Услышь меня

Кто-то хватает мою руку чуть выше запястья и тянет наверх. Мозг отказывается соображать от страха. Смертельный аттракцион – висеть над пропастью, цепляясь за горящее дерево. Оказавшись снова на ветке, я могу только ухватиться за нее всеми конечностями и лежать, боясь сделать вдох. Кто-то держит меня сзади за воротник, будто котенка за шкирку. Слышу тяжелый вздох совсем рядом, справа. Это Балин, смотрит туда, где рычат мерзкие звери, боясь подойти ближе к огню. Невозможно выворачиваю шею, чтобы взглянуть туда же, куда глядит седовласый гном. Там, дальше, куда еще не перекинулся пожар, взобрался на большой выступающий камень огромный, раза в полтора больше остальных, белый волк. Меня передергивает, когда я вижу существо, восседающее на животном. Бледная кожа покрыта жуткими шрамами, их даже больше, чем татуировок у Двалина. Он тянется вперед всем телом, словно принюхивается, а после этого снова выпрямляется и довольно скалится. Монстра загораживает на секунду чей-то невысокий силуэт. Он идет по стволу поваленной сосны, разгоняясь с каждым шагом, достает меч и уже бежит прямо на белого волка. Что-то больно и глухо долбит в груди, когда я вижу, как он падает на землю. Зажмуриваюсь, когда гигантская палица бледного всадника отбрасывает поднявшегося было Торина обратно на землю, и чувствую, как замирает все внутри от его вопля. Нет, я не буду туда смотреть, не буду. Мне вообще все равно, я буду висеть на этом дереве, пока оно не сгорит. – Бильбо! – от вскрика волшебника позади меня невольно открываю глаза и ищу хоббита. Что ты делаешь, глупый?! Он осторожно ступает своими босыми ногами туда же, за гномьим королем. Медленно, не разгоняясь как Торин, неуверенно. Остановись, они же убьют тебя... Но хоббит продолжает идти дальше. Я не могу больше смотреть, не хочу. Отворачиваюсь, нахожу бороду волшебника рядом с собой и начинаю считать волоски. Один, два, три, какой глупостью я занимаюсь... четыре, все равно мы все здесь наверняка умрем. Пять, шесть, кто-то рычит там, за стеной огня на жутком языке, а я уже всех похоронила. Снова хватают за шиворот, будто щенка, и тянут вниз. Черт, я не самое лучшее, за что нужно хвататься! Никогда не думала, что падать настолько... странно. Я слишком быстро приземлилась. И земля почему-то мягкая, теплая и волосатая. Открываю глаза и цепляюсь руками за... гриву? Подо мной плавно машет огромными крыльями громадная птица, а где-то далеко внизу проносятся зеленые леса. Позади меня расположился Гэндальф с таким видом, будто каждый день так летает. Еще дальше, сзади и по бокам от нас, летят такие же птицы, кажется, это орлы. На том, что справа, не менее смешно, чем я, хватается за несчастную птицу Глоин. Слева Фили и Кили, смотрят вперед и кричат что-то, но ветер сносит звуки. А перед нами, чуть выше, еще один орел, крупнее остальных, держит кого-то, безжизненно обвисшего в когтистых лапах. Мне плевать, мне все равно, я бесполезная девчонка. И никакие яблоки этого не исправят. Только внутри почему-то все оборвалось, а в горле стоит комок. *** Все хорошо, все хорошо. Вот он, стоит довольный и живой, а я, кажется, снова дышу. Что же это такое?! С горечью пинаю камень, украдкой оборачиваюсь – обнимается с Бильбо. Хоббит оказался удивительно храбрым, никто не решился сунуться за королем. А полурослик полез. Глядит на меня через плечо Торина почти виновато, с чего вдруг? Не надо на меня смотреть, меня вообще здесь нет. Я не буду мешать, честно, я просто буду идти сзади и постараюсь не падать. Осторожно обхожу их по краешку выступа, на который нас принесли орлы, и прячусь за спиной волшебника. Теперь меня никто не увидит. Как в детстве – закрыл глаза руками и стал невидимкой. Идем куда-то, долго. Гэндальф с Бильбо обсуждают что-то о мехах, шкурах и каком-то карроке. Я ничего не понимаю, да и не слушаю особо, я слишком занята своими мыслями. Все хорошо. А раз хорошо, то почему так тошно? Гляжу исподтишка на гномьего короля. Красивый, бесспорно. Но упрямый, заносчивый, гордый. Холодный, а подчас грубый. А я всего лишь бесполезный балласт. Не стоит, наверное, забивать голову глупостями. Да и ни к чему мне это. Вон, волшебник сказал, что заберет меня с собой – и отлично. Он выше – больше яблок достанет. – Пойдем, девочка, – Гэндальф тянет руку, – представлю тебя вместе с Торином и Бильбо. Я плетусь, ведомая за руку волшебником, будто непослушный ребенок. Гном даже не смотрит в мою сторону. Вот и правильно. Старик наставляет: не глазеть, вопросов не задавать, не грубить, говорить будет только он. Так и быть, перебивать не буду. Лес плавно переходит в некое подобие фермы, я бывала на таких пару раз. Всюду цветы, рассаженные аккуратными клумбами, дальше появляются грядки с овощами, а впереди деревянные... строения. Назвать это домом я не могу никак. И перед входом в окружении нескольких тихонько фыркающих пони – мужчина. Почему в этом мире все бросаются из крайности в крайность? Либо взрослые мужики на черт знает сколько лет старше меня, зато ростом чуть ли не ниже. А хоббиты ниже. Орлы размером с дом, волшебники, по которым будто катком проехались, эльфы под три метра и вот этот. Вспоминаю, что говорил Гэндальф, и поспешно отвожу взгляд. Никаких разглядываний. Голос громовой, наверное, по всему лесу слышно. Гэндальф лебезит, удивительно. Боится? Украдкой посматриваю на гиганта, вид у него действительно устрашающий. Волшебник торопливо объясняет что-то, пытается как-то задобрить, а я разглядываю овец, что пасутся неподалеку. Тоже какие-то неестественные. Подходят Кили с Фили: – Племянники Торина. Так вот, мы ввосьмером бежали... – продолжает Гэндальф, лукаво прищуривая голубые глаза. – Вас шестеро! Или ты считать не умеешь, волшебник? Снова извиняется, поясняет, что там, в кустах, еще двое, просто мы не хотели вываливать на него все сразу. Кивает, подозрительно разглядывая прибежавших Оина с Глоином. А Гэндальф уже вовсю продолжает, с каждой фразой увеличивая число путешественников. – Сколько же вас было на самом деле? – раздраженно спрашивает Беорн. Оно и понятно, рассказ-то у волшебника интересный, и прерываться каждые пять минут мужчине надоело. – Пусть все уж выходят, сколько бы вас ни было! *** Это, конечно, не отель, спина страшно болит после ночи, проведенной на тонком матрасе, но неудобство перечеркнули фантастические животные, что орудуют у Беорна по хозяйству. Бильбо разбудил меня утром, протягивая тарелку с булкой и чашку молока. Заботливый. Я усаживаюсь на небольшой табуретке там, где поменьше света, и смотрю, как доедают свой завтрак гномы. Из их разговоров узнаю, что Гэндальф убежал куда-то еще рано утром и обещал быть только к закату, а Беорн вообще ушел еще вчера вечером. Деловые. Что ж, раз так, я тоже могу прогуляться, все равно меня никто не хватится. Выхожу за дверь и глубоко вдыхаю. В воздухе стоит легкий, сладкий запах цветов, удивительно, здесь же так много живности, наверное, должно вонять конюшней. Хотя, после того, как за ужином меня обслуживали овцы, я не должна удивляться. За спиной тихонько скрипит дверь, я оборачиваюсь – Двалин. – Ты грустишь, – утверждает. Натягиваю улыбку, похоже, наверное, на оскал. Не хочу улыбаться. Мотаю головой – нет, все в порядке. Не верит. Может, и рассказала бы, если б могла. Хотя зачем? Нечего мне рассказывать и незачем. Все хорошо. – Это из-за Торина? Отвожу взгляд. Нет, не из-за него. Голова болит. Спать хочу. Живот крутит. Что угодно, но не признаюсь даже себе. – Так ты не обращай на него внимания. Мы-то уж знаем, привыкли к его поведению. А Гэндальф отругал его вчера, ты спала уж тогда. Рассказал, что это ты помогла найти нас. Сказал, без тебя бы не справился, а без него мы б не справились. Так что ты не переживай, да не слушай Торина. Молчит несколько секунд, а потом обнимает, крепко, но не слишком сильно. И как-то по-отечески легонько треплет по волосам. Отец так когда-то делал. И так тепло становится. Спасибо. Стараюсь выглядеть благодарной, улыбаюсь – теперь искренне. Отпускает и открывает дверь в дом, приглашая войти. Качаю головой – хочу прогуляться. – Далеко не уходи только. Я брожу между грядок и клумб, здесь растения еще необычнее, чем у эльфов. Садовник, тоже мне. Где-то журчит вода, негромко, и я бреду на звук, хочется искупаться. Окунуться даже в ледяную или хотя бы прохладную воду и смыть свое наваждение. За деревьями нахожу родник. Искупаться не получится, хотя бы умоюсь. Набираю в ладони ледяную воду и плещу в лицо изо всех сил. Приятно. Усаживаюсь на камень и смотрю, как течет вода, переливаясь яркими солнечными бликами. Вздрагиваю, когда позади хрустит ветка, поворачиваюсь, глаза удивленно распахиваются. Замер, занеся ногу, лицо недовольное. Зачем пришел? Не нужны мне твои яблоки. Подходит осторожно, будто боится. Глаза внимательно изучают траву под ногами, протягивает руку, в ладони зажата груша. Чувствую себя идиоткой, непонимающе переводя взгляд с фрукта на гнома и хлопая ресницами. – Я не нашел яблок, – поднимает взгляд, ждет. А я не могу больше. Улыбаюсь так, что, кажется, сейчас сведет щеки, и трясусь в беззвучном смехе. Уголки его губ приподнимаются, тоже улыбается. Забираю грушу и перестаю улыбаться, случайно коснувшись его пальцев. По руке побежали мурашки. Показалось? Нет, он тоже хмурится. Смотрит прямо в глаза, вздыхает, будто хочет что-то сказать, но передумывает и разворачивается. А я тоже отвернусь. Уходи. Груша желтая, яркая. Сладкая, наверное. Громко дышит прямо за моей спиной. Зачем вернулся? Не успеваю повернуться, он быстрее. Прижимает к себе, и я чувствую его дыхание – горячее, с запахом табака, удивительно приятным. Не целует – впивается. А тонкие губы такие мягкие... груша падает с глухим стуком, и я позволяю себе забыться, перебирая пальцами жесткие волосы, осторожно прикасаясь к заросшей щеке.