***
— Бу! — Ублюдок! — хохотал Марк, пока Назар тоже смеялся, будто оскалившись. Когда смех их несколько отпустил, Маркул выдохнул через рот и сдёрнул с лица очки. Их взгляды вновь встретились. — Мы сделали это. — на это Обладает вдруг чуть смущённо улыбнулся, опустив взгляд. — Спасибо, что позвал. — Марк неосознанно помотал головой и приоткрыл рот: — Спасибо, что откликнулся. Обоим было невыносимо жарко на этой палящей улице; несмотря на завершающие дни лета, солнце словно решило выжать из себя последний ультрафиолет перед суровой российской осенью. Назар вдруг, привычно закусив губу, избавил своё тело от бомбера и ухватился за ворот: — Звезда ебашит. — Ты про меня? — вновь общий смех. И вновь встреча двух отражений. Марк сам от себя не ожидал, но вдруг, больше не в силах сдерживаться, он припал к губам напротив с непозволительно горячим и мокрым поцелуем. И также непозволительно коротким. Он быстро отстранился с громким чмокающим звуком и с наслаждением заметил на щеках Назара яркий, пылающий румянец. Обладает тоже более не играл в отрешённость: — Ещё… — почти шёпотом сорвалось с его губ. Маркул громко сглотнул, а его глаза привычно съели Назара прямо на месте. — Пойдём до гримёрок. Добраться туда было непросто: за сценой веселилась вся огромная семейка Букин Машин, особенно был взбудоражен каст Локимина, ведь их выход был следующим; вокруг Ромы скакали влюблённые в него волонтёры и куча друзей, неистово крича «Убей, убей!». Рощев же, поймав момент, без зазрения совести и без зрения Оксимирона фотографировался в обнимку с Рудбоем. Только Солауд смиренно оставался спокоен, поддерживая коллегу по цеху Локи лишь тёплым взглядом. Однако ребят подстёгивал яростный и жестокий инстинкт: практически не заметив царившую атмосферу оживления, они резкой походкой добрались до аккуратных и хлипких белых палаток, которые здесь почему-то именовались гримёрками. Марк, игнорируя дрожащие пальцы, застегнул её и рвано выдохнул: адреналин от осознания риска только сильнее будоражил. — Нам придётся быть быстрыми. — Ты с этим справишься… — Маркул с рычанием впился в губы Назара, еле успев сорвать с себя футболку самостоятельно. На это Обла чуть отстранился и, не изменяя себе, закусил губу, когда избавлялся от своей футболки. — Damn… — по привычке выдохнул Марк и вдруг осознал, что его одолел ступор. — Чш… — на ухо прошипел Обладает, — Расслабься. — губами он коснулся чужой шеи и вбирал в себя нежные поглаживания на спине и тихие стоны Марка. Назар словно старался дать понять, что с его персоной секс будет хорош при любых обстоятельствах. Даже когда вы находитесь на ёбанном рэп-фестивале Оксимирона в парке Коломенском, чтоб тебя! Маркул действительно ощущал что-то граничащее с эйфорией от самого факта, что этот мистер-соблазн был готов отдаваться ему. Ему, Марку. Человеку с самым невинным лицом в семье, пожалуй, после Солауда. — Ты слишком много думаешь, Марк. Назар резким движением толкнул партнёра на пластиковый стул и оказался на его коленях. Второй подавился воздухом и уставился вмиг остекленевшим взглядом в знакомые тёмные глаза. Назар вновь ощутил холодок, пробежавший по каждому его позвонку, едва осознав, что этот взгляд принадлежал только ему. Обле пришлось чуть привстать, чтобы кое-как стащить с себя джинсы стоимостью, как три билета на этот фестиваль и помочь сделать идентичное Марку. Заняв прежнюю позицию, Назар пошло облизал ладонь и опустил её на чужой член; парни соприкоснулись лбами. Марк грубо плюнул на свою руку и, закусывая губу и запрокидывая голову, сжал член Облы и прижал к своему. Назар вступил в игру бёдрами. На такое действо Марк несдержанно застонал и быстро впился пальцами в эти напрягшиеся косые мышцы. Обладает склонился к его губам: — Не шуми, блять, — сделал он замечание и сжал его лицо, не переставая двигаться. Но заткнуться было явно не в силах Маркула, когда такое идеальное тело такого идеального Назара было столь близко и столь… — Да, так… — вдруг окончательно забывшись, простонал Маркул и дотянулся до чужих выбритых висков в поглаживающем жесте. — Замолчи, — ещё раз попросил Обладает, но его голос и просьба лишь придавали пикантности, и Марк протяжно застонал в голос. Второй не мог не смеяться: — Паршивец. Далее стоны заглушались долгим поцелуем, а руки Назара тем временем умело остались в районе их бёдер. Ни Марк, ни Назар не романтики, но почему-то одной свободной рукой они всё же вцепились пальцами друг в друга. Оба, скорее всего, позже пожелают списать всё на индивидуализм ситуации, но имена друг друга всё-таки сорвались с их губ непозволительно громко и ярко, заглушаясь разве что минусом нашумевшей песни Ромы, что прямо сейчас рвала колонки в зоне сцены.***
Перед Мироном приехала Женя, а теперь стояла с рацией и бейджем наперевес и в накинутой на плечи куртке Мамая. Через пять минут должен был быть выход Мирона, и все теперь неистово стрессовали: во-первых, финал это всегда что-то особенное, а во-вторых, все должны были не облажаться на завершающем треке, ведь сгруппировать ответственность нужно было втрое. На улице уже верещали имя Фёдорова. Артисты толпились возле лестницы, ведущей на сцену и молчали, выжидая; Окси хмуро настраивался, закрыв глаза и уперевшись лбом в грудь Рудбоя. Илья шикнул на засмеявшегося в компании с Ромой Солауда. На месте не было только Марка, но за него семья особо не переживала: этот парень не подведёт. Однозначно.***
Звуки его части врезались в мозг гораздо раньше, но оторваться от поцелуя было не так уж и легко. — Марк! — в один голос зло и истерично заверещали Илья с Женей, пока второй, матерившись, как последний оставшийся на планете сапожник, вбегал на сцену, где уже как пять секунд минус звучал без его читки. Только чудом не снеся толпу рэперов, стоявших там, Марк выбежал вперёд и быстро встроился в ритм своего куплета. Не тут-то было: подсоединить микрофон перед выходом ему явно было не кому. Толпа, кажется, не сильно расстроилась, раз зачитала текст буквально за него, ни разу не сбившись с бита и ни разу не разойдясь со звучным хором стоявших рядом союзников. Мирон с досадой наблюдал за тем, как Маркул подавленно отступает назад. Он успевает хлопнуть друга по плечу и накатывает на зрителей со своей частью. — Бывает, брат, — слышит он от команды, но мысленно проклинает себя, на чём свет стоит. Краем глаза он чувствует на себе виноватый и поддерживающий взгляд оставшегося за сценой Назара и не может не усмехнуться. «Ну что ты со мной сделал…» — вихрем пронеслось в его мыслях.