Оспа

Нью-Йорк встретил Коннора тишиной. Прохожие старались поскорей покинуть седые от снега улицы. Ассасин в раздражении смотрел на отца, разговаривающего с гнусным на вид информатором. - Мы близки к победе. Еще пару атак, и мы покончим с этой войной и избавимся от короны, - начал вместо приветствия Хэйтем. - Что ты хочешь делать? - Пока ничего, учитывая, что мы ничего не знаем. - Я думал у тамплиеров везде глаза и уши? - насмешливо спросил ассасин, с внутренним удовлетворением подмечая ярость в глазах тамплиера. - Они были. Пока ты не начал их резать. - Твой человек сказал - приказы сверху. Все очевидно, нужно просто выследить командиров лоялистов. Коннор следовал за отцом с большим трудом. С самого утра он чувствовал упадок сил, сейчас же до невозможности не вовремя, начала болеть кожа. Сильно знобило. Перед глазами поплыли темные круги. Внимание Хэйтема привлек странный шум за спиной. Обернувшись, он увидел как несносный ассасин споткнувшись, на ровном месте вдруг мягко осел в снег. Тамплиер кинулся к нему, а тот собрав остатки, сил рявкнул: - Стой! Не подходи. Кажется это оспа. - Окончание фразы прозвучало совсем глухо, и мальчишка отключился. От одной мысли отправить Коннора в общую лечебницу становилось тоскливо. Поэтому Хэйтем принял решение доставить его в свой форт. Задача, правда, оказалась не из легких, и жители Нью-Йорка могли наблюдать странную картину. Как немолодой, солидный мужчина, тащил на себе массивного парня в белом балахоне. Вполголоса выговаривая ноше. - И вот в кого ты у меня такой огромный? Дзио была миниатюрная! Я нормального роста. Дед был тоже не гигант. Уж не затесались ли у тебя в роду медведи, мальчик? Проезжающий мимо возница, на телеге нагруженной сеном, с улыбкой свесившись с облучка, предложил помощь. Вдвоем они погрузили рослого индейца в телегу. Сам тамплиер занял место рядом с неожиданным благодетелем. По прибытии в форт, Хэйтем послал за врачом. Добрый доктор, осмотрев пациента, оставил лекарства. Рекомендовал натереть горящего в лихорадке больного крепким спиртным. И строго не советовал этим заниматься самостоятельно, обнадежив, что шансы на выздоровление среди дикарей ничтожны, и даже если мальчик выздоровеет то останется обезображен. Вглядевшись в бледное лицо сына, Хэйтем вздохнул и пошел за коньяком. Растерев им больного, тамплиер сидел рядом с изголовьем кровати, отупело вслушиваясь в шепот индейца. Тот бредил на родном языке. Ночь тянулась бесконечно. К утру ассасин затих, и Хэйтема сморила тревожная дрема, из которой его выдернул тихий шепот. - Воды. Дав Коннору воды, Хэйтем рискнул задать ему вопрос. - Боюсь что пожалею, о том что спросил, но почему ты уверен, что у тебя оспа? - Я помогал носить больных в госпиталь – был хриплый ответ. - Но зачем? Ведь это опасно! Для чего тебе это было нужно? - Несчастный отец никак не мог понять чего в его душе больше, паники или бессильной злости. - А разве ты сам, смог поступить иначе? - обычно яркие глаза ассасина были замутнены страданьем. - Это не равнозначно, сын! - С нажимом на последнее слово произнес тамплиер. - Неправда, - прошелестел ответ. - Они тоже были чьи-то отцы, сыновья, дочери. Глаза индейца закрылись, голова бессильно откинулась на смятую подушку, а Хэйтем все вглядывался в его лицо чувствуя, будто трескается корка льда, некогда сковавшая его сердце. Когда Коннор пришел в себя, в голове было на удивление легко. Сев на кровати, он почувствовал, что к закономерной слабости примешивается изрядная доля облегчения – кажется, дурную шутку с ним сыграло купание в ледяной воде, а не помощь больным. Похоже зря, он вчера пугал отца оспой. При воспоминании об отце на душе стало неожиданно тепло. Потрескавшиеся губы самопроизвольно растянула детская, светлая улыбка. У кровати обнаружилась кружка воды, хотелось есть. Плащ и рубашка куда-то делись, а на стуле у кровати нашлась чистая сорочка, там же рядом лежали оба наруча. Одеваясь ассасин, предавался горестным мыслям о том, что одежду вероятно спалили. Превозмогая слабость, Коннор отправился на поиски отца. Пустое здание встретило его тишиной, двигаться было тяжело. Мысль, о возвращении в кровать, уже начала казаться заманчивой, когда его внимание привлекли голоса из-за массивной двери. Один явно принадлежал Хэйтему, а второй... - Чарльз Ли - шепотом прорычал ассасин. Хорошее настроение улетучилось. Обессилено привалившись к стене, индеец прислушался к разговору. После короткого разговора в предрассветный час, Коннор уснул, а Хэйтем еще какое-то время сидел у его кровати пытаясь разобраться в своих чувствах, к этому чужому по сути дела, ему человеку. Орден практически уничтожен, вырезан мальчишкой с неукротимым нравом. А единственный способ спасти его остатки, это убить собственного сына - воспитанного врагами. Хэйтем горько усмехнулся. Не удержи Шэй, со своим лепетом о милосердии, его руку, готовую оборвать нить жизни Ахиллеса. Сейчас не было бы столько потерь. Не пришлось бы желать смерти собственного ребенка, возможно он до сих пор и не знал бы о его существовании. Старый ассасин славно отомстил. Невесело усмехнувшись своим мыслям, великий магистр вышел прочь. В дверях на него практически натолкнулся его помощник. - Мастер Кенуэй! Вас желает видеть, мастер Ли. Я взял на себя смелость проводить его в ваш кабинет. Хэйтем кивнул и распорядился. - Там отдыхает гость. Ему нужна свежая одежда. Старую - прачкам. Все сделать тихо, не разбудить. Чарльз сидел в кресле у камина, но в приветствии встал. Хэйтем выглядел отвратительно, под глазами залегли черные круги. Сами глаза блестели лихорадочным блеском. Обычно всегда аккуратные волосы растрепались, на щеках серебрилась щетина. - Магистр Кенуэй! Я не вовремя? - Все в порядке Чарльз. Что привело тебя в столь ранний час? Хэйтем опустился в кресло у камина, знаком приглашая Чарльза последовать его примеру. Преодолев секундное замешательство тот, сел и начал. - Магистр до меня дошли странные сведения… - Да? И какие же? – В серых глазах читалась явная насмешка. - О том, что ваш сын болен, – выпалил Ли. - Вы бесконечно учтивы Чарльз. Не будете ли вы любезны, просветить меня, откуда вам это известно. Хотелось бы понимать, через сколько нужно ждать его дружков. - Не думаю что ассасинам это уже известно – осторожно подбирая слова сказал Ли. - Понятно. Так о чем на самом деле вы пришли говорить? Только сразу предупреждаю, за предложение добить моего умирающего сына, спущу с лестницы. Ли горько усмехнулся, не смешной шутке. - Знаете Чарльз, – не дождавшись ответа, продолжил Хэйтем. - Мальчик считает, что гибель его матери, вина нашего ордена. Вам известны причины этого милого заблуждения? Чарльз вздрогнул как от удара, и поднял на наставника взгляд. - Справедливый вопрос, - с трудом подбирая слова начал повествование Ли.- Четырнадцать лет назад мы перехватили сведения, что Вашингтоном отдан приказ уничтожить деревню Могавков. Вы отсутствовали, и мы решили действовать на свой страх и риск. План был прост, найти и предупредить старейшин. Без проводника и в спешке, мы заблудились. В чаще, нам встретился ребенок. Мальчик вел себя дерзко. Тогда меня это позабавило. Впрочем, сейчас собственная глупость уже не кажется смешной. Я повел себя с мальчиком грубо. Предупредить старейшин, мы так и не успели… - Не в силах дальше выносить взгляд мастера, Чарльз опустил голову. - Ох, и натворили вы дел, - после паузы протянул Хэйтем. - Стоило рассказать об этом раньше. Ситуация складывается патовая. Коннор, очарован командующим. Боюсь любая попытка, открыть ему правду, будет воспринята в штыки. Объективно говоря, его в этом сложно упрекнуть. В наступившей тишине стало слышно потрескивание дров в очаге. - Теперь хоть понятна реакция парня, на одно о тебе упоминание – усмехнулся великий магистр. - Мастер Кенуэй, а диагноз точный? В городе свирепствует болезнь, но не везде. - Просто наш ассасин в перерывах между вырубанием томагавком всего живого, таскает всякий оборванный сброд до лечебницы. – С горечью в голосе пояснил Хэйтем. Они еще какое-то время поговорили о чем-то несущественном, потом проводив друга, Хэйтем отправился проведать больного. Тот лежал на спине, глядя в потолок. Одна смуглая рука покоилась на одеяле, вторая была закинута за голову. - Вероятно, мне стоит поблагодарить тебя, – не поворачивая головы, прохрипел ассасин. – За то, что не бросил меня умирать, подобно прочему оборванному сброду. - Сарказм лучше бы удался, - парировал тамплиер, сцепляя руки за спиной - если бы ты не хрипел подобно загнанному мустангу. Не дождавшись ответа, он продолжил. - В принципе тебя стоило бы высечь! Тебе предписан постельный режим, А ты шастаешь по дому. Не удержавшись, Коннор улыбнулся. - Чарльз, похоже, меня боится? - А как ты хотел? Ты показал себя очень способным мальчиком. В свои двадцать с небольшим, в одиночку, вырезал практически весь наш орден. Улыбка на губах ассасина умерла. - Ты сейчас скажешь, что я был неправ, да? - Думаю, оценку своим действиям ты дашь сам. Тебе и мне нужен отдых, если не возражаешь, вернемся к этому разговору вечером. За ужином Коннор был тих и задумчив. Отвечал односложно, держал себя преувеличенно вежливо. Тамплиер посчитал это затишьем перед бурей, и оказался прав. Бедлам начался на утро. Получив свой выстиранный плащ. С утратой которого в тайне успел смирится, неугомонный ассасин, тут же натянул на себя пропажу. И кинулся помогать всем желающим в форте. Вначале пошатываясь от слабости, носил для прачки тяжелые корзины с бельем. Потом его едва не загрызли собаки на псарне. Обычно легко находящий общий язык с животными индеец - так и не понял чем не понравился своре. А в завершение дня Коннор свалился с крыши. Хэйтем имел сомнительное удовольствие наблюдать как фигура в белом плаще, после непродолжительного полета сломанной игрушкой разметалась на земле. Тамплиер не помнил, как оказался рядом. Мальчик снова ощутимо горел, помогая ему добраться до его комнаты, магистр сделал попытку выяснить, что ему на этой крыше понадобилось, но вразумительного ответа ассасин дать не пожелал. Пригрозив за следующее нарушение постельного режима, его связать Хэйтем удалился. К завтраку Коннор явился в своем плаще, правда, с откинутым капюшоном. Застыв на миг в дверях, он обратился к Хэйтему. - Я должен извиниться за доставленные хлопоты, просто безделье для меня невыносимо. Хэйтем кивком подтвердил, что принимает извинения и, дождавшись пока индеец займет свое место за столом спросил. - А ты знаешь, что твой дед был моряком? - Мне говорили. Видимо удовлетворенный ответом тамплиер подвинул сыну книгу, в темном переплете. Обложку украшал объемный рисунок парусника. - Это принадлежало ему, надеюсь, будет интересно. Сильные пальцы бережно прикоснулись к коже переплета. Коннор поднял счастливые глаза на отца, и лучезарно улыбнувшись, поблагодарил его, а Хэйтем поразился насколько преобразила улыбка его лицо, скинув кажется десяток лет. Книга нейтрализовала ассасина, на несколько дней, в течении которых он периодически умудрялся забыть про еду. Спустя неделю удивительно мирной жизни, информатор принес сообщение о командире лоялистов располагающем нужной информацией. К этому моменту Коннор уже практически оправился от болезни. Добывать нужные сведения решено было вместе. Молодой, голубоглазый офицер в красном мундире лоялиста появился в дверях любимой таверны. Планируя провести несколько приятных часов за игрой. В зале традиционно играли на деньги. Его внимание привлек новый игрок. Рослый индеец угрюмо смотрел на доску и казался легкой добычей. Игра сразу не задалась, дикарь опустошил его карманы, и не дав отыграться покинул таверну. Вечер казался безнадежно испорченным, оставалось допив пиво удалится. Но тут за столик подсел представительный джентльмен, в дорогом камзоле под тяжелым, расшитым золотой нитью плащом. В руках он держал две кружки, одна из которых была недвусмысленно подвинута к офицеру. Новый знакомый неуловимо к себе располагал, за первой кружкой последовала вторая. Взаимно приятная беседа плавно перетекла к политике и планам наступления британцев. Коннор размашисто шагал по улице, с удовольствием утопая взглядом в ночных небесах. Желание размяться выгнало его на вечернюю прогулку. На душе было светло и спокойно. Изящно разыгранная комбинация, позволила добыть нужные сведения, не проливая ненужной крови. Теперь лишь нужно передать командующему информацию о планах лоялистов. Идиллию вечера разрушил персональный кошмар ассасина – Чарльз Ли. Он был грязен, одежда висела окровавленными лохмотьями. Тамплиер сидел на лошади, неловко кренясь. Рядом держа ее под уздцы, шел настолько же измочаленный индеец. - Ганадогон? - Радунхагейду! Друг мой. Голоса выдернули Чарльза из оцепенения, заставив поднять взгляд на ассасина. Коннор вздрогнул. Во взгляде врага, читалась странная смесь отчаянья и облегчения. - Мастер Кенуэй? - Он в форте. Идем, вам нужна помощь. Форт был тих и темен. На стук открыл часовой, и застыл в изумлении. Коннор поддерживал своего друга, а свободной рукой, вел, в поводу, лошадь. На которой бессильно полулежал раненый. Хэйтем встретил их в дверях. Ганадогон, спотыкаясь шел рядом с другом, на котором практически висел бессознательный Чарльз. Тамплиера уложили на диван в гостиной, и Хэйтем занялся его ранами. Ганадогон опустился в кресло у огня, Коннор принес ему воды, которая с жадностью была выпита. - Друг мой! Ты сильно ранен? - Нет, Радунхагейду. - Что с вами случилось? - Они пришли ночью. Чарльз Ли нас предупредил, но он опоздал. Мы не были готовы. Кто не успел убежать либо перебиты, либо захвачены. У нас не было шансов. Радунхагейду, они загоняли наших людей в клетки как животных… - голос сильного воина угас. - Кто отдал приказ? Ответ на вопрос дал пришедший в сознание Чарльз. - Командующий Вашингтон. Рассвет застал Коннора на Фронтире. Белое безмолвие леса, стылым льдом отражалось в темных глазах. Немного поодаль за ним следовал Хэйтем. Со вчерашней ночи он не проронил ни слова, следуя неотступной тенью. К полудню сделали короткий привал. Едва дав отдых лошадям, тронулись в путь. Военный лагерь жил своей жизнью. На ассасина и его спутника никто не обращал внимания. Вашингтон нашелся на укреплениях. - Командующий! - Ровным голосом обратился индеец. - Коннор! Что вас привело? - У нас есть сведения о планах британцев. Мы можем поговорить без лишних глаз? Вальяжно кивнув, Вашингтон направился вглубь лагеря. Свободная палатка нашлась быстро, генерал первый ступил по ее свод. В следующий миг, мир для него взорвался фейерверком боли. Ассасин не меняясь в лице, заломил ему руку, со всей силы прижав лицом к походному столу. - Куда увезли моих людей? - Мне доложили, что индейцы вступили в союз с англичанами – прохрипел командующий. - А мне доложили, что земли моего народа проданы, а людей подобно скоту либо перебили, либо угнали в рабство. Отвечай! Или умолкнешь навеки. - Скорей всего они у Конкорда. Ждут отправки. Коннор резко отстранился. Генерал со стоном выпрямился, избегая встречаться с индейцем взглядом. - Британцы оставляют Филадельфию. Они выступят в Нью-Йорк, – губы Коннора кривила гримаса отвращения. - Вы живы сэр, только потому, что ваша смерть сейчас, породит дрязги в борьбе за пост командующего. Ваша жизнь небольшая цена за победу. Но предупреждаю, еще раз перейдете мне дорогу, умрете! Костер щедро дарил тепло, посылая искры ночному небу. Коннор остановившимся взглядом следил за танцем языков пламени. Впереди, ждал бой, но лошади нуждались в отдыхе. - Почему ты не скажешь что я наивный глупец? – разбил тишину глубокий голос ассасина. - Нравоучения это последнее в чем ты сейчас нуждаешься. И ты поступил правильно. Допустить грызню за власть сейчас, значит уничтожить все, за что мы боролись. Смуглое, не по годам взрослое лицо исказила гримаса страдания. - Я подвел свой народ. Я был нужен им. Мои ошибки стоили многих жизней, - слова, камнем упали в тишину. – Ты говорил мудро о Вашингтоне, напрасно я не слушал. - Неделю назад я был бы счастлив это услышать, - задумчиво протянул Хэйтем, глядя в лицо сыну. - Я и по сей день думаю, что мира, который ты ищешь, не существует. Ты ведь не веришь на самом деле в мой путь. Как это не грустно, но мы вряд ли когда нибудь, сойдемся во взглядах. - Ахиллес, когда то сказал что ты меня выслушаешь, но даже если поймешь, вряд ли согласишься. Тамплиер неожиданно для себя улыбнулся. - Правильно я понимаю, что его ты тоже не слушаешь? Ассасин оторвался от созерцания пламени, и бархатно рассмеялся невеселым смехом. - Я надеялся, что мир между нами возможен. Ты думаешь, Ахиллес прав, и нам не удастся прийти к согласию? Хэйтем опустил голову, и тихо произнес. - Я от всей души желаю ошибиться, сын. К моменту прибытия в Конкорд работорговцы уже двинулись в путь, но далеко уйти не успели. Караван с живым товаром охранялся хорошо, но не достаточно. Коннор не помня себя, белым вихрем налетел на охранников. Время казалось, замедлило свой бег. Только во время боя, будучи на волосок от смерти, живешь в полную силу. Когда все кончилось, ассасин освободил соплеменников. Среди пленных оказалась мать рода. Переговорив с ней, Коннор подошел к стоящему чуть поодаль тамплиеру. - Пришла пора прощаться отец. Я нужен своему народу. Хэйтем смотрел в ясные глаза сына, и несмотря на стылый холод на сердце было тепло. - Тогда прощай сын. Когда понадобится помощь, ты знаешь, где меня искать. Поддавшись неожиданному порыву, Коннор сгреб отца в неловкие объятья. Потом отстранившись, развернулся на пятках, и быстро зашагал прочь, не оглядываясь.