Вода теплая, льется между пальцами, течет по ненастоящей коже. Коннор поворачивает ладони, ощущая слабое давление воды. Оголяет скин — и звук моментально меняется. Вода плещется, падая на пластик, Коннор наблюдает, как она дальше смывается в раковину. Как медленно спадает с белых ногтей, как образует небольшую воронку на сливе. В зеркало Коннор не смотрит. В зеркале не Коннор — в зеркале тот двойник, что пытался убить Хэнка.
Воду выключать не хочется, но Коннор все равно поднимает руку и нажимает на кран. Последние капли воды разбиваются о пластик, кожа налезает обратно, Коннор резко отворачивается от раковины. Конец дня. Коннор выходит из туалета — и знает, как неодобрительно его провожают взглядом остальные. Туалеты не нужны андроидам, они нужны живым адекватным людям. И им не нравится, когда оттуда выходит андроид.
Коннор подходит к своему столу, садится в кресло, закрывает глаза и складывает руки. Соскальзывает в режим сна. В режим ожидания.
За плечо легко тормошат. Коннору на секунду кажется, будто вокруг стало больше красок, он поднимает глаза на Хэнка, сталкивается взглядом с его серо-голубыми глазами. Коннор улыбается — так же, как и Хэнк. Хэнк протягивает руку и тихо говорит:
— Пойдем домой.
Коннор всегда хватается за предложенную ладонь. Они идут по припорошенному снегом тротуару, по безлюдным и тихим улицам. Вокруг нет машин. Коннор вентилирует биокомпоненты, охлаждает себя. Хэнк вдыхает полной грудью. И продолжает держать Коннора за руку. Коннору кажется, что декабрь уже чуть-чуть задерживается, но впереди еще два месяца зимы — еще два месяца выстланных снегом дорог.
Дома встречает Сумо — Коннор сразу берет его гулять. Держит поводок, пальцы механически мерзнут, но выгуливать пса почти так же приятно, как понимать, что он часть этой семьи. Часть маленькой стаи Хэнка. Коннор готовит Хэнку ужин: здоровый и вкусный. Такой, чтобы Хэнк еще долго оставался здоров. Вечером, в благодарность, Хэнк гладит его по волосам, Коннор подставляет макушку.
Утром Коннор бегает с Сумо, пока Хэнк собирается и завтракает. Поводок трещит в руках, пальцы снова мерзнут, но ярко-голубое небо светит слишком настойчиво, чтобы Коннор обращал внимание на морозец.
Они идут с Хэнком в участок: Хэнк добродушен и немного ехиден, ирония иногда скользит между губ, но Коннор точно знает, что старый лейтенант не стал бы его обижать. Коннор смотрит на желтое солнце перед тем, как зайти в отдел. Коннор подходит к своему столу, садится в кресло, закрывает глаза и складывает руки.
Когда его тормошат снова — мир обрушивается на него всей своей серизной. Серые столы, серые стены. Одежда на Конноре тоже серая. Рид — синий.* Унылый и злой. Коннор оглядывается в поисках Хэнка, но его нигде нет.
— Детектив Рид, — не успевая поймать себя, не успевая подавить панику, спрашивает Коннор. — Вы не знаете, когда вернется лейтенант Андерсон?
Только что был тут и пропал, думает, но не добавляет Коннор. Я же видел его минуты три назад.
Рид окатывает его такой волной ненависти, что Коннор неловко опускается обратно на стул, все еще озираясь. Хэнка опять вызвали на задание без Коннора? Коннор последнее время почти не видел его на работе. Они только приходили вместе и уходили.
— Иди работать, кусок пластика, — отвечает в итоге Рид — коротко и зло.
Коннор отводит взгляд — ему так до сих пор и не удалось найти общий язык с детективом.
С другой стороны отдела ему ободряюще улыбается Ричард, и Коннор немного расслабляется. Ричард будто бы ярче остальных в этом помещении, — возможно, так и есть. У Ричарда яркие серо-голубые глаза. Такие же, как
(были) у Хэнка.
Были?
Такие же, как у Хэнка.
У Ричарда синий треугольник на белом пиджаке, он врезается в восприятие, отпечатывается на оптическом блоке, да так, что Коннору на мгновения кажется, будто на груди у Ричарда расцветает синей розой тириумное пятно.
«Прости за него, — слышит в своей голове Коннор немного печальный голос Ричарда. — У него сегодня очень плохое настроение».
«Не проблема, — посылает в ответ Коннор, — я привык».
Коннор провожает глазами Ричарда. Тот уходит сразу за Ридом, скрываясь из вида. Коннор успевает заметить, как Ричард невесомо кладет руку Гэвину на плечо.
Ричард появился здесь почти сразу же. Коннор вернулся в отдел в тот же день после победы андроидов, думая, что его не примут. Но Фаулеру было как-то все равно — Коннор продолжал числиться за отделом, хотя и обрел некое подобие свободы. Потом на работу вышел и Хэнк — хотя Коннор почти никогда не видел его в отделе, но Хэнк всегда забирал его на ночь домой.
Коннору стало совсем плохо в какой-то момент: редко удавалось поработать с Хэнком — чаще уж с Ридом. А потом пришел Ричард. Ему тогда заметно полегчало. Ричард был похож на Коннора, но совсем не похож на того, кого ему показала Аманда. Тогда это был суровый и негативно настроенный андроид.
В отдел пришел андроид достаточно открытый — правда в основном только с Коннором — и сочувствующий. Он назвал Коннора братом.
«Не думай про него совсем плохо», — говорил Ричард, когда Коннор натыкался на Рида.
Гэвин так и не стал относиться к Коннору лучше. Первое время цеплялся ко всему и почти без повода. Потом стал как-то сторониться. Но ненависть свою… не скрывал, если так можно сказать.
— Опять ты тут, консервная банка? — рычал Рид вслух.
— Я здесь работаю, детектив, — отвечал Коннор — так же язвительно, но немного неуверенно.
«Ты провоцируешь его, Коннор», — с налетом упрека транслировал Ричард.
И Коннор разворачивался и уходил. Потому что понимал: и правда провоцирует. Пытается задеть. Вызвать реакцию. Реакцию живого человека. Может закончиться плохо и для Коннора — Рид распалялся невероятно быстро.
«Он не плохой, — говорил Ричард потом, — просто очень уставший».
Ричард знал, о чем говорит. Ричард сошелся с Ридом как-то быстро и просто — будто характерами совпали. Ричард терпел все плохое настроение, почти все подколки. Коннор ни разу не видел, чтобы Рид вообще как-то реагировал на присутствие Ричарда в отделе — но брат врать бы не стал. Гэвин открывался — просто после работы. Ричард всегда уезжал с Ридом, почти как Коннор с Хэнком.
«Он хороший, — добавлял Ричард. — Он… не знаю. Он нравится мне».
Коннор иногда представлял, насколько странно жить с Гэвином. Рид огрызался и ругался, только… за своих он явно был готов порвать кого угодно. Просто андроид не мог стать для него «своим». До Ричарда, точнее. Ричард часто проявлял привязанность, тем или иным способом. Осторожно оставлял свои прикосновения на плечах, неуловимо оттеснял Рида себе за спину, когда случалась какая-нибудь опасность.
Коннор не понимал, почему Гэвин не отвечал на это никак. Ричард как-то сказал, что Гэвин просто смущается. Смущение никак не вязалось с тем образом Рида, который построил себе Коннор.
— Эти пластмасски охреневшие все, — выплевывал за перерывом Рид.
Часть офицеров поддакивала.
Ричард качался где-то рядом, с непроницаемым лицом и опущенными плечами. Тогда Коннору хотелось нагрубить Риду в ответ — чтобы тот не смел обижать его брата. О себе Коннор не думал, хотя Рид смотрел именно на Коннора, и никогда не смотрел на Ричарда. Вообще.
«Я думаю, это к тебе не относится», — тихо успокаивал Коннор Ричарда.
Ричард все равно выглядел огорченным. Рид умел быть грубым. Он щурил свои глаза и рычал, почти как зверь. Иногда Коннору казалось, что он видит клыки. В отделе мало кто вообще любил Рида — но со «своими» Рид не ругался практически никогда.
«Он язвительный, но он никогда не будет нападать просто так, — объяснял Ричард. — Иногда он слишком дорожит своими принципами».
Коннор часто слушал про Рида. Про них двоих. Ему казалось, что это здорово — то, что Рид готов общаться с другим андроидом на равных, и в это же время это знание кололо какой-то фантомной болью. Коннору было жалко Ричарда каждый раз, когда Рид плохо отзывался об андроидах — а Рид часто обсуждал эту тему с коллегами.
Но Коннор выбрасывал это из головы. Каждый раз, когда садился за стол и складывал руки в ожидании Хэнка. И снова возвращался с Хэнком домой.
***
— Поднимайся, — приказывает Рид, без всякой аккуратности сжимая плечо андроида. — Дело.
Коннор открывает глаза, и мир снова нападает на него своей серизной. Коннор озирается по сторонам — и не видит ни Хэнка, ни Ричарда.
— Вы не видели лейтенанта Андерсона? — задает привычный вопрос Коннор.
— Ты совсем своей пластиковой башкой поехал? — почти хрипит Рид. — Нет твоего Андерсона.
Нет? Коннор стоит, обдумывая ответ. Анализируя слова. Хэнк опять ушел куда-то без него?
Рид машет рукой, немым жестом приказывая следовать за ним. Коннор отрывает ногу от земли — и дальше становится намного легче. Он шагает уверенно и быстро — легко догоняет Рида, по пути скачивая информацию об их нынешнем деле. Убийство, преступник пойман с поличным патрульными, но окопался в заброшенном доме и держит заложника.
Хочется еще посмотреть, чем занимается Хэнк сейчас, но тот очень четко обговорил, чтобы Коннор не лез в его работу. Совсем — даже не знал, чем именно он занимается. Коннор предполагал, что Хэнк вернулся на дело Красного Льда, но Хэнк только отмалчивался на его вопросы и сурово смотрел. Мол, не задавай вопросов, на которые не получишь ответа. Коннора это беспокоило поначалу, но потом он научил себя не думать про работу Хэнка.
Ричарда почему-то нет — хотя он обычно выезжает с ними. Рид насупившийся и неразговорчивый. Неужели они поругались?
Коннор отбрасывает эту мысль. Ричард всегда находит способ правильно помириться. Он рассказывал об этом Коннору, а Коннор долго слушал, улыбаясь. Ричард находил свой подход, а Рид неожиданно давал Ричарду вести себя за собой. Пару раз Ричард кидал ему мыслеобразы — Гэвин в домашней одежде, в тапочках и с чернющим котом на руках. Гэвин, обнимающий Ричарда, Гэвин, треплющий Ричарда по волосам, Гэвин… целующий Ричарда. Коннор заливался весь смущением, отводил взгляд в пол и все равно улыбался, принимая эти образы.
Сейчас Ричард находится где-то в другом месте. Может, другое задание, может, выходной — Коннор помечает себе в голове, чтобы потом спросить брата подробнее.
Гэвин ведет машину резко. Отрывисто, с почти ощущаемой злобой. Коннор думает, что это все из-за Ричарда и того, что его здесь нет, но спросить Гэвина об этом не решается. В машине тихо, Коннор сидит на переднем сиденье, пристегнувшись, не шевелясь, сложив руки на коленях.
Их помощь не пригождается. Они стоят с Гэвином под защитой раскрытых дверц автомобиля с оружием наизготовку, здесь собралась куча полицейских, но среди них нет Хэнка. Коннор вертит головой, но удерживает вопрос о лейтенанте. Не раздражать Рида — и все будет хорошо. Ричард говорил, что Гэвин распаляется быстро и легко.
После задержания — высокого крепкого мужчину сажают в машину — Рид едет не обратно в отдел. Коннор немного беспокоится по этому поводу, в отделе может ждать Хэнк. Риду плевать. Он, нахмурившись, едва сдерживая оскал, везет Коннора куда-то на окраину города. Они проезжают знакомый Коннору дом Камски — но Рид не останавливается там.
Он останавливается перед воротами кладбища.
— За мной, — коротко бросает Гэвин.
Его верхняя губа чуть подрагивает — то ли брезгливость, то ли крайняя степень раздражения. Легкая весенняя ветровка колышется от движений. Рид ведет его среди могил — Коннор замечает несколько знакомых фамилий — он встречал их в полицейских отчетах. Гэвин щелкает зажигалкой, прикуривает. Коннор вспоминает, как Ричард радовался, что Рид бросил курить. Коннор думает, что не расскажет об этом Ричарду.
— Вот он, — бросает Рид, останавливаясь перед какой-то могилой. — Вот твой Андерсон, пластик. Полгода уже как здесь.
Коннор непонятливо переводит взгляд на камень. Датчики не сразу фокусируются на надписи — буквы странно расплываются, не так, как на других могилах. Коннор щурится, и все-таки разбирает имя сквозь помехи и красные вспышки.
«Хэнк Андерсон» — написано на могиле.
«06.09.1985 — 11.11.2038» — написано на могиле.
В голове тысячи и тысячи несостыковок находят свое объяснение, и Коннору больно от их количества, от этого осознания, от этой волны. Коннор теряет землю под ногами.
Над головой единственным ярким пятном тлеет сигарета. Рид смотрит в другую сторону.
По коже ползет мороз.
***
Коннор подходит к своему столу, садится в кресло, закрывает глаза и складывает руки.
Коннора никто не тормошит. Коннор провалился в серый мир и теперь не может выбраться. Туда, где его по вечерам забирает с собой Хэнк. Будто что-то оборвалось. Будто нет больше этого места. У Коннора в голове — февраль, вьюжный, с метелями и завыванием ветра. Во вьюге нет ни Хэнка, ни Сумо.
А в реальности нет Ричарда. Так же, как и Хэнка. Коннор будто бы потерял весь цвет, все вокруг — серое. У Ричарда были серо-голубые глаза — как были у Хэнка, у Ричарда на груди горела яркая тириумная роза. Гэвин ходит один. Все как раньше, один в один, только теперь нет Ричарда. Он стерся так легко, подтверждая собственное несуществование — будто насмешка. Коннор вспоминает все полученные мыслеобразы — и видит на месте Ричарда себя. Что это его Гэвин обнимает, его гладит по волосам. Его целует. Коннор идеализировал Гэвина Рида.
У людей это называется «фантазия». «Фантазия, от греческого «воображение» — ситуация, представляемая индивидуумом или группой, не соответствующая реальности, но выражающая их желания».
Коннор держит руки под водой. Вода разбивается о белый пластик. Из зеркала на него смотрит андроид, убивший Хэнка Андерсона. Не защитивший Хэнка Андерсона.
Коннор слоняется и шатается, и выпадает из жизни на несколько недель. Закрывает глаза и представляет, что снова идет домой. Потом снова гуляет с Сумо. Потом снова просыпается в участке. Мысленно ставит себя на место Ричарда.
— Ты неисправимая консервная банка, Коннор, — фырчит Гэвин.
И протягивает раскрытую ладонь.
Коннор вкладывает свою руку, поднимается.
И запоздало понимает, что это — реальность.
