Когда приходят перемены

Люди плачут не потому что они слабые, а потому что они были сильными слишком долгое время. © Д. Депп — Вы верите в чудеса? — Сегодня нет. © Амели Припекало по-летнему жаркое солнце, пели птицы, на небе ни единого облака. Я находился в абсолютной гармонии с собой и реальностью, губы так и растягивались в бездумной улыбке. Вот оно, то самое чувство, когда готов любить весь мир без причины. Хотя, у меня она и была. Командировка закончилась успехом, новый контракт официально подписан, и я даже смог прилететь в Москву на день раньше. Завтра пятница, оформлю отпуск и буду наслаждаться жизнью. Может быть, уеду куда-нибудь на море с самой потрясающей женщиной на свете, со своей женой Ларисой. Внутри все сладко замирало, стоило вспомнить улыбку и любимые глаза. Нефритовые, цвета сочной травы с маленькими желтыми крапинками, словно россыпь звезд. Мой собственный Млечный Путь. Мы вместе не первый год, а я словно накаченный гормонами подросток, люблю ее все сильней. Небольшой дорожный чемодан на колесиках грохотал сзади, подпрыгивая на мозаике мостовой. Я три недели был в командировке, и вот он — родной дом! Типовая многоэтажка, обычный подъезд и даже скрежет лифта вызывали приступ нежности. Стараясь производить как можно меньше шума, я отпер входную дверь и стал красться к нашей спальне, пытаясь не споткнуться и держа букет ромашек впереди себя. «Меня не ждали», — первая мысль, что пришла в голову. И ни одной эмоции, воронка пустоты медленно набирала обороты. Так и стоял в дверях, привалившись к косяку. А на кровати, на нашей кровати, Лариса стонала и извивалась в руках незнакомого мне мужчины. Букет выскользнул из рук, несколько отрезвив меня. Я кашлянул. Что ж, внимание я привлек. Чужак быстро вскочил с кровати и начал одеваться, Лара завязывала пояс халата. Секундная вспышка ярости, и мой кулак встретился с лицом мужчины. Раздался приятный хруст, противник упал обратно на кровать. Без лишнего шума я позволил Ларисе вытолкнуть себя за дверь и встал в коридоре. Хотелось послушать, что она мне скажет, но получил только виноватый взгляд побитой собаки. — Зачем предала? — Ты... — губы вытянулись в нить. — Тебя постоянно нет дома! Твои командировки и частые задержки на работе мне надоели! Ты совсем, совсем забыл про меня! И я... вот я... — она хлюпнула носом и закрыла лицо руками. Я не видел смысла что-то отвечать, она уже сделала выводы. Напомнить ей, насколько дорогая жизнь в Москве? А ведь хочется еще съездить в отпуск и поэтому нужно работать. — Любишь его? — кивок в сторону спальни. — Да, — полушепотом ответ. Она знает, я не приемлю предательства. Значит, это конец. Кольцо я оставил на тумбе в прихожей, забрал с собой чемодан и вышел из дома. Так ни разу и не оглянулся. До самого вечера бродил по окрестностям, в итоге, спустился в метро и катался по кольцевой. А потом просто гулял по центру. Хотелось все обдумать, решить, как быть, но мысли не вязались, перескакивали одна на другую. Надо успокоиться, а затем решить, что с этим делать. Когда от ходьбы загудели ноги, я сел на скамейку у автобусной остановки и стал рассматривать витрину цветочного магазина напротив. Цветы всегда меня успокаивали, да и приятно знать, что в мире есть нечто настолько же прекрасное и хрупкое, как человеческие чувства. Трудно сберечь и легко уничтожить. Пока решал, зайти или нет, из салона вышел Мид. Или Миддлемист Альба, успешный и известный в определенных кругах флорист, а также мой друг. Его начальник, Михаил, знакомый моего отца, да и просто хороший человек, помог устроиться в Москве, когда компания решила открыть офис в столице, и меня направили сюда. Я часто приходил в салон, и за полтора года мы неплохо сдружились. Мид заметил меня и направился к скамейке. — Привет, Никита. — Привет, — я ответил на рукопожатие. Парень заметил чемодан рядом со мной. — Ты сегодня вернулся? Я думал, самолет завтра. — Лучше бы так и было, — скривился я. — Что стряслось? — Мид сразу подобрался, взгляд стал серьезным. Сидя у него дома и вливая в себя спиртное, я все рассказал. Стало легче, но воспринималось как-то смазано, словно я до конца не понимал, что произошло. Утром очнулся с жуткой головной болью и котом на животе. Беглый осмотр опознал в комнате гостиную Мида, в питомце — Тая, а лежал я на диване. Одежду я так и не снял, спал в рубашке и брюках, пиджак с галстуком валялись на полу. Гладя кота, я инспектировал память. Итак, вчера я долго и нудно жаловался Миду на Ларису, рассуждал о человеческом лицемерии, предательстве и, кажется, ударился в философию. Цитаты древних однозначно приводил. Потом нахлынула злоба, правая рука до сих пор саднила — не стоило стучать кулаком по столу... — Доброе утро, — Мид вышел с кухни, я повернул голову в его сторону, и он уточнил: — Или недоброе. Я скептически хмыкнул. Выгляжу я, наверное, о-го-го. Друг протянул кружку чая с лимоном. — Спасибо, — я привстал. Крепкий чай медленно, но верно, возвращал к жизни. — И тебе доброе утро. Надеюсь, я вчера не вел себя как последняя свинья? Ты извини, не стоило мне сваливаться на тебя с проблемами. И правда, Мид вчера подошел привет сказать, а закончилось все завываниями с ночевкой. — Кстати, а где Гриша? — понял я кого не хватает. Они ведь с Мидом пара, полтора года вместе, могли бы — расписались уже. Вечером я был слишком занят собой, а у друга тоже всякое может быть... — Идет на повышение, теперь работы столько, что приходится ночевать в офисе или в номере гостиницы по соседству, — грустно улыбнулся Альба. Блиииин, я еще и работу проспал. — Мид, я позвоню по-быстрому. — Ага. Альба пошел следом за котом на кухню, животное мяукало и требовало еды. Я быстро набрал номер шефа и сказал, что болен, свалив на перелет. Сонливость, усталость, общее подавленное состояние. Обещал прийти в понедельник и оформить отпуск. Начальник дал добро, в любом случае, мой приезд сместился случайно, и появление в офисе в планах не значилось. Душ взбодрил окончательно, я чувствовал себя более чем сносно, а о Ларисе решил вообще не думать. Нечего превращать себя в непонятно что. И так из зеркала на меня глядел сильно потрепанный тип. Серо-голубые глаза казались блеклыми, русые волосы — бесцветными, да и лицо бледное из-за недомогания. Надо позавтракать, вчера за ужином я больше пил, чем ел. По ощущениям желудок сжался в комок и прилип к позвоночнику. И вот стоило же Грише выбрать именно этот момент для появления... Я рылся в чемодане, который оставил в гостиной, выбирал одежду. Все бы хорошо, но кроме полотенца на бедрах на мне ничего не было. Мид сидел в кресле напротив и дразнил кота игрушкой. Быстро оценив ситуацию, Гриша сделал неправильные выводы и хмурой тучей двинул на меня. Вообще, это у нас аттракцион такой на троих. Повелось давно как-то, еще со знакомства и со временем переросло в общую шутку. Гриша беспричинно ревнует ко мне Мида, Альба получает от этого какое-то странное удовольствие, а я подливаю масло в огонь, чтобы самому не скучать. Вот только мой полуголый вид на шутку мало походил, и Синицын явно нервничал, не столько усомнившись в Миде, сколько раздражаясь наличием меня на их территории. Это с Альбой мы друзья, а с Гришей привычней препираться. Я с тяжелым вздохом опустился на диван. Альба шустро подскочил к мужчине и уперся ладонями в грудь Синицына. Я отстраненно наблюдал за происходящим, пусть сами разбираются. Гриша заламывал руки, Мид что-то объяснял и причитал, в мою сторону не смотрели. Тая происходящее не интересовало совсем, он принес игрушечную мышь к ногам Синицына и с упоением ее грыз. Неожиданно в комнате повисла абсолютная тишина, даже кот замер и задрал морду кверху. Мужчины для себя что-то выяснили. — Прости, — Гриша пригладил волосы на затылке и виновато посмотрел на Мида. Парень демонстративно отвернулся. В итоге Синицын притянул вяло сопротивляющегося Альбу к себе и обнял. Мид что-то бубнил, кажется, обзывался. Я отчетливо слышал слова «идиот» и «придурок», но в итоге Мид обнял Гришу за шею. Идиллия. Я почувствовал себя лишним, даже щеки опалило жаром. Отвернулся и вытащил из чемодана штаны и футболку, быстро оделся. Сразу не заметил, но по комнате расползался характерный запах жареного мяса. — А чем это так пахнет? — Шашлыком, — Гриша указал на сверток в руках Мида. Сразу и не видно, но в праздничную бумагу были завернуты шампуры с мясом. — Мясной букет? — Цветов Миду на работе хватает, — пожал плечами Синицын. — На вид он стройный, а ест как не в себя. Мида, похоже, все устраивало. Он с абсолютно счастливой улыбкой ребенка нюхал «букет», прижимая к животу. Экстравагантный и странный подарок, но кому что. — Так, отвлеклись. Почему ты спишь на нашем диване в нашей гостиной?! — не унимался Гриша. — А еще я ел из твоей миски и сидел на твоем стуле, — съехидничал в ответ. Я думал, Мид ему сказал... Ладно, придется самому. За завтраком. Я прошел на кухню, где Альба уже накрывал на стол. В ходе беседы Григорий пытался испепелить меня взглядом, не иначе — рефлекс, но в итоге сдался и мне позволили остаться. Я и не настаивал, хотел перебраться в гостиницу, незачем людям мешать, но Мид уговорил. Синицын ушел отсыпаться, видимо, он работал всю ночь, чтобы освободить выходные. Впрочем, в гостях я не засиделся, в тот же день снял номер в отеле и перевез туда вещи. Утром в субботу связался с юристом и попросил приготовить документы на развод. Раньше начну — раньше закончу. Когда вернулся к другу, с порога заподозрил недоброе. Догадке способствовали два пристальных взгляда: настороженно злой Гриши, и довольный Мида. Альбе стоило учиться на дипломата, потому что через полчаса я сидел в машине Синицына, и мы ехали на дачу Гришиного друга что-то отмечать. По-моему, просто рядовая встреча своих, зачем им я — непонятно. Такое чувство, что Мид боялся оставлять меня одного. Надо будет с ним поговорить, забота — хорошо, но нянька — это слишком. Мне всех представили. Дом, а скорее немаленький такой особняк за высоким забором и охраной на въезде в поселок, принадлежал Алексею. Я видел мужчину и раньше. Первый раз, когда отмечали приезд Татьяны, сестры Гриши, а потом еще собирались компанией в его ресторане. Меня он тоже узнал, пожал руку и представил своего парня, на вид моложе его минимум лет на шесть и больше похожего на худощавого долговязого подростка. Того тоже звали Лешей. Правда, потом я заметил, что остальные называют его Тимом. Была еще одна пара ребят, имена которых я не запомнил, и традиционная супружеская пара. Мне полегчало, когда увидел их, а то закралось подозрение, что здесь филиал «Голубого огонька». Пускай, я ничего не имею против, но такое количество нетрадиционно ориентированных людей разом для меня перебор. Был и еще один мужчина. На вид лет тридцати, крепкий, высокий, подтянутый, холодные ярко синие глаза на волевом лице, стильная бородка, на голове солнечные очки. Он выделялся своим независимым видом, про таких говорят: «везде, как у себя дома». При его появлении Гриша ощутимо напрягся, даже побледнел. Мужчина назвался Женей и многозначительно улыбнулся Синицыну, я видел, как сразу после знакомства нахмурился Мид. Но за весь вечер они не перекинулись и парой слов. Я старался не скучать. К тому же стоило остаться одному, я вспоминал Ларису. Так что я принимал участие во всех разговорах, помогал накрывать на стол и готовить шашлыки. Вечером подъехали еще несколько человек, начались танцы, звучали тосты за встречу и пожелания повторить. Было заметно, что многие давно друг друга знают и привыкли проводить время вместе. Некоторые пересекались и в бизнесе. Например, компания Жени занималась поставкой и установкой оборудования для ресторанов и баров. Так он и познакомился с Лешей, а потом мужчины стали друзьями. Количество парочек вокруг меня медленно сводило с ума. Два дня назад, я принадлежал к таким же счастливым влюбленным глупцам, а теперь мне в пору вешаться. От нечего делать, я стал наблюдать за Женей. Мужчина держался особняком, наверное, так же как и я, многих видел впервые. Но при этом он был везде, с легкостью вливался в любую компанию или задавал тему разговора, потом перемещался к другой группе или вставал в стороне, наблюдал за происходящим. Время перевалило за полночь, я успел захмелеть и ушел на террасу, устроился на мягком диване, через пару минут ко мне присоединился Женя. Мы пили и тихо разговаривали. Он оказался замечательным собеседником, легким в общении и со своими взглядами на тот или иной вопрос. Я пригрелся и разомлел, меня чуть не сморило на месте. Пошатываясь, ушел в дом, а Женя остался сидеть на месте. Легкая приятная тяжесть. Я плавал в теплом море из солнечных лучей. Каждое прикосновение к обнаженной коже вызывало волны удовольствия, они накатывали одна за другой и оседали внизу живота. От возбуждения я весь горел, но упрямо не спешил открывать глаз, только притягивал к себе источник удовольствия и ерзал на простынях. Горло перехватило спазмом, дыхание сбилось, изо рта вырывались неконтролируемые всхлипы. Вскоре реальность перестала существовать, перед глазами медленно разгорались звезды и плыли пестрые круги, я сосредоточился на получении удовольствия, еще чуть-чуть и... Сознание раскололось и вспыхнуло сверхновой, я сгорал в лучах тысячи солнц. Тело била мелкая дрожь, дыхания не хватало, и черт знает сколько времени я разглядывал потолок. Кое-как отдышавшись, я все-таки скосил взгляд вниз. А там, удобно устроив голову на моем животе, между раздвинутых ног, лежал мужчина. Я физически ощутил, как кровь отхлынула от лица, отличное настроение пропало. Проснуться от оргазма приятно, но пол данного субъекта меня смущал. Более того, пугал. Конечно, я его узнал. Евгений Круглов. Память охотно предоставила необходимую информацию. Я еще вчера обратил на него внимание, когда заметил настороженные взгляды, бросаемые на мужчину Синицыным. А потом и Мид занервничал. Мне стало любопытно, и я подошел к нему. Мы разговорились, потом много пили, точнее больше пил я, а Женя лишь подливал очередную порцию. Теперь понятно зачем. Наверное, он недолго просидел на диване после моего ухода. Мужчина не бездействовал, отслеживал каждую мою реакцию. А потому стоило мне прикрыть глаза и уткнуться носом в подушку, лег рядом и положил свою наглую руку на мой живот. Я стал осторожно подыскивать слова. — Послушай, я не все помню, что вчера было. Более того, надеюсь никогда не вспомнить. Но я не гей. Давай притворимся, что ничего не было, ну или я притворюсь за нас обоих, и тихо-мирно разойдемся. Навсегда, — спокойно сказал я, накрывая себя одеялом и сталкивая руку с живота. — Доброе утро, — улыбнулся Женя, блеснув своими холодными синими глазами. — А ничего и не было, можешь не волноваться. Я не спаиваю парней, чтоб затем трахнуть бесчувственное тело. А утром... Ну, ты не противился, да и, — Женя красноречиво облизнулся, — тебе понравилось. Я подтянул к груди колени, всем видом показывая, что меня здесь нет. Как-то сразу ощутились последствия выпитого, и явно лишнего. Такими темпами и спиться недолго. Женя встал и перелез через меня, я как раз спал с краю, а он у стенки. Собственная нагота его нисколько не смущала, он даже и не подумал прикрыться. Я остался лежать на боку, спиной к входу, и даже не видел, куда делся Женя. Я пытался поймать ускользающие мысли и одновременно с этим перестать думать — получалось скверно. И, видимо, я даже успел задремать, проснувшись, лишь когда в щеку ткнулось что-то мокрое и холодное. Я резко сел в кровати. Женя стоял рядом и протягивал маленькую бутылку с минералкой. Краем сознания отметил, что трусы он надел. — Спасибо, — пить хотелось неимоверно, бутылка быстро пустела, я не успокоился, пока в ней не осталось меньше половины. Женя и не подумал уходить, он залез обратно под одеяло и уселся у меня за спиной. Я кожей чувствовал на себе его взгляд. Это нервировало. Да и фамилия ему явно не подходила. Нужно что-нибудь более хищное, а Круглов — обманчиво безоружная и совсем не показательная. Так о чем это я... — М, да уж, — протянул я и поставил бутылку на пол. Надо бы встать и одеться, но не хочется сверкать голым задом перед ним. — Не дергайся, еще раннее утро. Остальные спят. Меня это интересовало мало. Я сюда приехал в одной машине с Мидом и Гришей, и теперь думал, как поступить. Дождаться их или проще вызвать такси и поехать в отель. Домой я все равно больше не вернусь. Не смогу. Моей Ларисы нет. Она теперь с тем мужиком... Да и на работе надо будет появиться и оформить отпуск. — Хватит о ней думать. Женя сменил положение и теперь мог видеть мое лицо. — О ком? — О жене. От его спокойного тона и внимательных глаз стало не по себе. — Кто тебе рассказал? — Ты сам. Все. Я прекращаю пить. — И много знаешь? — Достаточно. Женя надавил ладонью на грудь, и мне пришлось лечь обратно на подушки. Он пододвинулся ближе и навис над лицом. — Слезь с меня. — Неа, — уверенно. Моя нервозность явно приносила ему удовольствие. — Гм. — И что думаешь делать? Продолжишь напиваться и жалеть себя? Или забудешь и продолжишь жить с ней дальше так, как будто ничего не произошло? — Это не твое дело. — Вчера ты считал иначе, когда жаловался мне. Раз уж я в курсе, то и дело мое. Женя лег рядом и закинул руки за голову. Говорить, не видя его глаз проще. А он продолжил: — Насколько я тебя понял, простить предательства ты не в состоянии, оно убило все чувства, какие были. Так ведь? — Да, — я не видел смысла отрицать. — Тогда почему ты мучаешься, если принял решение? Я не знал, к чему он клонит. — Потому что мне больно. Я не понимаю, как так получилось. Я уделял ей мало внимания. Но будь иначе, разве это страховка? Она могла бы флиртовать с продавцом в магазине, пока я выбирал оливки в соседнем отделе. Да и... Это не просто измена на телесном уровне. Она влюбилась, и я не знаю, кто в этом виноват — она, я или мы. — Значит, тебе важно найти виновного? — Да. Нет. Прекрати меня путать! — я перевернулся на бок, чтобы видеть лицо Жени. Он лежал на спине и разглядывал потолок. — Тогда не строй из себя жертву. Это случилось, это данность, — он перевел на меня взгляд. — Прими как факт и живи дальше. У тебя все равно нет выбора. Или ты начнешь движение, и тогда будет шанс, просто шанс на все что угодно в этой жизни; или можешь топтаться на месте, пока окончательно не заглохнешь. Не ты первый, не ты последний. — Как ты можешь говорить такие жестокие вещи с таким спокойным выражением лица? — Тебе станет легче, если я слезу пущу и начну руки заламывать? — притворно удивился Женя. — Я не об этом! — злился я. Он только улыбнулся. Говорить расхотелось, я отвернулся. — Зачем ты только начал, — бросил я. — Ты мне нравишься, — бесхитростно заявил Женя и обнял со спины, утыкаясь носом в макушку. — Отпусти, — я напрягся. — Не ерепенься. — Что значит «не ерепенься»?! — двинул ему локтем куда-то. — Меня обнимает какой-то мужик после минета с утра пораньше! Моя жена спит с другим! У меня похмелье и болит голова, я хочу... — Конфетку и на ручки? — предложил Женя, наваливаясь сверху и прижимая собой к матрасу. — Чтобы меня никто не трогал! Пусти! — рыкнул я, начиная брыкаться. Несмотря на схожую комплекцию, Женя оказался сильнее. С трудом, но он все же удерживал меня. А потом его рука скользнула вниз и ощутимо сжала мои яйца, я охнул и выгнулся, замирая. — Что ты задумал? — Утешаю тебя, — шепнул Женя. От прикосновения его губ к уху, меня обдало жаром, а он начал перекатывать яйца в руке. Я уткнулся лицом в подушку, чувствуя, как щеки начинают гореть. Женя подключил вторую руку, все так же прижимая меня к кровати. Я всхлипнул и закусил подушку. Не знаю, что меня возбуждало больше: умелые движения или стояк, который упирался мне в зад, но себя я все равно ненавидел. У меня просто месяц не было секса, это только реакции тела, ничего более. Я еле сдержал стон, кончая второй раз за утро. Женя довольно хмыкнул над самым ухом и принялся целовать мои плечи. — Пожалуйста, дай мне уйти, — попросил я, чувство подавленности угнетало. Я такой слабак. — Не позволяй жизни идти мимо тебя, иначе пожалеешь. Женя сместился в сторону и лег рядом, я пытался перестать вздрагивать. Ничего не хочу. Но, наверное, он прав. Жалость — такая противная вещь: стоит только начать, и не заметишь, как жизнь пройдет мимо. Планировал ли Женя это с самого начала, но меня отпустило. Оргазм и приподнятое настроение, испуг, потом злость, плавно скатывающаяся в истерику, его руки на члене и абсолютная пустота в итоге. Вяло текли мысли, и не было желания им мешать. Я повернул голову к Жене. Кажется, он наблюдал за мной. Кивнув сам себе, он откинулся на спину и уставился в потолок. Какое-то время мы продолжали лежать рядом. — Жень, а откуда ты знаешь Гришу с Мидом? — спросил я. Мне захотелось поговорить на отвлеченную тему, к тому же интересно. — Мида я вчера в первый раз увидел. Хороший парень, они друг другу подходят. А Гришу я знал подростком, мы встречались и жили вместе в нашем родном городе. Гриша был тогда абсолютно светлым искренним юношей. Если сейчас в глубине его глаз появилась извечная печаль, то до меня ее там не было. Я у него не просто первый мужчина, со мной он осознал себя геем. Вот только я не подходил для единственной в жизни любви. Мне хотелось им владеть, таким милым наивным мальчиком. Но со мной он в итоге сломался бы, мы друг другу не подходим, и я никогда не смог бы полюбить его. — И ты уехал. — Да. Но это не акт благородства. В Москве имелось больше возможностей, там водились деньги, а я хотел жить в собственное удовольствие. Один знакомый предложил начать свой бизнес, дела сразу пошли в гору, и я осел в столице. Потом брат сообщил, что из-за меня Гриша загулял и сильно изменился, потом его избили, и он попал в больницу. Я хотел навестить парня, но не знал что сказать. Мне ведь всегда нравились девушки и парни. Но с парнями — только секс. Для семьи нужна женщина — я считал так. Потом узнал, что он покинул город, — Женя повернул ко мне лицо. — Иногда я о нем думал, но больше, как о безвозвратном прошлом. К тому же, в моей жизни тоже произошли перемены. Я впервые влюбился. В парня. Андрей был убежденным активом и ради него я переквалифицировался. Можно сказать, он изменил некоторые мои взгляды. Но это были безответные чувства, и мы расстались в итоге. Я подтянул к себе подушку и положил под голову. Искренность Жени удивила, я не ожидал, что он расскажет о себе. Я счел реакцию Гриши испугом, но, наверное, это все же был шок от встречи. Мид, скорее всего, в курсе, вот и насторожился. Все-таки бывший любовник своего парня... Я сам здесь случайно, а теперь у Жени на меня планы. Иногда я удивляюсь, как может выстроиться цепь событий. Мда, пора вставать. Я медленно сел, Женя не останавливал, и я смог спокойно одеться, а потом пойти в ванную, из комнаты в нее вела дверь. Женя ждал моего появления, поэтому из спальни мы вышли вместе и в коридоре столкнулись с Гришей и Мидом. Минутное замешательство, немая сцена, и Синицын с громким рыком пригвоздил Женю к двери. Я инстинктивно отскочил в сторону, не понимая, что происходит. А Круглов успел заломить Гришину руку и втолкнуть его в спальню, откуда мы только вышли. Мид подскочил к двери и подергал за ручку. Заперто. Друг стоял, закусив губу, и хмурился. Я терялся в догадках, сознание подбрасывала картины, одну краше другой, беспокойство за Гришу росло, тишина удручала, из комнаты не доносилось ни звука. Если вспомнить рассказанное Женей, то, видимо, Синицыну пришлось тяжелее, чем может показаться на первый взгляд. Вряд ли это беспокойство за меня, я все-таки ему чужой. Скорее, он догадался, что мог придумать на мой счет Женя и перенес это на себя. Мы с Мидом были готовы пойти на штурм, когда дверь открылась сама. Лицо Синицына выражало крайнюю степень задумчивости, он бросил на меня короткий оценивающий взгляд и нахмурился. Альба удивил всех, меня точно. Я вообще не знал, что он на такое способен. От уравновешенного и спокойного парня резких и грубых действий как-то не ждешь. Совсем. Мид же оттолкнул Гришу и размахнулся, намереваясь сбить ухмылку с лица Жени. Синицын чудом перехватил его руку и, прижав Альбу к стене, что-то быстро зашептал на ухо. Я лишь убедился — Мид знает, кем Круглов приходился Грише, раз так защищает своего партнера. Альба бросал на Женю полные ненависти взгляды, но затем его лицо приняло задумчивое выражение, и он уткнулся носом в плечо Синицына. — Вот и отлично, — я обернулся на голос, неприметным зрителем оказался Тим. — Не хотелось бы, чтобы Леша увидел драку между своими друзьями. На том конфликт себя исчерпал. Думаю, стыдно стало не только мне. После завтрака я уехал в отель с Мидом и Гришей, а в понедельник после работы меня ждал Женя. Круглов походил на ураган, вот только стихать не собирался. Не давал сидеть в номере, таскал по выставкам, паркам, катал на теплоходе. Не помню, когда мои будни наполняло столько всего разом. Мы ели блюда японской, китайской, осетинской, русской, итальянской, тайской и еще какой-то кухни. По-моему, он собирался опытным путем выяснить мои вкусы. С такой нагрузкой я не успевал думать о Ларисе. Звонил адвокат, я дал разрешение отправить жене документы. Когда я наотрез отказывался выбираться из номера, Женя сидел у меня, и мы читали книги или смотрели телевизор. Со временем я свыкся с его существованием, с Кругловым оказалось интересно, у нас обнаружилось много общих тем, и еще больше различий во вкусах, что позволило вести беседы обо всем на свете и ни о чем в частности. Его напор впечатлял, и незаметно ухаживания перестали меня смущать. А потом мы выбрали не то кафе для обеда. Из головы разом выбило все мысли. Я смотрел на Ларису, она на меня. В душе зарождалось болезненное чувство тревоги, в горле встал ком, в сознании пульсировало лишь одно желание: бежать! И я побежал. Трусливо с моей стороны, но иначе я не знаю, чтобы случилось, наверное, устроил бы скандал или избил ее спутника. Глупо, да и не изменит ничего. Скрыться мне показалось достойнее. Из кафе я вылетел и, не разбирая дороги, помчался, куда ноги несли. Кто-то с силой рванул за плечо, меня мотнуло, и я чуть не растянулся на переходе. Оказывается, я собрался перебежать дорогу на красный. В полуметре от меня, во всю сигналя, промчалась машина, под колесами которой я чудом не закончил свою жизнь. Прикрыл глаза, намереваясь успокоиться, но Женя не дал. Схватил мою руку и куда-то потащил, конечно, это он вытащил меня из-под колес, больше некому. Я не сопротивлялся, нахлынула апатия, и мне стало все равно, куда меня тащат. Мы зашли в ресторан, какой-то общепит, вывеску не разглядел. Женя тянул дальше: мимо организованной толпы возле касс, вглубь, к туалетам. В кабинку он зашел следом, я плюхнулся на крышку унитаза и уставился в пространство перед собой. Мыслей ноль. Ситуация казалась комичной. Моя жена обедает с каким-то типом, а я сижу в туалете забегаловки, передо мной на колени опускается недвусмысленно настроенный мужчина. А мне абсолютно все равно, что там будет впереди. Губы произвольно растянулись в улыбке, и я однозначно безумным взглядом уставился в синие глаза напротив. Женька нахмурился и закусил губу, между его бровей проявилась складка. Это показалось мне еще более забавным, улыбка стала шире. Похоже, мужчина высмотрел что-то, что ему совершенно не понравилось, и мне прилетела оплеуха. Голова мотнулась в сторону, в ушах зазвенело. Силы он не пожалел. — Ты совсем охренел, придурок?! — вскинулся я и прижал ладонь к щеке, кожа от удара горела. В душе разрасталась обида. Женя прищурился и облегченно выдохнул. — Извини, мне показалось, у тебя истерика начинается. Злость как неожиданно быстро накатила, так и схлынула. А вот обида осталась. Но не на пощечину, а на жену, что предала, на себя, что верил, как дурак, и даже мысли об измене не допускал, ничего не заметил в ее поведении. Ведь должно же было что-то... — А ведь я действительно ее любил, — произнес вслух. — Хотел прожить с ней жизнь, детей завести, старость встретить, наших внуков увидеть. Плотину из горечи, боли и обиды прорвало, слова лились нескончаемым потоком. Я и не понял, в какой момент к ним присоединились слезы. Женя молчал, за что ему спасибо. Окажись я на его месте, тоже не знал бы, чем утешить. Разве только дать высказаться. В такой ситуации нет правильных слов. Подумалось: «докатился, уже перед мужиком плачу». Усмехнувшись, я шмыгнул носом, отпустило. Мужчина отмотал туалетной бумаги, и я привел себя в порядок. — Спасибо, — мне стало легче, и я смог говорить, а не выть на одной ноте. — Не только за бумагу, вообще за все. За то, что пошел за мной и сейчас тут сидишь. Женя кивнул и мягко, даже нежно, улыбнулся в ответ. — Встаем? Женя поднялся, и я встал следом. Я только сейчас понял, что вообще-то мы в общественном месте и сюда мог зайти кто угодно. Да меня, наверное, половина ресторана слышала! Добравшись до раковины, вымыл лицо холодной водой. Стоило только выговориться, как стало легче. Женька повез меня к гостинице, велел забрать вещи, даже отконвоировал до номера, видимо, чтобы я по дороге не сбежал. Мне было все равно. Удивление пришло, когда я оказался у него дома и меня облаяли с порога. Терьер Джек-Рассел, такой же, как пес героя из моего любимого фильма «Маска», смотрел на меня внимательными глазами и раздумывал, стоит ли подойти или нет. — Это Астон Мартин, — представил его Женя. На мой удивленный взгляд и улыбку пояснил: — А что? Я люблю это марку машины. Пес завилял хвостом и дал себя погладить. — Мартин, а это Никита Ягдин. — Привет, Мартин, будем дружить? Так я и остался у Жени. Жил он в трехкомнатной квартире с большим коридором, который вполне можно назвать холлом. В нем стоял шкаф-купе с уголком под разные мелочи, как ключи и телефон. Тут же находился пуфик, сидя на котором удобно обуваться, торшер и угловой столик с раскидистой пальмой на нем. В гостиной стояли диван и пара кресел, одну из стен полностью закрывали стеллажи, забитые книгами, на стене висел плазменный телевизор, на тумбе под ним стоял видео плеер и игровая приставка, висели полки с музыкальными и видеодисками. Еще одна комната была выделена под рабочий кабинет. Большой стеклянный стол с компьютером, кресло у окна, торшер и массивные шкафы, забитые книгами в несколько рядов. Все как полагается. Последняя комната — спальня, где по умолчанию мне предполагалось спать вместе с Женей. Огромная кровать занимала почти все пространство, пара тумбочек по бокам, кресло в углу, комод и шкаф для одежды, где Женя сразу же освободил несколько полок под мои вещи и приказал вселяться и обживаться. Я подчинился, думать не хотелось совершенно. Принял душ и сразу отправился спать. Круглов, уехал по делам, обещая вернуться к вечеру. Оно и к лучшему, я быстро успокоился и задремал, нервотрепка меня сильно вымотала. В квартире преобладали теплые песочные тона, что мне определенно нравилось. Не составило труда определить стиль, в котором выдержана обстановка, как арт-деко. Жить тут оказалось на порядок лучше, чем в гостинице, я не чувствовал себя оторванным, словно между мной и людьми вокруг толстое бронированное стекло. Я и не заметил, как стал называть это место домом. Отпуск закончился, начались трудовые будни. С Женей мы ладили, но во что-то большее отношения не перерастали, заметный контраст с началом нашего знакомства, когда он вел себя куда более настойчиво. С одной стороны меня это успокаивало, появилось чувство защищенности, реальность входила в привычные берега; а с другой, я все чаще думал о будущем, и тогда появлялся страх перед неизвестным. Я банально не знал, когда объятия и ласки из неспешных станут настойчивыми и страстными, и Женя пойдет до конца, перестав себя сдерживать. И при этом, он направлял меня настолько мягко, что во мне это не вызывало никакого противоречия. Иногда мне приходило в голову, что я пользуюсь его добротой и симпатией. Женя создал вокруг меня атмосферу спокойствия и благополучия. Лишний раз не трогал, но каждую минуту я чувствовал его внимание и заботу. Он ничего не обещал, говорил ровно столько, сколько необходимо, и не бросал слов на ветер. Женя действовал, и поступки говорили за него. Вот я и задумался, что остаюсь с ним ради благополучия. Хочу залечить душевные раны в тихой гавани, которой и стал для меня Женя. К тому же выходило, что мне приятна его близость, а значит, все прожитые годы я заблуждался и не знал в себе подобной склонности. Это серьезно озадачило. Я путался в своих чувствах. Но мне повезло с Женей, он терпеливо давал время во всем разобраться и даже сбрил бороду. Мне и так было странно целоваться не с женщиной, а чувствовать щетину и подавно. Иногда я пугался того, как быстро привыкаю к нему. Но будь это чем-то неправильным, я бы так не реагировал. Да? Мне было хорошо, и я отчаянно гнал от себя нежелательные мысли. Как-то я готовил попкорн, а Женя сидел в гостиной, мы решили посмотреть фильм, когда зазвонил мой мобильный. — Привет. Не вешай, пожалуйста, трубку. — Лариса... — Я хотела с тобой поговорить, но ты ведь не придешь на встречу, верно? Поэтому звоню... — Говори. Я с удивлением отметил, что ее голос не причиняет боли. Я думал, никогда не смогу на нее так спокойно реагировать. Даже не представлял, как идти вместе с Ларисой разводиться. — Я беременна. Калейдоскоп мыслей сплошным потоком, меня вот-вот грозило замкнуть. — Пять недель. В голове сработал счетчик. Две недели я у Жени, неделя в гостинице, пара дней там-сям, она сказала пять. Тогда я находился в командировке. — Как ты уже догадался, ребенок не твой. — Да. — Мы оформим развод, я не создам больше проблем. Мне жаль, что так получилось. Прости. Она хотела сказать что-то еще, но я перебил: — Не сейчас. Быть может потом, значительно позже. А пока... пока мне все равно, — я не стал врать. Тишина и печальный шепот: — Понимаю. Предательства ты не признаешь, я помню. И все же прости когда-нибудь, если сможешь, — ее голос дрогнул. — Пока. — Пока, — нажал отбой и сполз по стенке. Женя стоял в проходе, а я и не заметил. Он опустился на пол рядом со мной и обнял, я уткнулся носом в плечо и вцепился в него руками. Я еще никогда не был так благодарен кому-либо за то, что он есть в этом мире. Обсуждать что-то не стали, сели смотреть фильм, как и собирались. Я уснул задолго до его окончания, а проснулся все в том же кольце рук. И, наверное, в первый раз искренне, без оглядки на прошлую жизнь, обрадовался. В душе наступал мир. Мое приручение, а иначе это и не назовешь, шло полным ходом. Я просыпался и засыпал под Женькиным боком. Более того, в его отсутствие сон не шел, и я ворочался, пока не сдавался в итоге. Приходилось вставать и искать себе занятие. Я читал книги, слушал музыку или смотрел телевизор — все что угодно, лишь бы скоротать время до его возвращения домой. А потом, счастливый, заползал под одеяло и моментально отрубался, стоило только почувствовать Женю рядом. Круглов оказался птицей ранней и всегда просыпался вперед меня. Помню свое удивление, когда я, разбуженный каким-то сном, обнаружил его тихо посапывающим. Наши лица разделяли какие-то несколько сантиметров, хоть лежи и реснички пересчитывай. Такой безобидный, тихий и домашний, он спал, подложив ладошку под щеку. Я не сдержал улыбки. Как зачарованный водил пальцем по контуру его губ, переносице, коснулся бровей и разгладил складочку между ними. Он хмурился, видимо, как и мне, ему снилось что-то не очень приятное. Но стоило мне погладить его по щеке, и он, причмокнув, чуть улыбнулся. Стараясь не слишком громко хихикать, я впервые сам поцеловал его. И самое удивительное, я раньше считал голубые глаза холодными, даже свои собственные, хоть мои и были скорее серыми, но все же... Мне перестало так казаться, ледяной образ больше не вязался с тем, каким я увидел Женю в то утро, и заблуждения пали. Накануне выходного, Женя объявил, что хочет провести со мной весь день. Почему бы и нет, я согласился, не раздумывая. Женя находился в прекрасном расположении духа с самого утра, он приготовил завтрак, даже подал к кофе мои любимые шоколадные пирожные. Затем мы поехали в парк, катались на аттракционах, ели сахарную вату и мороженое. В каком-то из тиров я сбил мячами нужное количество банок и выиграл здоровенного белого медведя, Жене больше понравилось стрелять, и в итоге ему достался огромный лось. Незаметно наступил вечер, мы сгрузили игрушки на заднее сиденье, и Женя повез меня в ресторан. За весь день я так и не смог расслабиться, постоянно думал о том, что будет после. В конце концов, это когда-нибудь должно произойти, и я был искренне благодарен за месяц спокойствия. Несмотря на богатый событиями день, еда в горло не лезла. Я лениво ковырялся в салате и куда больше уделял внимания вину. В итоге, Женя отобрал у меня бокал, пока я не захмелел окончательно, меня и так начало немного вести. Домой ехали в молчании, только музыка лилась из динамиков. Я прекрасно понимал, зачем меня кормили, поили и выгуливали, так что сразу в прихожей, стоило лишь двери закрыться, вцепился в Женькины плечи и требовательно поцеловал. Планировалось ли на сегодня нечто большее, я не знал, но ради собственного душевного спокойствия больше не мог ждать. Женя замешкался всего на секунду, а потом прижал меня к стене. Ошалело улыбаясь, я стал вытягивать его рубашку из брюк. Стоило пальцам, наконец, коснуться обнаженной спины, я рыкнул от удовольствия. Казалось, чем настойчивее я буду, тем легче пройдет эта ночь. Пришло время для логичного завершения нашей очередной прогулки. Женя целовал и покусывал мою шею, я продолжал цепляться и дальше повисать на нем, в итоге уткнулся носом в ключицу и сглотнул. Только через какое-то время понял, что меня давно не целуют, да и ладони с ягодиц Женя убрал. Он только прижимал к себе и гладил по голове, как маленького. Оказывается, я дрожал. Постепенно поглаживания из успокаивающих становились страстными и возбуждающими. Вот только мной же заданная спешка исчезла, стало легче. Аккуратные касания, осторожные поцелуи. Сновавшие тут и там руки, в конечном итоге остановились на бедрах. Женька обводил языком сосок, покусывал кожу. Дыхание давно уже сбилось, я рванул ремень на штанах мужчины и, притянув Женю для поцелуя, одновременно вжимаясь в его пах своим. Хотелось елозить и тереться всем телом, что я и делал. Как оказались в постели, я запомнил смутно, в какой момент исчезла одежда — тоже. Перед глазами все плыло. Смятение исчезло — пало под натиском рук и горячими поцелуями. Я уже ничего не соображал, только просил еще, хотелось жара, сгореть дотла. Все казалось логичным и правильным. Я не отставал, тискал ладонями Женькины ягодицы, кусался и царапался, целовал все, до чего удавалось дотянуться. В итоге, я оказался прижатым к матрасу, Женя сидел на мне, сверкая абсолютно сумасшедшей улыбкой, думаю, у меня такая же. Глядя в глаза сверху вниз и погладив напоследок по животу, он начал опускаться. Вот тут я шокировано замер, до боли распахнув глаза, а затем выгнулся и заскулил. В Женьке было так тесно, горячо и невероятно приятно, что я потерялся в пространстве и абсолютно не понимал, где находился. Он насаживался медленно, едва слышно постанывал, запрокинув голову. Темп возрастал, а стоны грозились перейти в крик. Я готов был кончить уже от одного зрелища. Не знаю, как удержался, но надолго меня все равно не хватило. В себя пришел уже лежа на груди у Женьки. Мужчина водил пальцами по моему плечу и то и дело целовал в макушку. Я чувствовал небывалую легкость и был готов улететь в небо, как наполненный гелием шарик. Бывает такое, вот идет день за днем, ты что-то делаешь, ходишь на работу, принимаешь душ, ешь, живешь одним словом, и не замечаешь пудовых гирь на своих ногах и руках, как напряжение пронизывает тело и сковывает сознание, не оставляя следа былой гибкости, а тебе не видно этого. Но стоит гирям исчезнуть, и ты снова чувствуешь себя живым. Мое пробуждение не укрылось, Женя собственнически подтянул меня к себе. Я не сопротивлялся, тяжесть его руки на талии умиротворяла. Накатила сонливость и, потершись щекой о Женькину грудь, я зевнул и закрыл глаза. — В душ хочешь? — услышал краем сознания. Промычав что-то отрицательное, наконец, устроился с комфортом. Сознание мигом провалилось в сон. Как ни странно, но я выспался, к утру эмоции стихли, мне было тепло и хорошо, Женька лежал рядом и читал какую-то книгу. Похоже, выбираться из постели ему тоже не хотелось. Я довольно потянулся и прикатился под бок, любопытство брало верх. — Доброе утро, — мне тепло улыбнулись и тут же обняли. — Доброе. Жень, — позвал я и тут же пожалел. Как бы так спросить-то покорректнее... — Я думал, ну, что ты будешь во мне, а не наоборот. Мужчина беззлобно хихикнул и расплылся в улыбке. — Тебе понравилось? — бровь вопросительно изогнулась. У него вообще очень живая мимика, правда, не на людях. Только при своих. Удивительно, как много мелочей я стал в нем замечать, да и понимать его лучше — открылась истина. — Понравилось, — не вижу смысла врать. — Ну, вот и отлично. Тогда не имеет значения кто в ком, остальное успеется. Я угукнул и сполз с кровати, похоже, Женька успел принять душ и мне тоже хотелось. Через пару недель мы поменялись. Я настоял. О своей ориентации я думать перестал, принял за данность. Мне хорошо, Жене хорошо — значит нам хорошо, а остальное неважно. Стоило принять решение, и улеглись последние тревоги. С Ларисой я развелся и старался не пересекаться. Знаю, что она вышла замуж за того парня, и вроде у нее все в порядке. Мид с Гришей заходили в гости, несколько раз мы ужинали с ними в городе. Синицын с подозрением посматривал на Женю, но в целом вел себя спокойно. Показывал фотографии племянницы и поделился, что Татьяна вновь беременна и в этот раз Мид будет крестным. Если подумать, то это чистое сумасшествие к чему привел всего один день! Вернись я вовремя, ничего бы этого не было. Возможно, я никогда не узнал бы об изменах жены, прошел мимо салона, а Мид задержался бы и не подошел ко мне. Я мог никогда не встретить Женю... Но значение имело не стечение обстоятельств, а где взять силы пережить их. Одним помогают друзья и любимые, другим — сигареты и алкоголь, у каждого свой способ спасения, но учиться искать его приходится самостоятельно. Можно рассчитывать на поддержку со стороны, но никто не научит жить дальше. Каждый справляется сам. А настоящая учеба начинается не с выбора учебника, а с головы. Принятое решение, которому начинаешь следовать, может вытащить. И в какой-то момент все меняется, ты открываешь глаза и видишь не конец, а начало чего-то хорошего. Что вижу я? Я вижу, как на полках появляются наши общие с Женей фотографии. КОНЕЦ © Eva Rouse 29.09.2011 — 02.10.2011