асаи

      В одной руке несуразная чашка со страшным желтым цветком и очень симпатичным красным полукруглым отпечатком губ на кромке, в другой – сигарета с ментоловой кнопкой. После долгого пребывания в мало-мальски обогреваемом театральном зале от неожиданного потока холодного воздуха по телу прокатывается волна неприятной дрожи. Тонкое шифоновое платье на ветру трепещет как подбитая черная птица.       Рената-обманщица - сказала актерам, что ей нужно побыть одной, выкурить сигарету и сконцентрироваться перед прогоном (кстати, последним в этом году). Ей удалось и настроить актеров на серьезный лад, и разогнать жаждущих пообщаться с ней тет-а-тет. Таких товарищей, к слову, всегда собиралось много, одна сигарета превращалась во вторую, третью, потом подходил кто-нибудь еще и вот уже запланированный короткий перекур превращается в часовое залипание на крыльце всем коллективом, с шутками, смехом и атмосферой безграничного комфортного доверительного счастья.       Но сегодня ситуация складывалась иначе. Рената не проговаривала этого про себя отчетливо, но на уровне подсознания ощущала, что ей хочется «случайно» столкнуться с Земфирой до начала репетиции. Может это потому что год заканчивался, а в их отношениях ничего не поменялось – их попросту не было. Они вообще не контактировали – и это было ультиматумом композитора: Рамазанова должна работать обособленно от всех и никто, вплоть до руководителя, не имел права влезать в ее работу с комментариями и правками. На секунду, Литвинова, конечно, растерялась от такой безапелляционной прямолинейности:       -Либо берите меня целиком, либо не нужно вовсе.       -Но как же.., - Рената хотела что-то возразить, но Рамазанова не дала ей такого шанса:       -Да, для Вас это риск, но я ненавижу размениваться. И не буду.       Вот так Земфира объяснилась на самом старте. И Рената, недолго думая, согласилась на это сумасшедшее условие. Она спаслась от многомесячных мучительных терзаний по поиску музыканта и была благодарна. Тогда она еще не знала, что влюбится как девочка. А теперь каждый занимался сугубо своим делом.       И самое обидное: Литвинова ведь действительно искренне приветствовала такой сугубо профессиональный подход в отношении всех, с кем ей приходилось работать! Но, как назло, сейчас желание поймать сосредоточенный зеленый взгляд и взять наверняка теплую ладонь было непреодолимо сильным каждый раз. Каждый раз.       Она так спешила выйти на крыльцо, что не взяла ни шубу, ни мягкий кашемировый шарф, который хоть немного спрятал бы ее от ветра со снегом. А зима и впрямь разбуянилась. Женщина следила за макушкой высокой ели, которую ветер нервно дергал из стороны в сторону. Изобилие нелепых слишком больших белых пластмассовых шаров, служивших, судя по всему, праздничным украшением дерева, очень напрягало глаз, а вот гирлянда с мигающими лампочками была милой.       «Тебе, Рената, пятьдесят один, и ведешь ты себя как самая последняя дура на планете. Гип-гип, ура!»       Земфира так и не появилась на горизонте, а сигарета Литвиновой закончилась. Женщина крепко обхватила себя худой свободной рукой за плечо на доли секунды, и резко отпустила ее, сбросив лишние мысли.       «Еще не хватало мне тут как влюбленному суслику выглядывать в ее ожидании», - обиделась Рената и, развернувшись, пошла в здание МХТ. Еще на подходе к залу на нее посыпались организационные вопросы, - в этот раз в лице пожилого охранника. Женщина изо всех пыталась отвлечься от Земфиры и вникнуть в его неказистую речь: старику, судя по всему, не нравилось, что репетиции идут так поздно.       -Уборщица же должна помыть, поверить все нужно, закрыть, - без остановки бубнил охранник. –Я домой прихожу в два, три часа ночи, когда вы набегаете, нельзя же так!       Рената боролась с искушением съязвить что-нибудь, но потом присмотрелась к охраннику и смягчилась: в этой его фланелевой рубашке в клетку и странном джинсовом комбинезоне, он был похож на пастуха из какой-то ирландской деревни. «Ему б еще соломенную шляпу», - подумала она про себя, а вслух устало спросила:       -А как Вы вообще к искусству?       -С почтением, - буркнул мужчина в седые усы. –Я вообще-то в театре работаю.       -Потерпите тогда, дорогой, еще немного – скоро премьера. Искусство Вам этого не забудет!       После этой фразы женщина поспешила удалиться, дабы не развивать тему и не решать проблемы, на которые невозможно было повлиять. Старик еще что-то пробурчал вслед и побрел в противоположную сторону.       Литвинова забежала в зал и устремила взгляд на первые ряды, где собирались все заинтересованные лица: костюмеры, гримеры, осветители, оформители, композитор.. Да, она уже сидела в зале, на своем традиционном, отдельном от всех крайнем правом месте в третьем ряду. Нелюдимость этого человека не знала ну просто никаких границ. А сердце блондинки заколотилось как припадочное.       «Как же она прошла мимо меня, - подумала Рената, раздосадовано закусив губу. –Я же стояла в самом проходе».       Слово тоска подходило к ситуации определенно метко: еще пока не больно, но уже слишком тесно было смотреть как из-за стекла на ее резкую быструю мимику, энергичные руки, ручейки сильных вен, бегущих из-под закатанных по локоть рукавов рубашки.       Земфира на секунду подняла глаза на блондинку и едва заметно кивнула. Губы даже не дернулись в слабом подобии улыбки, вероятно, она уже была поглощена рабочим процессом. Тяжело вздохнув, Рената дала отмашку для начала прогона, и постаралась сама сконцентрироваться на спектакле.       -Собираемся через полчаса внизу, - объявил кто-то громко.       Рената автоматически устремила взгляд на третий ряд, чтоб убедиться, что необходимый человек услышал сказанное. После душевной репетиции и слов благодарности, символического подведения итогов уходящего года, сам собой (как это всегда бывает) собрался культурный сабантуй. Пару минут потребовалось для того, чтоб договориться о месте тусовки без споров – коллектив был в сказочном настроении.       Литвинова бросила последний взгляд на Земфиру, так как толпа уносила ее саму на курилку, и в этот раз отделаться не представлялось возможным. Та складывала блокнот в сумку, и Рената могла поклясться, улыбалась.       -Ты же знаешь, что она не поедет? - Гоша смотрел на Ренату. Мужчина был особо чувствителен к Литвиновским переменам в настроении и обращал внимание на все мелочи, недоступные взгляду других. Сейчас женщина, нахмурив брови, ритмично стучала в стену носком туфли, видимо, позабыв о ее дороговизне.       -Ой, Гоша.. Больно надо.       -Больно и надо.       На языке у Ренаты крутился вопрос, почему она – Земфира – вот такая как есть? Будто бы дикая, честное слово! Но вопросы, ответы на которые не нравятся, лучше не задавать. Ведь все, что было в этом человеке, привлекало и влекло блондинку. Рубчинский считывал хаос с ее сердца как стенограф и молчал.       Литвинова отвлеклась от колупания стены и подняла глаза: актеры фотографировались на фоне той самой елки с ужасными шарами, и теперь они уже не выглядели так ужасно. Откуда-то появилась бутылка брюта и одноразовые пластиковые стаканчики. Много ли нужно, если на дворе Новый год и у тебя есть шампанское? Хлопок, радостный вскрик и белая пена хлынула из горлышка. Праздник.       Но дальше не шампанское. В ресторане женщина пила ледяной абсолют с асаи, не запивая вовсе. Зрелище, признаться, довольно скверное. Половина коллектива ушла на танцпол, но Литвинова решила в этот раз не радовать мир своими танцевальными потугами.       Слишком быстро опьяневший Рубчинский обратился в Ренате:       -Вот и что ты вцепилась в нее? Вы даже не знакомы толком, - он явно хотел добавить что-то еще, но, даже такой нетрезвый, умудрялся выдержать такт. Гоша, как и все остальные, чувствовал праздник и хотел силой вырвать блондинку из ее депрессивного кислотного состояния, чем вызвал только вполне логичную вспышку гнева.       -Что ты прицепился ко мне? Я тебя мучила, когда ты влюбился в того испанского Хуана?       -Его звали Бенито, - покраснел Гоша и замолчал снова, но Литвинову было уже не унять:       -Ты его просто в баре увидел за стойкой и все! Вы не говорили, ты с ним не работал и не слышал даже его голоса. Может он пел как бог? И что бы ты тогда делал? И полгода же, блять, убивался!       Рената залпом допила внушительную порцию водки в стакане, ставя точку. Поморщилась – жидкость обожгла искусанную губу – и встала.       -Я с тобой? – спросил Гоша заискивающе, видя, как разозлилась подруга.       -Не хочу, - отрезала она и, схватив пачку сигарет со стола, пошла на улицу.       На входе в ресторан галдела толпа своих вперемешку с незнакомыми людьми. Это всеобщее предновогоднее сумасшествие уже изрядно подбешивало Ренату, и она решила поискать уголок поукромнее, чтоб посидеть в тишине. Относительной. Прошла до угла здания и повернула налево. Там тоже галдели, но уже работники кухни и официанты на перекуре.       -Вот собака какая, - выругалась Литвинова, имея в виду не кого-то конкретного, а ситуацию в целом, и села на бортик у стены прямо посередине, между двумя корпоративными вакханалиями. Закинула ногу на ногу и закурила.       Щелчок зажигалки, щелчок ментоловой кнопки. Присмотрелась внимательно - на парковке стояла лишь пара автомобилей. У одного из них, черного бмв, погасли фары. Кто-то вышел из машины и направился прямо к Ренате.       Женщина сощурилась и тут же беззлобно рассмеялась:       -Ну разумеется. Как еще.       -Мне донесли, что Вы пьете вкусную водку и Вас нужно спасать.       -Кто донес? – алкоголь уже давно успокоил внутренний тремор. Литвинова чувствовала безобразность своего положения, а потому злилась и на себя, и на обладательницу самого важного голоса из всех. Вернулась из шестнадцати в пятьдесят один.       -А разница есть? – Земфира присела рядом с ней.       -У Вас странная шапка, - заметила Литвинова бесстрастно. –Если это Гоша, то ему пиздец. И спасать меня не нужно.       Земфира дружелюбно улыбнулась, никак не комментируя реплику.       -Слушайте, прям бесит! Можно я поправлю? – женщина, не дожидаясь разрешения, протянула руку к голове Рамазановой и расправила замявшийся отворот трикотажной темно-серой шапочки. Пальцы слегка коснулись темной пряди волос, выбившейся из-под головного убора.       -Так лучше? – Земфира покрутила головой для демонстрации, когда Рената закончила.       -Не особо, - Литвинова выдохнула дым от последней затяжки и потушила окурок прямо о стену, специально посильнее размазывая черное пятно, а после встала с целью доползти обратно до своего стола и выпить еще, как минимум, столько же.       -Ну так может угостите меня своей водкой? - спросила Рамазанова почти в спину Ренате. - Искусство Вам этого не забудет!       Литвинова задохнулась в возмущении.       -А сразу с нами поехать нельзя было? –женщина развернулась, чтоб посмотреть этой нахалке в глаза. Земфира отрицательно помотала головой, едва ли сдерживаясь от смеха: Рената была такой воинственной, такой оскорбленной и на таких нетрезвых каблуках.       -Мучить меня нужно было, да? Вот и хрен Вам тогда, а не водка, - в очередной раз поймав волну злости, она решительно развернулась, но запуталась в собственной шубе и благополучно упала прямо в объятия к Рамазановой. Подумала секунду и не стала вырываться.       «Как хорошо, что Рубчинский, наконец, спалил мне эту контору», - подумала Земфира и прижала женщину к себе.