По гороскопу

Я лежала на палубе и рассматривала небо. Его словно посыпали пудрой, перед этим разлив воду, в которой побывали кисточки с тёмной краской. Луна яркая, как никогда раньше. Хотелось к ней прикоснуться. Казалось, что достаточно протянуть руку, и ты схватишь маленький шарик. Это навевало что-то детское и такое ностальгическое. Настолько, что хотелось расплакаться, свернувшись клубочком. Прикрываю глаза, перевожу дух ещё несколько секунд и резко встаю, чуть не упав обратно.  — Готова продолжать? — Рона встала в стойку, посмотрев на меня решительным взглядом тёмных глаз. Чёлку она заколола, чтобы было удобней тренироваться. Волосы она заплела в тугую косу, опять же, для удобства. За небольшое время наших тренировок я успела проникнуться уважением к этой женщине. Волевая, сильная, хотелось думать, что она могла перевернуть небо. Я понимала, что такой силы воли у меня нет и не будет. Никакие рассказы о том, как силён Шанкс не могли переубедить меня в том, что лучше всё-таки Рона. Как я успела понять, этих двоих связывают уважительные отношения. Шанкс успел обмолвиться о том, что она довольно верная, а Рона обозвала его «идиотом с интересным мировоззрением». Но его силу Рона тоже признавала. Что удивительно, ведь обычно девушки только свою правду признают. Нет, не правильно. Все признают свою правду. Вопрос в том, насколько сильно эта правда отличается от действительности.  — Да. Спарринг? — Получаю утвердительный кивок. — Хорошо. Бью по боку ещё не раскрытым веером, но Рона выставляет блок. Раскрываю его и пытаюсь попасть вертикальным ударом, взмахнув веером сверху вниз, но опять встречаю блок. Пытаясь попасть по ногам, чтобы сбить с ног. Рона уворачивается от серии односложных ударов. Атакую сверху и неведомым даже мне манёвром умудряюсь сделать подсечку. Рона, разумеется, увернулась, ещё и по голове ударила. Больно. И так продолжалось целый час. Рона не объясняла ошибки, она просто била по голове, как бы давая пищу для размышлений по типу: «ну и что на этот раз я сделала не так?» Политика так себе, но действенная. К концу спарринга конечности я ощущала кое-как. О их передвижении речи даже не шло. Несите меня. Я даже платье белое одену, и фату, лишь бы никуда не ползти. Но людей, решивших прогуляться по палубе, откуда совсем недавно доносились звуки битвы и отчаянные просьбы «прекратить экзекуцию», как назло, не оказалось. Пришлось самой в стиле моржика добираться до душа, а потом до гамака. Я спала в общей спальне среди женской части корабля. Она была приведена в идеальный порядок чистоплотными ручками моих соседок. Всё имело своё место и разделено настолько демократично по отношению к количеству вещей, что любой альтруист позавидует. Даже мне полочку «на будущее» выделили. Мой гамак скромно висел в углу комнаты, где я успела развести небольшой хаос, к которому никого не подпускала. Натянув отданную мне ночнушку, падаю на кровать спать. Надо будет её постирать, кстати. Проснулась я раньше всех. Рона расположилась на кровати и сопела. Переодевшись, выхожу из комнаты, стараясь как можно тише скрипнуть не смазанными петлями двери. В руках я держала ночнушку. Уже знала, что отвечающий за воду человек спит очень мало и плохо и потому включает воду, когда слышит, что наша с Роной тренировка закончилась. В обмен на завтрак и чай. Он самый сейчас сидит за столом на камбузе, покачивая седой головой.  — С бодрым утром, Панкрат. Как всегда плохо спалось? Знаешь, чтобы легче засыпалось, можно снотворное пить, если то, что я до этого посоветовала, не работает, — достаю с полки муку и кефир из холодильника, а ещё яйца. Соль всегда стоит рядом с плитой, а сахар рядом с чайником. Беру и их.  — Вообще-то помогло. Засыпается действительно лучше. Вот только перестать думать я не могу.  — Ну, хоть какой-то результат. Я тебе ромашковый чай перед сном заваривать буду, если хочешь. Всё равно перед тренировкой яблоками наедаюсь.  — Твоя любовь к яблокам убивает…  — Меня точно не убьёт. Принимаюсь за готовку. Как я знаю, завтрак не должен быть плотным, но таким, чтобы хватило сил до обеда. Сегодня решила приготовить оладьи. Жаловаться на кулинарные способности не буду. Камбуз я не взорву, да и думать про себя «что за хрень я туда насыпала?!» в предсмертной агонии не буду. И вообще, обычно говорили, что готовлю я достаточно вкусно.  — Было бы неплохо. Угукаю и смешиваю всё это дело. Главное, не забыть про соду. Панкрат с разговорами не лезет. Помнит, как на него наорали «потому что мешал». Не люблю два дела одновременно делать. Каким бы оно ни было. Сначала одно, потом другое. Постепенно, аккуратно, медленно. Вот уже сковородка ложится на конфорку и постепенно начинает раскаляться на ней масло. Особого кайфа от готовки я никогда не испытывала, разве что после, когда похвалят. И всё. Людей, радующихся от нарезки продуктов и их скрупулёзного контроля над сковородкой я никогда не пойму, но и существования таковых отрицать не буду. Черпаю тесто из миски и выливаю первый оладушек на сковородку. Потом второй, третий. А потом заполняю всю тарелку. Запах, наверно, стоит на весь камбуз. На него выполз Шанкс, страдающий похмельем от вчерашней пьянки.  — Бодрого, — негромко говорю я, доставая из полки мёд и варенье. Раскачиваю руками, как весами, расставив их в стороны, как бы спрашивая «с чем будешь?» Панкрат кивнул на мёд. А мне фиолетово. Хоть так, хоть так вкусно.  — Бодрого, — буркнул Шанкс, проследив за моими манипуляциями. — Варенье оставь. Не! Я на двоих готовила вообще-то! Переглянувшись с Панкратом и получив его молчаливое согласие, беру вторую вазочку и лью туда варенье, правда меньше, чем в вазочку с медом. Я туда принципиально макать оладья не буду. Пошарившись по тумбам нахожу графин и, сполоснув его, наполняю водой и отдаю Шанксу. С благодарным видом он принимает его и осушает за пару минут. А я тихо матерюсь и ищу турку, чтобы приготовить кофе Панкрату.  — Вам что, Шанкс-сан?  — В холодильнике лежал лимонад…  — Завязывали бы вы с алкоголем… — открыв холодильник, нахожу две бутылки с желтоватой жидкостью. На всякий случай открываю и принюхиваюсь. Да, лимонад. Чай отменяется. Отдав одну из бутылок Шанксу, вторую оставляю на столе и иду искать стакан. — Впрочем, не мне вам советовать. Панкрат, лимонад будете? Не знаю, почему именно к имени Шанкса я приставляла это «сан». Это воспринималось, как какой-то акт уважения. Что-то вроде признания авторитета? Не знаю.  — Можно, — беру второй стакан из буфета. Обстановка на камбузе, о которой стоило сказать в первую очередь, была довольно минималистичной, если можно так выразится. Особых технических изысков, кроме вытяжки, я не заметила. Впрочем в самые её дебри я не углублялась, предпочитая заходить в небольшое помещение рядом. По утрам в такое время тут обычно никого нет, повара или коки подтягивались позже, поэтому всё оборудование, кроме холодильников, выключали. А вот на тот лес из всех возможных технических изысков я смотрела с ужасом. Наша компания уселась за стол и принялась за еду. Панкрат как всегда быстро расправился с едой и ушёл наслаждаться лимонадом в другое место. Я старалась не спешить, наслаждаясь утренней тишиной. Вот только сейчас ей мешал наслаждаться пристальный взгляд Шанкса, создававший ощущение неловкого молчания.  — Что?  — Ты быстро освоилась, — улыбнулся он. — С Панкратом подружилась? Он обычно напряжённый. А тут даже улыбается. Я пожала плечами и пошла мыть посуду. Шанкс тоже всё съел, поэтому я захватила и его тарелку. А ещё пустую бутылку, чтобы выкинуть. Напряжение проходило по телу, как паралич, вызванный высоким напряжением. За моими действиями наблюдали. Не сказать, чтобы пристально. Скорее, потому что смотреть тут было особо не на что.  — Рона говорила, что ты почти не спишь. Я, конечно и до этого так думал, но дело в другом… Я, конечно, знаю личностей, которые спали от силы пару часов в сутки, но они закончили рано. А у тебя я никакого недомогания не вижу. Да и к кофе ты вроде не любишь.  — Не люблю, — честно ответила я.  — Ты не думаешь, что это странно? — я промолчала и продолжила мыть посуду. Почему-то было страшно.  — Рассказывать о своей сущности не запрещено. Вопрос в том, поверят тебе или нет, — голос прозвучал настолько неожиданно, что я чуть не уронила стакан. Над головой мелькнули яркие красные волосы. Развернувшись, встречаюсь с сталью глаз. Ноги подкосились. От безумного ужаса, почти животного.  — Тебе не кажется, что… По комнате разнёсся звон разбившегося стакана, который я всё-таки уронила. А за ним последовал испуганный всхлип. Мой. Я не знала, что прикрыть руками и потому они то ползли к голове, то снова накрывали грудь. Хотелось сжаться в комочек. Или убежать, уйти. Но что-то внутри говорило, что будет хуже.  — Испугалась? — негромко спросил голос где-то над головой. На неё опустилась большая тёплая рука. — Тихо. Извини, я переборщил, наверное. Слишком резко это всё, да? Холод, исходящий пульсацией от взгляда, исчез, сменившись более мягким. Шанкс отстранился, усевшись обратно на стул. А я повторила слова гороскопа, ставя тарелки на стойку, где они сушились и взявшись за веник:  — Вообще, мне позволено рассказывать о том, что со мной произошло и что я из себя представляю. Только в подобное трудно поверить.  — Я постараюсь.

***

Когда он узнал, что я по сути мертва и домой вернусь навряд ли, то воспринял это нормально. Но идея мультиверсума и Междумирья, которое соединяло все миры воедино и перенося по нему энергию, он офигел. Культурно так.  — Похоже на выдумку, но это так. Говоря кратко, я из другого мира, у меня волшебные способности и, чтобы выжить, мне нужно убивать себе подобных.  — Кого я подобрал?..  — Психа, наверное. А ещё меня чуть не убила большая, рогатая собака! Но меня Клинок спас... Шанкс негромко смеялся. Слегка пискляво. Похоже, что это истерика. Пойду-ка я заварю ромашковый чай.