Трещина

      Он нажимал на спусковой курок тысячи раз, и руки его были по локоть в чужой разномастной крови. Сарен Артериус шел по трупам убитых им людей, и чужие хрупкие кости хрустели у него под ногами. Сарен шел, и за ним следовала его личная армия синтетических гетов — они смотрели ровно перед собой, и свет их фонарей освещал ему путь.       Сарен вел за собой свое верное войско, но руки его были скованы красными нитями. Властелин смотрел на Сарена с неба, дергал за эти красные нити; он дергал, и Сарен предавал, убивал, лгал. Властелин крутил его в своих лапах, проникал прямиком в его голову.       Сарен Артериус слушал.       Сарен Артериус слышал.       Он жил с шепотом в голове. Механический голос прошивал его насквозь, приносил невыносимую боль. Сарен кричал и корчился под ножами и лазерами, и тело его отвергало вживленные синтетические имплантаты. Сарен кричал, и на его жестком турианском лице появлялась единственная трещина — слеза. Он тянул руки к искусственному свету электрических ламп, и свет этот обжигал ему глаза своим ярким сиянием.       Сарен падал и умирал каждый день, но его вновь поднимали и возвращали к жизни. Сарен смотрит в чужие темные глаза, и видит в них свое собственное уродливое отражение. Уродливое отражение смотрит на него в ответ, и оно кажется ему отвратительным. В своей руке он вновь держит пистолет, а его палец привычно ложится на спусковой курок. Властелин говорит ему: «Уничтожь», и Сарен Артериус уничтожает, сбросив еще одну жизнь в копилку своих потерь.       Сарен говорит, что у него все под контролем. На самом деле, у него уже слишком давно нет контроля над ситуацией, и пущенная в затылок Найлусу Крайку пуля это прекрасно доказывает. Сарен уходит и ведет за собой армию стрекочущих гетов, что обращают взор своих фонарей прямиком на очертания Властелина, что громадой своего величия закрывает потемневшее над Иден Прайм небо.       Найлус Крайк падает в реку трупов — личная священная река Ганг для Сарена Артериуса. Сарен стоит по колено в холодной воде — в холодной крови разных оттенков, что в своем слиянии больше похожи безликий цвет черной нефти. Труп Найлуса проплывает мимо него, глядя мертвыми, пустыми глазами; Найлус тоже присоединился к бойне, и его кости теперь тоже хрустят под его ногами. Сарен идет — они все идут, — и на его лице лишь одна видимая трещина — рваная рана оскала, застывшая гримасой насмешки над самим собой. Внутри Сарен — это собранные в единое целое разномастные куски органики и синтетики, болезненный симбиоз турианца и машины. Как турианец он умер, а потом вернулся в мир живых как машина.       Сарен Артериус — машина. А машины имеют свойство ломаться.       Сарен ломается каждую секунду своего обреченного существования. Холодный шепот Властелина проникает в его мозг, прямо в лобную долю, холодом лижет замененные на более совершенные позвонки. Сарен испытывает не только страх — он чувствует собственное уродство, которое с каждым днем вычищает из его памяти прежние воспоминания. Властелин работает над ним неспешно, внимательно, постепенно. Он обращает внимание на детали и действует очень аккуратно. Сарен в отчаянье сдается на поруки этому монстру — его ледяному, бездушному голосу, его давящему величию, его логической сути.       Сарен так сильно не хочет умирать, что забыл — он умер еще в самом начале своего пути вместе с собственным братом, которого он сам похоронил под тяжестью орбитальной бомбы. Сарен Артериус обещал оплакивать своего брата, но в итоге, как и он, остался погребенным под взрывом, который не оставил от Палавенского храма абсолютно ничего — даже пыли.       Сарен стоял, высоко подняв голову, но его плечи никли под тяжестью собственных ошибок. Под мощью страха перед Властелином он упал на колени, дробя свои кости, которые ему еще не успели заменить, в пахучее крошево. Сарен падал, ломался, умирал. Сарен испытывал невиданные ранее страдания, но тело его продолжало жить, уже давно ему не принадлежавшее. Он не давал ему уйти. Он поднимал его, заставлял двигаться дальше, но Сарен, измученный собственным существованием, устал настолько, что просто перестал сопротивляться.       Сарен Артериус умер в возрасте сорока четырех лет в две тысячи сто восемьдесят третьем.