things get better

Курт сидел у открытого окна, его взгляд был направлен куда-то вниз. Нет, он не собирался покончить жизнь самоубийством, к тому же, с его второго этажа это было сделать довольно трудно. Он просто любил темное время суток и наблюдать за всем, что происходило именно вечером, а, возможно, и ночью. Он сам не знал, откуда у него такая любовь ко всей этой теме, связанной с ночью. Чаще всего на вопросы об этом он отвечал, что именно в это время никто не будет надоедать ему своим присутствием, что отчасти являлось правдой. Не то, чтобы он не любил людей или находиться в их компании, нет, просто иногда ему, как, наверное, и всем, требовалось хоть какое-нибудь одиночество. К счастью или нет, у Хаммела сейчас его было слишком много. Все же, сконцентрировавшись на том, что происходило на улице, Курт сфокусировался на каком-то участке дороги, проходящей около его дома. Взгляд Хаммела упал на парня, на лице которого за считанные секунды появилась широкая улыбка, что называется, во все тридцать два, и, скорее всего, ее вызвал какой-то собеседник, ведь сейчас юноша, смотря в экран телефона, очевидно, печатал ответ. Чуть позже под окном прошла влюбленная пара, крепко сжимающая руки друг друга. А потом - две подруги, смеявшиеся, будто последний раз в своей жизни. Курт будто инстинктивно улыбался, осматривая такую вечернюю картину. Он был рад за всех этих людей, но, все же, улыбка на его лице была довольно натянутой. Иногда депрессивные мысли покидали его на какое-то время, тогда парень мог спокойно дышать, и, как сейчас, даже улыбаться. Но, к сожалению, такие моменты подходили к концу: уже через несколько мгновений взгляд Курта снова остекленел. Голову парня снова наполнили мысли, от которых все сжималось в груди: он не мог забыть удаляющийся силуэт уже бывшего парня. Адам ворвался в его жизнь, перевернув ее с ног на голову. Хаммел, который был до этого закомплексованным мальчиком, с появлением бойфренда обрёл внутреннее сияние, которое, как казалось, не должно было пройти никогда. Курт растерял всех своих друзей, сам даже не особо осознавая всю ситуацию. Тем не менее, довольно продолжительный отрезок времени ему было очень одиноко: парень даже в какой-то момент начал прогуливать пары, а это уже говорило о чем-то серьезном. Но никто даже не заметил этой серьезности в жизни парня. Точнее, не замечали, до появления Кроуфорда в его серых буднях. Парни оба влюбились по уши и, казалось, случайно: Адам просто решил создать беседу в одном из мессенджеров, в который могли присоединиться ученики НЙАДА, зачем, правда, не было ясно, однако разговоры там частенько были довольно занимательными и смешными, что было удивлением даже для самого создателя чата. По счастливому стечению обстоятельств, так как ни один из парней не был одарен особой популярностью в академии, беседа состояла всего из десятка или двух учеников. В том числе и Курта, который заметил маленькое объявление на доске, пока шел в одну из аудиторий. Заметил и подумал, что это знак, который в будущем должен был помочь ему избавиться от одиночества. Конечно, так и получилось: хоть Хаммел и не искал отношений, потому что все ещё был разбит прошлыми переживаниями, встретил, как казалось, свою родственную душу. Так же думал и Адам, который обещал тому все, что парень только захочет, и самое главное: целую вечность вместе. Но Кроуфорд солгал. Точнее, показал, что его слова, как и любовь, ничего не стоили: он ушел к одному из своих бывших возлюбленных, с которым тот тайно от Курта встретился. И, видимо, одного касания того прекрасного молодого человека хватило, чтобы бросить на ветер все те обещания, что Адам давал Хаммелу. Конечно, тот говорил, что ему очень жаль, и, возможно, так и было. Но какой в том был толк, если сердце Курта уже было разорвано и безжалостно растоптано? И сейчас Хаммел был разбит. После расставания прошло чуть меньше недели, и, хоть раны были все ещё свежими, парень чувствовал себя лучше. Он нашел знакомых в сети, которым смог рассказать всю свою печальную историю. К счастью, его не послали, как это часто бывает: все его слезы были выслушаны, и раны подлечены советами и поддержкой со стороны, казалось бы, почти незнакомых людей. Курт же был безумно благодарен им, посылая виртуальные объятия. Обычно он выступал в роли психолога для своих некогда друзей и знакомых, но, по закону подлости, когда с ним случилась беда – никого не оказалось рядом. Сейчас парень не хотел не о чем задумываться, особенно о произошедшей ситуации. Он знал, что все будет хорошо, давно слышал все эти цитаты про уходящие и приезжающие маршрутки и все-все-все. Он знал, что все будет хорошо. Тем не менее, сейчас ему предстояло заживление ран на его сердце, что никогда не было чем-то простым. Но он знал. И, в самом деле, Хаммелу сейчас было уже чуть лучше, чем несколько дней ранее: из его глаз уже не текли слезы, а ощущение в груди не было таким жгучим. В очередной раз посмотрев на вечерний, почти спящий, Нью-Йорк, юноша кое-что вспомнил: он всегда мечтал прогуляться по ночному городу, с музыкой в ушах и красивыми улочками вокруг. Он не знал, откуда взялась эта навязчивая идея, но что-то всегда мешало ее исполнению. Чаще всего он попросту боялся всей обстановки, которая была по вечерам – все-таки, здоровье ему пока было тоже дорого. Тем не менее, сейчас на лице Курта в очередной раз засияла улыбка. "Да какая разница? Я уже ничего не теряю", – пронеслось в голове парня, и тот слез с подоконника, напоследок закрыв окно и отхлебнув остатки своего уже остывшего чая. Почему ему вдруг вздумалось, что он «ничего не теряет» – загадка, но, в любом случае, он надеялся на какого-нибудь прохожего, у которого будет хотя бы один палец на руке, чтобы набрать 911, если, конечно, что-нибудь случится. Хаммел, как можно быстрее, – зачем, он, правда, сам не знал: рассвет ещё нескоро, и ни на какие автобусы он уже не успел, – натянул на себя черные джинсы с высокой талией и такого же цвета футболку, не разбирая на ней какой-либо принт. Курт нашел свой телефон и наушники, после чего мгновенно вышел на улицу, чуть не забыв закрыть дверь от квартиры. И вот она: мечта Хаммела. Жил он, конечно, на довольно красивой улице, – даже учитывая специфический вкус юноши, – иногда даже довольно людной, но не самой безопасной. Но, если честно, сейчас ему было уже плевать, и его тело пронизила невиданная до этого уверенность. Парень включил случайное воспроизведение песен в своем плейлисте. Первой оказалась композиция, которая, как надеялся Курт, станет для него жизненной в будущем.

You say you're sorry / Говоришь, что тебе жаль. But it's too late now / Но уже слишком поздно. So save it, get gone, shut up / Так что, оставь слова при себе и проваливай. 'Cause if you think I care about you now / Если думаешь, что ты меня заботишь, Well, boy, I don't give a fuck /Ну, парень, мне поебать.*

Обратив внимание на все происходящее вокруг, на лице Хаммела расплылась счастливая улыбка, словно у ребенка, которому купили игрушку, о которой он так сильно мечтал. Огоньки фонарей светили не слишком ярко, но достаточно, чтобы видеть дорогу впереди. Справа от парня находились жилые дома, и Хаммел заметил, что большинство людей сейчас спали: свет не горел почти во всех окнах. Оставшиеся квартиры своим свечением издалека могли напоминать звёздное небо и, возможно, сливаться с ним. Слева же находился маленький парк, а точнее деревья с кустиками, и где-то там была аллея, но сейчас парень, хоть и вышел на улицу в такое позднее время, все же не решался зайти туда, хотя однажды видел те прекрасные лавки с узорами, выжженными по дереву. Возможно, он отправится туда на выходных. Но самое главное, то, из-за чего юноша так любил ночь, было и является небо. Сейчас оно было действительно чистым и, что случалось редко, в этой темно-синей пелене можно было разглядеть тысячи белоснежных точек, коими были звёзды. Было бы намного интереснее смотреть на всю эту красоту, зная, как выглядят созвездия (и Курт сам удивлялся, что все ещё не изучил эту тему, раз у него такая большая любовь к темному времени суток), но, все же, Хаммел наслаждался всей этой картиной даже без определенных знаний. Чтобы рассмотреть все то, что рисовало на себе небо, парень решил остановиться. И как раз через несколько минут он понял, что оделся слишком легко для позднего вечера, хоть и августовского: его руки покрылись мурашками, и весь этот вечерний холодок прошелся по его телу. Что раньше для него было нестрашно: Курт привык ходить один, так что его походка была достаточно быстрой, следовательно, довольно эффективно разгоняла кровь. Все же, не закончив свое любование, Хаммелу пришлось продолжить прогулку. Правда, сейчас он снял один наушник, потому что, как ему казалось, он даже через играющую музыку слышал какие-то странные звуки, так что решил перестраховаться. Тем не менее, исполнение незамысловатой мечты все ещё доставляло Курту удовольствие: он разглядывал гирлянды, которые были развешаны на некоторых из фонарей, зелёную растительность вокруг него и редких прохожих. – Вам не холодно? – неожиданно услышал Хаммел, – благодаря одному свободному от музыки уху, – по иронии судьбы задумавшись о том, чтобы уже заканчивать свою захватывающую и немного прохладную прогулку. Курт, передернувшись из-за такой неожиданности, все же повернулся и увидел черноволосого кудрявого парня, стоящего перед ним, широко улыбаясь. – Оу, я, – выражение лица незнакомца оказалось слишком заразительным, так что Хаммел все-таки не смог сдержаться и его губы расплылись в смущенной улыбке. – Я просто не подумал о погоде, выходя из дома, на самом деле. Но все хорошо, правда. – Да, у меня тоже такое бывает, если честно, – брюнет хмыкнул. – Чаще, чем хотелось бы, – сейчас уже рассмеялись оба собеседника. Хаммел удивился, что все ещё не ушел от этого разговора. – Вы никуда не спешите? – Оу, нет-нет, – после некоторой паузы ответил Курт. – Думаю, если бы я спешил, я бы вряд ли остановился, – парень снова улыбнулся: за все эти дни сегодняшний оказался рекордом по количеству улыбок на лице Хаммела. – Меня зовут Блейн, – парень протянул руку, и почему-то только сейчас Курт решился разглядеть одежду собеседника, а одет он был не слишком заморочено: светло–синие джинсы, белая футболка, на которой было явно что-то написано, но Хаммел не смог разобрать фразу из-за закрывающей футболку черной кожаной куртки. И, вероятно, последний элемент одежды далеко не указывал на что-то плохое в незнакомце, ведь его глаза говорили об обратном: Курт, как на зло, не мог оторваться от красоты этого медового цвета, будто с золотыми частицами в его радужке, – все это было наполнено какой-то добротой и... заботой? Господи, как же Хаммел надеялся, что его первое впечатление не врало. Все же, через несколько мгновений, парень очнулся, подавая собеседнику руку для рукопожатия. – Я Курт, – Хаммел, как ему казалось, безумно глупо улыбнулся. – Приятно познакомиться, Курт, – с лица Блейна не сходила улыбка, что было, на самом деле, для него самого удивительно, но он, быстро сообразив, достал из кармана своей куртки телефон, на экране которого начал вводить одиннадцать цифр своего телефонного номера. Сейчас Курт удивлялся сам собой: обычно, для него знакомства на улице казались чем-то по-детски глупым и наивным, но сейчас он с удовольствием вводил имя контакта на своем телефоне, даже не задумываясь о том, что с этим парнем он встретился всего минуту назад. Наверно, ему и не стоило задумываться. В наушниках Хаммела как раз вовремя заиграла, возможно, что-то значащая песня (ему хотелось в это верить): Imagine Dragons – Born to be Yours** И что-то ему подсказывало, что все и вправду будет хорошо.