Призраки прошлого

      «Интересно, что он любит? Виноград? Яблоки? Или апельсины? А вдруг у него аллергия на цитрусовые?»       Леви, гуляя в супермаркете, в задумчивости остановился у стеллажей со всевозможными фруктами. Его взгляд метался между полками с красными яблоками, глянцевыми зелёными и яркими апельсинами. Потом переходил к бледно-желтым китайским грушам, махровым киви, персикам, абрикосам и бананам. И в итоге остановился на винограде. Изучив всё досконально, парень так и не пришёл к выбору, ибо ему нравилось всё. Поэтому он решил набрать всего по паре штук: и яблок, и апельсинов, бананов и персиков. И, конечно же, не забыл про виноград. Взял без косточек, чтобы можно было жевать не задумываясь.       Толкнув коляску, Леви хотел подъехать к кассе, как вдруг остановился у стеллажей с кондитерскими изделиями.       «А сладкое? Дети любят сладкое. Конфеты, печенья, зефир… Стоит ли брать сейчас? Или это будет уже слишком? К тому же, Эрен наверняка захочет поделиться с друзьями…»       Леви снова в задумчивости бродил между полок. И в конце концов всё же взял немного щербета с арахисом. Расплатившись, он забрал пакеты с фруктами и отправился в клинику. На самом деле, Аккерман был там только вчера и не предполагал, что вернётся так скоро. Сначала он думал навестить Эрена хотя бы через день, но не выдержал и оправился на следующий. Опасался, что парнишка расстроится и подумает, что детектив не выполнил своего обещания. Ведь дети слишком ранимые и, вдобавок, бывают капризными. Хотя он плохо знал этого мальчишку, но отчего-то думал, что Эрен совсем не такой, как большинство детей.       И снова непонятное чувство завладело им, когда он увидел восторженные зеленые глаза.       — Ты пришёл! — воскликнул Эрен, будто к нему в палату прошёл сам Санта, а не обычный полицейский. Он вскочил на ноги и подбежал к Леви, с любопытством рассматривая его. Рост парнишки соответствовал его возрасту — около ста тридцати пяти сантиметров. Леви он доходил до груди, поэтому чувствовал себя равным ему и говорил, как со своим сверстником, а не как со взрослым, в отличие от Смита. Может это и подкупило Аккермана — тот будто общался с другом, а не с ребенком.       — Я же обещал, — Леви протянул ему пакет с фруктами. Перед посещением он зашел в уборную и всё помыл, чтобы мальчик мог сразу есть. — Это тебе.       — Всё мне? — изумился Эрен и, схватив пакет, вытряс всё на кровать. Посреди постели образовалась целая горка из фруктов. — Ух, ты! — восхищенно продолжил он, а глаза так и разбегались от ярких яблок и апельсинов. Ему хотелось попробовать всё и сразу, поэтому в одну руку он взял красное яблоко, а другой сжал банан.       — Не торопись, — Леви присел на кровать, наблюдая за тем, как Эрен хрустит, прожёвывает и каким-то образом продолжает улыбаться. — Я принесу ещё, если нравится, — негромко добавил Аккерман, даже завидуя такой жизнерадостности. Он ожидал, что после того случая мальчик будет травмирован и впадет в депрессию, но в глазах Эрена не было ни капли страха или отчаяния. Совсем как у того Эрена из его прошлой жизни.       Проглотив банан, мальчик закивал головой и взял ещё зеленое яблоко. Леви тем временем очистил ему апельсин.       — У меня никогда не было столько много, — хрустя двумя яблоками, торопливо проговорил Эрен. — В детдоме нам постоянно давали морковь, она мне так надоела… А по выходным были яблоки, но такие кислые! А эти сладкие и сочные!       — Значит, ты любишь яблоки? — уточнил Леви. Эрен, доев их, осторожно взял апельсин, который Леви разделил на дольки.       — Всё люблю. И яблоки, и апельсины, и бананы… — с упоением проговорил мальчик, жадно смотря на киви, однако не решаясь его есть без разрешения Леви. Полицейский сам взял его в руки и принялся чистить. Конечно, нарушать этот восторг ему не хотелось, но желание узнать то, что он чувствует после пережитого, было очень сильным. Похожи ли их ощущения хоть немного, или Эрен всё воспринимает, как страшный сон?       — Эрен, ты помнишь что-нибудь? О том, что случилось, — тихо спросил он, стараясь, чтобы этот вопрос не напугал ребенка, а тон голоса был не грубым. Восторженные живые глаза парнишки мгновенно потухли, а улыбка угасла. Лицо посерело, а брови сдвинулись.       — Доктор меня уже спрашивал об этом. Другой доктор, — паренек пространно посмотрел на дверь. — Он приходил откуда-то и постоянно просил меня не бояться.       «Понятно, — подумал Леви, сжимая киви сильнее, чем нужно. — Похоже, это был психиатр. Не хватало, чтобы ещё и его в клинику упрятали, как меня тогда. Нет, я не хочу, не хочу, чтобы ты повторял мою судьбу, Эрен!»       — И ты рассказал ему? — преодолевая свои мысли, спросил Аккерман. Но ребенок лишь покачал головой.       — Нет, я сказал, что не помню, — признался он, продолжая сильно хмурить брови.       — Ты правда не помнишь? Или… — начал было Леви, но прервался, осадив самого себя. Он слишком давит. Мальчик ещё не оправился от всего этого потрясения. Возможно, Эрену никогда не захочется вспоминать об этом, он стремится забыть, как и Леви когда-то.       — Я помню, как мы гуляли в том саду, где много деревьев, — неожиданно произнёс Эрен, а Леви насторожился. — Потом к нам подошёл какой-то человек. Мы подумали, что он работает в этом саду, потому что он много рассказывал о растениях. Особенно, об одном из них с красивыми цветами, которые были похожи на большие колокольчики. Мы захотели увидеть их, и он показал, а дальше… — Эрен нахмурился, — дальше не помню, что было. Было холодно, и глаза болели очень сильно, — он поднёс ладони к лицу и закрыл его. — А потом…       — Простите, — их прервал женский голос. Обернувшись, Леви и Эрен увидели, что в дверях палаты стоит медсестра в аккуратной розовой униформе. — Мальчику пора на обследование, — вежливо произнесла она. Леви, поняв, что приём окончен, кивнул и поднялся на ноги.       — Ты придёшь завтра? — снова с надеждой спросил Эрен перед его уходом. Парню ничего не оставалось, как кивнуть головой. Потому что он уже давно понял, что отказать просто физически не сможет.       Завтра и послезавтра, ещё через два и три дня Леви навещал его. Покупал сладости и фрукты, а один раз даже подарил игрушку (получив её случайно по акции в супермаркете). Эрен буквально расцветал, когда парень приходил к нему. Он постоянно рассказывал о приюте, о своих друзьях и воспитателях. И больше ни слова о том, что произошло в дендрарии.       «Может быть и хорошо, что он ничего не помнит о тех ужасах, — подумал Леви, когда мальчика снова увели на процедуры. — По крайней мере его не мучают кошмары, и он спокойно спит».       — Мистер Аккерман? — в коридоре клиники ему встретился доктор, который проводил Эрену операцию. — Добрый день, — он протянул руку, и Леви молча её пожал. — Вижу, вы приходите сюда каждый день.       — Да, я сам пока на больничном, и Эрен попросил, — нехотя ответил тот. — Как он? Его скоро выпишут?       — Мальчик в полном порядке, зрение уже адаптировалось. Мы контролируем все изменения, к счастью, патологий нет. Думаю, уже завтра он вернётся в детский дом.       — Уже завтра… — рассеянно отозвался полицейский. Получается, теперь они не увидятся?       — Мальчик к вам очень привязался, — добавил офтальмолог. — Постоянно ждёт вашего прихода. Полагаю, ему будет сложно расстаться с вами.       — Но это неизбежно, — пробормотал Леви. — Спасибо за вашу работу, — напоследок сказал он, с невеселыми мыслями покидая клинику. До встречи с Эрвином Леви практически ничего не знал о привязанности. Точнее, он, как никто знал о ней, но всеми силами старался оградить себя от подобных зависимостей от других людей. Потеряв друзей в детстве, ребят — в спецназе, лейтенант дал себе зарок больше не сближаться ни с кем, но не смог устоять перед любовью и страстью Смита, которая буквально растопила его оболочку и подарила ему смысл жизни. Не смог устоять и перед этими доверчивыми и жизнелюбивыми глазами маленького Эрена. Он привязался к мальчику ещё не настолько сильно, но уже ощущал, как тяжело будет расставаться с ним. Эти привязанности… будто цветы, которые вырывают с корнем.       На следующий день, как и сообщил доктор, Эрен уже собирался в детдом. Пройдя к нему в палату, Аккерман застал там воспитателя, которая помогала мальчику собрать вещи, и сразу всё понял.       — Леви! — увидев, что невысокий полицейский стоит в дверях, Эрен застыл возле кровати, держа в руках ту мягкую игрушку, что подарил ему детектив. Лицо мальчика было грустным, да и выглядел он так, будто готов был расплакаться. Воспитательница, поздоровавшись с лейтенантом, продолжила складывать вещи.       — Что с тобой? — Аккерман подошёл к ребенку и присел на корточки подле него. — Разве ты не рад, что вскоре увидишь своих друзей? Ты говорил, что тебе нравится в приюте.       — Да, я рад, но… теперь я не увижусь с тобой, — пролепетал Эрен, шмыгнув носом. Тем временем, женщина, собрав сумку, тоже приблизилась к нему, и Леви пришлось подняться и отойти в сторону.       — Нам пора, Эрен, — погладив его по голове, мягко произнесла воспитательница. Мальчик, кивнув, взял её за руку, и они вместе направились к выходу. Как внезапно он остановился у самой двери и обернулся.       — Мы ведь ещё увидимся? — обращаясь к Леви, спросил он. На этот раз в голосе и взгляде была не просто надежда. Он весь был пропитан отчаянием. Таким щемящим, что даже сердце кольнуло.       — Да, я обещаю, — едва осознавая смысл своих слов, выдохнул Леви. На лице мальчика вновь появилась улыбка, и на душе детектива потеплело. Ради этой улыбки и светлого взгляда стоит пойти на любые жертвы.       Вернувшись домой, Леви внезапно ощутил, что хочет рисовать. Бросив всё, он наспех вымыл руки, взял с кухни табурет и отправился в лоджию. Здесь, как и в его прежнем доме, стоял мольберт и было свалено несколько альбомов. Найдя один с чистыми листами, он схватил карандаш и принялся писать. Парень даже сам не знал, что именно он хочет изобразить, просто руки сами двигались, исписывая один лист за другим. Это было похоже на какое-то наваждение или припадок: Леви перестал воспринимать всё вокруг, отдавшись этому занятию с головой. Эрен-младший несколько раз тянул его за брюки, просясь играть, но всё кончилось тем, что Аккерман закрылся на лоджии, чтобы отсечь любые помехи. Когда он был увлечен чем-то, то старался отгородиться от всего мира, чтобы тот не вторгался в его собственный.       — Младший? Что случилось? — поздно вернувшись домой, Эрвин встретился с питомцем практически на самом пороге. Тот лежал прямо у двери, и как только та распахнулась, тут же вскочил на ноги и замахал хвостом.       — Леви не погулял с тобой? — положив портфель, Смит склонился и потрепал пса по голове. Эрен-младший слабо тявкнул и выбежал на лестничную площадку. А потом и вовсе запрыгал по ступенькам.       — Эй, подожди! — схватив поводок и захлопнув дверь, Эрвин побежал следом. Они гуляли около получаса, а по возвращению домой Смит как следует вымыл питомцу лапы и насыпал в миску собачьей еды.       — Леви? — проходя в квартиру, осторожно спросил он. Странно, обычно парень всегда выгуливал щенка и кормил его. Может, его нет дома?       Долго его искать не пришлось: всё же, Аккерман был дома. Он лежал на диване в гостиной, а вокруг него валялись листки из альбома, словно он вырывал их и раскидывал. Сам парень прикрывал глаза предплечьем, а его пальцы были серыми от карандаша.       — Что с тобой? — Смит поднял листок, который находился ближе всех к нему. На нём было что-то нарисовано, но что именно — не понятно. Какие-то линии, образующие бесформенные узоры. — Ты решил перейти к абстракции? — подняв второй и третий, спросил он. Леви, отняв руку от лица, устало посмотрел на напарника.       — Рисовал семь часов подряд. Давно со мной такого не было, — сипло отозвался он.       «Очередной приступ?» — нахмурился Смит, собирая все листы и опасаясь снова увидеть на них мёртвых людей. Однако людей там не было вообще — какие-то непонятные фигуры, причем даже не геометрические. Леви, вероятно, пытался перенести свои чувства на бумагу, но они были настолько сложными и противоречивыми, что ни автор, ни зритель не смогли найти рациональность в этих линиях.       — Бедный Эрен-младший, — собрав все листы в стопку, улыбнулся Смит. — Страдает из-за своего хозяина, который погряз в творчестве. Серьёзно, что ты пытался изобразить? Это ведь… не призраки? — нерешительно добавил он.       — Нет, нет, это не мёртвые люди, — тут же возразил Леви. — Не знаю, сам не понимаю, что пытался выразить. Просто внезапно нахлынуло — и всё. Не смог оторваться, пока не извёл себя.       — Ммм, мне это что-то напоминает, — склонившись над ним, Смит шепнул на ухо, — в постели ты ведёшь себя точно так же.       — Старый извращенец, — Леви оттолкнул его и приподнялся, садясь на диване.       — Как мальчик? Ты сегодня тоже ходил к нему? — снимая пиджак и развязывая галстук, спросил детектив.       — Да, ходил. Но это было в последний раз — он вернулся в детдом, — глухо проговорил Леви. Без работы и без этого увлечения, что он теперь будет целыми днями делать дома?       — Если с полицией покончено, то может смогу устроиться в другое место? — в пустоту спросил он. — Где поменьше людей и не требуется справка о психическом состоянии, — недовольно поджал губы он.       Эрвин, присев на диван, положил ладонь ему на колено и стиснул пальцы, отчего Аккерман обреченно посмотрел на него сверху вниз.       — Не торопись с выводами, Леви, — возразил Эрвин, а его глаза загадочно заблестели. — С твоими данными надо мир спасать, а не прозябать на каком-то складе. Я тут подумал… о твоём будущем. И с Заклаем всё согласовал.       — Что ты согласовал? Моё увольнение? — напряженно переспросил Аккерман, ощущая какую-то сомнительную перспективу.       — Нет, твою новую должность, — торжественно объявил Смит, на что напарник безучастно уставился на него.       — И какую же? Уборщиком в полицейском участке? Или разносчиком бумажек на место Кирштайна? — иронично спросил он.       — Нет же, — Эрвин, улыбаясь, замотал головой. — Говорю же, это не для тебя. Ты способен на большее, и я затащу тебя на вершину, несмотря на твоё заболевание. Тем более… хм, этот опыт даже может стать полезным. Леви, ты не хочешь стать криминальным психологом? — наконец-то выдал он, на что Аккерман замер.       — А? — мрачно переспросил парень, подозрительно смотря на напарника и пытаясь понять его слова. — Это что ещё за должность? Не помню, чтобы у нас в участке были такие. Ты хочешь от меня избавиться?       — Нет, что ты, — Эрвин развернулся больше к нему и теперь уже сжимал двумя руками его ноги. — Всё будет точно также, просто ты, помимо меня, будешь помогать другим детективам, которые расследуют необычные преступления. Леви, у тебя удивительные способности проникать в мысли больных преступников, ибо ты сам… — он запнулся, поняв, что делает напарнику нелестный комплимент.       — Ибо я сам ненормален, — закончил за него Леви. — Всё в порядке, меня это не коробит. Ты тысячу раз говорил, что особенный, поэтому я и сам поверил в это, — усмехнулся он. — И что же мне придётся делать? Чем это отличается от той работы, что была?       — К сожалению, на прежнюю должность оперуполномоченного ты не сможешь вернуться — некоторые руководители после того инцидента узнали, что ты проходил лечение в психиатрической клинике. Однако Заклай убедил их, что новая должность профайлера подойдёт тебе идеально. Тебя повысят в звании до старшего лейтенанта, но лишат табельного оружия, и возможности розыска и ареста преступников, оставив лишь участие в расследовании. Для начала ты должен пройти обучение — в институте как раз реализуют дополнительную программу образования в заочной форме. Ты сможешь одновременно и работать и повышать свою квалификацию. Это мало чем будет отличаться о того, что мы делали вместе. Просто появится больше теорий, больше размышлений и попыток понять, зачем они это делают. И больше бумаг, пожалуй, — уже не так радужно заключил он.       — Что ж, если у меня нет другого выхода, почему бы и нет, — согласился Леви. — Меня волнует лишь одно — ты будешь рядом?       — Обязательно.