришлю в больницу телеграмму. — сказал врач как можно мягче и вышел на улицу. Елена пошла в комнату своего брата. Она подошла к окну и посмотрела на улицу со второго этажа своего дома. Тихо. Темно. Мрачно. Сыро. Совершенно точно, как в душе у Елены. Последний фонарь погас на улице Киевской, как и погибла надежда у Елены. Она собралась с духом и подошла к кровати своего брата. Она села на табурет, обхватитв свое бледное лицо руками. А на ее брата лице уже навсегда застыла эта томная улыбка. — За что ты так со мной, Владик? — тихо спросила Елена, — но одна отрада у меня теперь, что легче тебе уже, брат. Елена поправила рыжие волосы и после провела своей бледненькой рукой по лбу своего брата, как и делала тогда, когда он был ещё живой. Елена Андреевна встала и пошла к парадной двери её квартиры. Из кухни слышался храп беспробудной матери. В этот момент девушка ненавидела себя. Винила она во всем именно себя, ведь с ней все ещё было все нормально. Но ей надо отдохнуть. Так Елена спустилась по ветхой лестнице к главной двери дома и выбежала на улицу, попутно надевая шарф. Она бежала по снегу на Арбат, возможно к Кремлю, к трамваям. Бежала безутешная Елена к трамвайной станции, да перебежала дорогу перед трамваем. Кто знает специально или нет, или от невнимательности, или от задумчивости, но факт был перед всеми прохожими. Перебегающая дорогу Елена Авдеева была сбита трамваем. Де-юри.