По спирали

Всё чаще Дэйву Лизевски кажется, что его жизнь превратилась в недоработанный сценарий. Сюрреалистический, иногда до откровенного трэша, рейтинг MPAA — NC-17. И он бы не очень удивлялся этому, если бы оставался Пипцом, но Дэйв искренне старался стать взрослым, скучным — нормальным. И думать забыть про комиксы, а уж об травмоопасном косплее — тем более. Но не получалось. То и дело приходили весточки из той жизни, которую он тщился оставить позади. В новостях мелькало лицо повзрослевшей Минди Макриди — она стала биг-боссом нью-йоркской мафии, покруче даже, чем О-Рен Ишии и гораздо беспощаднее. Все знали об этом, но её власть была так велика, что законодательством она подтереться могла — о том, чтобы её упрятать за решётку, никто и мечтать не мог: почти вся полиция и энное количество политиков у Минди на зарплате. Конечно, она зачистила город от людей, верных Дженовезе. Многих убрала собственноручно — и это главная причина, почему её так боятся. А мелким сошкам всё равно, кто стоит на верхушке пищевой пирамиды, таких она не трогала. Кстати, а как ей удалось выбраться из тюрьмы, никому не известно. Казалось бы, обвинения в десятках, сотнях убийств — не шутка, её не могло спасти от смертельной инъекции или электрического стула даже тогдашнее несовершеннолетие, но их словно забыли. Будто тот, кто пишет этот сюжет, там, наверху, хочет наварить побольше бабла на полюбившихся публике персонажах и возвращает их вопреки всякой логике. Хотя кому могли понравиться такие герои?.. Минди время от времени пыталась чем-то помочь Лизевски: подкинуть работу, денег, а то и сама приходила… поговорить. Дэйв боялся этих визитов и посылок до потери сознания, и после каждого из них менял съёмное жильё. Постепенно они прекратились. Но Дэйв знал, он был в этом совершенно уверен: Минди всё равно выследила его, и тогда, и вот тогда, и снова, и прямо сейчас её люди наблюдают за ним, ненавязчиво, потому что она не хочет опять травмировать его, супергероя-тряпку. Но… если бы теперешняя суровая бизнес-леди не была столь же упряма, как та Убивашка, которую он знал годы назад, она бы не добилась всего того, что имеет. А ещё — в таком случае координаты Дэйва не были бы всегда известны третьей вершине их странного треугольника. Где бы он ни был, еженедельно, по средам — в день выхода комиксов — в его нынешней квартире рано или поздно раздаётся звонок телефона. Дэйв вздрагивает — он никого не ждёт, — но поднимает трубку, и усталый голос сообщает ему о разговоре за его счёт с исправительным учреждением. Он патологически не запоминает названия той хорошо охраняемой клиники, где нынче находится Крис Дженовезе, тем более, что оба гика, не сговариваясь специально, условились считать её Аркхэмом. Это тоже часть той игры, от которой убегает Лизевски, но поделать с ней он не может ничего. В трубке постоянно шуршит и потрескивает: а как же иначе, в заведении содержатся особо опасные преступники, все разговоры которых прослушиваются в качестве превентивной меры. Но Крис уже никуда не сбежит — некуда и незачем. Его мир уже разбился: все его американские родственники убиты, «семья» развалилась, огромное состояние испарилось, и даже «Марвел» выкуплена «Диснеем» и запустила Marvel Age. Даже если бы ему дали свободу, он бы не знал, куда и зачем идти и что делать. А в клинике спокойно и комфортно, и редкостно профессиональный и вежливый медперсонал не только следит за тем, чтобы все пациенты оставались в её стенах, но и залечивают Крису его повреждённый во время той самой масштабной драки позвоночник, астму и даже, вроде, исправили зрение. Одно только не могут восстановить. Когда экс-Красный туман спросил о Минди, Дэйв честно рассказал всё, что знает, и трубка оглушила его безумным хохотом. Дэйв поморщился и заметил, что, мол, хватит уже изображать ноланвёрсного Джокера, откосплеился. Крис смеётся ещё громче, потом его прерывают короткие гудки. Через час или около того он снова перезванивает, но теперь говорит совершенно иначе — медленно, едва ворочая языком. Накачали транквилизаторами, что ли? После он пояснил причину своего веселья: он считает, что все вернулись на исходные позиции, только поменявшись ими. Помнишь, Соплец, ту легенду, которой двинутый бухгалтер ебал мозги своей дочке? Во-от, то-то и оно! Теперь злодеем стала Минди, а Крис в тюрьме, и, чтобы замкнуть спираль, ему надо больше тренироваться, а там, авось, когда выйдет, у него обнаружится ребёнок, которого он тоже похитит и вымуштрует, как идеального солдата, маленького ниндзя. «Эй, Дэйв, ты не в курсе, у меня нет детей?» Во время того разговора бросал телефон в стену и пил снотворное уже Лизевски: вспомнил Кэти. О ней Дэйв как-то слышал, что у неё случился выкидыш, а потом она тоже лежала в психиатричке, но другой, конечно же, для нормальных пациентов. Когда Минди ещё появлялась у Дэйва, она каялась, что считает своей виной появление Мазафакера. Дескать, мальчик же рос, в сущности, добрый и безобидный, только гик, как ты, Лизевски, но это же не преступление. А увидел смерть своего отца — и тронулся окончательно. Стоило бы его пристрелить ещё тогда… из жалости. И ничего бы того не произошло. И Минди вздыхает. А добрый и безобидный мальчик потом упоённо, с придыханием, рассказывает Дэйву, что бы он сделал с Убивашкой тогда, если бы у него всё получилось, и с каким бы наслаждением дрочил бы на её расчленённый труп, пока его тираду не прерывают короткие гудки и доза успокоительного. Ещё Дэйв узнаёт из телефонных разговоров, что Минди посещала и Криса, и даже каким-то волшебным образом проносила для него то травку, то ещё какую-то наркоту. Возможно, в рамках её ебанутой логики это способ искупления вины за убийство, потому что, поразмышляв, она понимает, что кем бы ни был Джонни Дженовезе, для Криса он всё равно останется отцом. Так же, как для неё — Дэймон Макриди, которого она бы сама линчевала, будь он чужим человеком, за его фокусы. Иногда Дэйву Лизевски кажется, что он лишний в этой круговерти, куда его засосало. Что он единственный среди всех участников карнавала, который попал на него случайно, из-за скуки. Что ему бы выбраться из пучины всех этих болезненных тычков, сжигающих остатки разума разговоров, настойчиво следующей за ним параноий — ему уже некому мстить, да и сил на это нет, а уж извиняться тем более не перед кем. Но он завяз прочно. Навсегда. Дэйв, тихий замкнутый подросток, читает комиксы. Крис — тоже. Минди учится обращаться с балисонгом. Крис становится плохим парнем. Минди крошит в капусту плохих парней. Дэйв лечит свои раны и гордость, которые здорово зацепила Убивашка. Минди — плохой парень. Дэйв читает комиксы и вздрагивает от каждого шороха. Крис смеётся без остановок и трещит, как Дэдпул — так же быстро и бредово. Минди говорит без умолку, оправдываясь, и вздрагивает от рыданий. Дэйв горько усмехается иронии. Крис задаётся целью выйти из его персонального Аркхэма и отжимается, пока не падает от усталости — тренируется, чтобы крошить в капусту плохих парней. Так и живём.